История Психологии

9. Критика Ф. Бэконом психологии Аристотеля и новое понимание души

Бэкон принимает идущее от Аристотеля разделение уровней души. Но в отличие от аристотелевской  концепции Бэкон совмещает уровни растительной и животной души, рассматривая их как единый тип, именно как то, что детерминирует физиологическую  активность организма. Бэкон полагает, что чувственная душа представляет собой особое вещество, некую жидкость, разжиженную теплотой и сделавшуюся  невидимой. Она движется по нервам как  по трубкам и воздействует на все  части организма. Воздействие животной души на тело происходит потому, что  материи изначально свойственна  чувствительность. 
 
Если относительно животной души Бэкон выстраивает вполне физиологическую и упрощенную картину функционирования, то область изучения разумной души или «невесомого духа» человеческого разума он передает теологии.  
 
В концепции души Бэкон кое-что берет от Аристотеля, хотя и упрощает образ души, убирая из него то, что не соответствует желанию нового типа — стремлению человека к свободе выбора. Бэкон опирается на представление Аристотеля о «форме», а также на аристотелевское учение о четырех видах причин: материальной, действующей, формальной и целевой. 
 
Но именно целевую причину, как функциональную направленность явлений, Бэкон не желает признавать. Он отказывается от «целевых причин», считая, что их не бывает в природе, что рассуждения о целях вещей извращают научное познание, что «форма» не есть телеологически действующее начало. «Исследование конечных причин бесплодно, — пишет Бэкон, — и, подобно деве, посвященной Богу, ничего не рождает». 
 
Отрицая «целевую причину», Бэкон выразил этим стремление своих современников присвоить, интериоризировать, функции субъектов-организаторов деятельности, освободившись при этом от ограничивающих выбор внешних предназначений. Это стремление реализовалось в научных концепциях XVII —XX вв., лишивших природу функций субъекта-организатора человеческой активности и устранивших представление о внешней заданное в этом направления процессов. 
 
Поэтому Бэкон стремится лишить «форму» ее растворенности в действующем пространстве, концентрирует ее в самом объекте, тем самым освобождая объекты от телеологического управления извне. Он определяет форму так: «...Форма вещи есть сама вещь, и вещь не отличается от формы иначе, чем явление отличается от сущего или внешнее от внутреннего». Здесь можно уловить смысл «формы», близкий к пониманию этого слова в современном языке. 
 
«Форма», по Бэкону, образует «истинное отличие, или производящую природу, или источник происхождения». Это как будто бы близко к идеям Аристотеля. Но «форма», у Бэкона, есть не то, что задается извне, а есть внутренняя характеристика вещи. В таком случае и человек как выразитель своей формы, как носитель своей внутренней сущности имеет большую автономность и право на самовыражение, чем в случае приобретения формы от окружающих людей и природы. 
 
В Реформации происходило качественное изменение логики отношений между человеком и Богом. Бог как бы терял свою мощь, девальвировался как управляющая сила. Для движения к Богу уже не требовалось изучать латынь, греческий и иврит, уходить в монастырь и отказываться от мирских соблазнов. Мартин Лютер осудил монастыри, женился и обзавелся детьми, утвердив пример новой священнической жизни. Перевод Библии на национальные языки приближал образ Бога к уровню его понимания человеком. Каждый получал право выбирать ту или иную схему толкования Бога. 
 
Выражая настроения своего времени, Ф. Бэкон принципиально по-новому представляет роль знаний и понимания мира человеком. Знание не есть средство уравновешивания души и стабилизации личности, и цель знания - не духовное удовольствие, как считали древние философы. И не приближение мышления человека к логике Бога, как считали теологи. Знание, по Бэкону, есть сила, посредством которой человек подчиняет себе мир. Знание - это средство делового могущества человека. А критерием точности знания становится его практическая полезность: «Что в действии наиболее полезно, то и в знании наиболее истинно». 
 
Мысль о деятельности человека как способе постижения истины существовала давно. О душе как деятельности говорил Аристотель, об уподоблении активного мышления человека логике божественного творения писал Николай Кузанский. Но никто прежде не подчинял мышление практической полезности и не рассматривал истину как синоним пользы. В рассуждениях Бэкона выразился прагматизм наступающей эпохи практиков-предпринимателей. Все у Бэкона было подчинено усилению власти личности: и его карьера чиновника, и его философия познания. 
 
Прогресс виделся Бэконом именно в том, что человек подчиняет природу своим интересам, овладевает все новыми средствами достижения своих целей. Мир все более превращался в набор компонентов, ассимилируемых автономной личностью. Этот мир уже не был похож на живого явленного Бога Экхарта или на индийский мир, пронизанный Атманом. А европеец Нового времени совсем не был похож на индийского или раннехристианского аскета.