Жизнь и развлечения в средние века

     В идее турниров содержалось высокое  этическое начало. Лишь рыцари с  незапятнанной репутацией могли  участвовать в турнире. Рыцарь на турнире выступал со значком, полученным из рук своей дамы, если значок падал  или доставался противнику, то дама бросала новый. Последний удар наносился  в честь Дамы.

     Турниры были настоящим праздником феодальной аристократии, они привлекали много  зрителей и участников. На протяжении XI — XIII веков турниры переживали эпоху своего расцвета.

    Во  второй половине XV в. рыцарство перестает играть важную роль в жизни общества. Приходит в упадок рыцарская идеология, меняется модель повседневной культуры рыцарства. Тем не менее, в течение многих столетий рыцарство оставалось важным жизненным идеалом средневекового общества, а рыцарский образ жизни и стиль поведения были важнейшими моральными эталонами средневековой аристократии. Рыцарство, как и другие сословия, представляло собой необходимый элемент средневекового общества, обеспечивая стабильность социальной структуры. 

     § 2.3 Повседневная жизнь средневекового города

     В раннее средневековье в странах, входивших до этого в состав Римской  империи, сохранялись уцелевшие  во время варварских вторжений города. Но многие из них потеряли свое былое  значение и служили только резиденциями королей, светских и духовных феодалов. Лишь в Византии, Италии и арабской Испании города пррдолжали играть роль центров торговли и ремесла.

     В Х—XI вв. число городов в Европе стало быстро расти. Это было обусловлено  существенными сдвигами в развитии производительных сил прежде всего  в сельском хозяйстве: осваивались  новые земли, улучшалась их обработка, распространялось трехполье. Появилось  больше железных орудий труда, шире стал применяться тяжелый Колесный плуг. Возникли новые отрасли сельского  хозяйства: виноградарство, выращивание  масличных культур; развивались  виноделие и маслоделие. У крестьянина  стали скапливаться излишки сельскохозяйственных продуктов, которые он мог обменять на изделия ремесла, вместо того чтобы  изготавливать эти изделия самому. Ремесленник получил возможность  прокормиться только своим ремеслом. Так развитие сельского хозяйства вело к постепенному отделению ремесла от земледелия.

     Средневековые города возникали на земле королей, а также других светских и духовных феодалов. Большинство городских  жителей продолжало оставаться в  поземельной, личной и судебной зависимости  от сеньора. Сначала феодалы покровительствовали  городам — освобождали ремесленников  от налогов, давали защиту торговцам. Но по мере того как города росли и  богатели, сеньоры старались получить от них больше доходов. Притеснения  феодалов стали ощутимо мешать развитию ремесла и торговли в городах.

     Горожане  начали борьбу за свое освобождение, добиваясь  превращения сеньориального города в вольный, а его жителей —  в свободных граждан. Они требовали  также освобождения от пошлин и других экономических привилегий. Позднее  города стали бороться и за политические привилегии — за право на самоуправление. Пик этой борьбы в странах Западной Европы приходится на XII—ХШ вв.

     Порой горожанам удавалось откупиться от сеньора, уплатив крупную сумму  денег, но нередко приходилось прибегать  и к вооруженным выступлениям. Добившиеся самоуправления города назывались коммунами. Во главе завоевавшего независимость города стоял городской совет (магистратура). Его глава назывался в Англии мэром, в Германии — бургомистром. Как правило, члены городского совета являлись представителями одних и тех же знатных семей. В городах-республиках они избирались самими горожанами.

     Все горожане получили личную свободу. Во многих городах Италии, Франции, Англии и Германии действовало правило, согласно которому беглый крестьянин, проживший в городе год и один день, становился свободным.

     По  внешнему виду средневековые города сильно отличались от современных. Они  были окружены высокими стенами (каменными  или деревянными) с башнями и  глубокими рвами, наполненными водой  для защиты от нападений. На ночь городские  ворота запирались. По мере притока  населения территория, ограниченная Стенами, становилась тесна, возникали  предместья, со временем строилось  второе кольцо укреплений.

     Обычно  население средневекового города не превышало 4—6 тыс. человек. Долгое время  в городах Европы не было мостовых и уличного освещения, водопровода  и канализации, а единственным просторным местом оставалась рыночная площадь  с собором и ратушей (зданием  городского совета).

     Число городов в Европе постоянно увеличивалось. Многие крестьянские селения, приютившиеся возле какого-нибудь замка, впоследствии сами окружали себя валом и стеной, получали от феодальных владельцев право  выбирать свои власти и, таким образом, превращались в город.

     Торговля  и промышленность обогащали города, и они все более и более  приобретали независимость от феодалов деньгами или оружием. Горожане или  сами составляли милицию, или содержали  у себя наемные отряды; города часто  окружены были двойными стенами с  бастионами; ворота защищались крепкими сторожевыми башнями, с которых караульные наблюдали за окрестностями и подавали сигнал в случае опасности. Городская стена мешала распространяться в ширину, вследствие чего дома тесно жались друг к другу и верхние этажи часто выступали над нижними; улицы были узки, извилисты и пересекались нередко глухими переулками, от чего пожары часто были опустошительными; но, благодаря дешевизне построек, дома скоро опять возобновлялись. На главной площади города стояла ратуша — высокое здание со стройными башенками, узорчатыми каланчами и кверху суживающимися окнами. Здесь заседал городской совет из выборных сановников под председательством бургомистра (в Германии) или мэра (во Франции и Англии). Эти члены совета и другие городские власти выбирались из богатых купеческих фамилий, называвшихся «патрициями» (по образцу древних римлян).

     Социальная  структура средневекового города обладала более сложной структурой. Сама производственная деятельность бюргера определяла особое отношение к жизни. Зависимость его от природы и ее ритмов была немного слабее, чем у крестьянина. Не прямой обмен веществ с природой, а создание качественно новой среды, в которой обращаются продукты человеческого труда, — вот что характерно для городского ремесленного производства и обмена. Отношения с природой в городе опосредованы. Homo artifex по-новому осмысливает свою роль в мире. Человек лицом к лицу с изменяемой им природой задается вопросом, который не мог бы прийти в голову крестьянину: являются ли орудия труда и другие его изделия творениями Бога или его собственными созданиями? (119, 62). Возникает более сложное понимание соотношения искусства (в широком средневековом смысле — как всякого умения) и природы. Рационализируются пространственно-временные представления жителей городов. Все это не может не повлиять на личность бюргера, не найти отражения в его самосознании.

     Повседневная  жизнь средневекового горожанина регламентируется во всех своих проявлениях. Эта регламентация в первую очередь вызывалась производственными условиями, стремлением избавить мелкое ремесло от конкуренции и поставить его в условия, наиболее благоприятные для развития простого товарного производства, организовать сбыт продукции, подчинить подмастерьев и учеников контролю мастеров.

     Однако  господствовавшее в городах «цеховое принуждение» (Zunftzwang) своими корнями  уходило глубже и может быть понято лишь в связи с важнейшими особенностями  жизни средневекового общества. Цеховая  регламентация не столько сковывала  человека, сколько придавала определенную общезначимую форму его поведению, сильнейшим образом детерминируя личность бюргера.

     Цеховые и городские уложения закрепляют и регулируют поведение бюргеров. Наряду с регламентами, которые обусловливали  производственный процесс и другие стороны хозяйственной жизни, мы найдем в них постановления о  попечении о нищих, о порядке  крещения детей, о разрешенных для  подмастерьев видах одежды, даже перечни  ругательств с указанием штрафа за каждое из них и многое другое. В «свадебном регламенте» Аугсбурга  детальность описания всех обрядов  и распорядков не уступает конкретным и дотошным предписаниям «варварских  правд». Здесь устанавливается максимальная численность гостей, которых бюргер мог пригласить на свадьбу, указано, сколько раз можно переодеваться  во время свадьбы в течение  ее первого и второго дня, какова должна быть плата музыкантам; излагается порядок построения свадебной процессии, сказано, сколько женщин имели право  сопровождать невесту в баню и  сколько мужчин могло вести в  баню жениха, — все, даже самые обыденные, казалось бы, житейские отправления  превращались в ритуал и подлежали  регламентации городского магистрата. Предписания об устройстве пирушек  мелочностью, с которой они фиксируют  все моменты поведения их участников и возможные нарушения порядка, опять-таки напоминают титулы казуистичных германских судебников.

     В цехах с большой силой обнаруживается стремление средневековых горожан  сплотиться в корпорацию. Наряду со специфически городскими условиями  в этом стремлении нужно видеть проявление определенных особенностей индивида той  эпохи. Цех — союз ремесленников  — был той формой, в которой  проходила вся их жизнь, как и  жизнь их семей. Их объединяли в гильдию  не только производственно-сбытовые интересы и социальная борьба, но и сословная  принадлежность, правосудие, потребность  в защите, религиозные функции, организация  досуга, развлечения, взаимопомощь. Слово Zeche означало «попойка», «пирушка», слово guild происходило от древнеанглийского gild — «жертвоприношение», а древнескандинавское gildi значило «пир», «празднество», а также и «платеж», «стоимость». Гильдии периода раннего средневековья имели сакральный характер и были связаны с языческими культами. Члены цеха, гильдии называли друг друга «братьями»: демократические формы и традиции играли в средневековом городе большую роль, несмотря на всю дифференциацию в коммуне и в цехах.

     Отношение цехового ремесленника к своему изделию  было в высшей степени специфично: он видел в нем частицу самого себя. Понятие шедевра — «образцового продукта» — содержало моральную  оценку, ибо членом цеха мог быть лишь добросовестный работник, честно трудившийся и дававший только высококачественную продукцию. Забота о качестве каждого  изготовляемого ремесленниками изделия  — свидетельство отсутствия массового  производства, ограниченности рынка, на который они работали. Своеобразное проявление зависти мастера к  собственному изделию мы встречаем  в исландской саге. Норвежский король Олав Трюггвасон приказал построить  боевой корабль, крупнее которого не было бы во всей стране. Когда судно  было почти готово, обнаружилось, что  оно приведено в негодность, так  как по всему борту на ночь кто-то нанес пробоины. Король обещал награду  тому, кто укажет виновника, а последнему грозил смертью. Главный корабельный  мастер Торберг признался, что это дело его рук Король велел ему поправить испорченное. После ремонта корабль стал еще краше (75, 151—152).

     Принадлежность  к цеху была сопряжена с комплексом коллективных эмоций его членов, которые  испытывали чувство гордости за свою корпорацию, ревниво охраняли ее марку  и авторитет, принимали участие  в собраниях и общих решениях, отстаивали собственное достоинство  полноправных бюргеров перед патрициатом  и дворянством и свысока смотрели на неорганизованных ремесленников, подмастерьев, учеников, слуг, на городское плебейство. Мастер искал и находил в труде  не один лишь источник материальных благ — труд доставлял ему удовлетворение. В процессе труда средневековый  ремесленник в противоположность  пролетарию нового времени воспроизводит  самого себя во всей своей целостности (см.2, т. 46, ч. 1, 476). Поэтому и продукт  труда мог быть средством эстетического  наслаждения. Совершенствование мастерства из поколения в поколение вело к созданию высокой традиции в  ремесле и к предельному раскрытию  его производственных и художественных возможностей. Ремесло было мастерством, а мастерство — искусством, артистизмом. Лишь в новое время понятия  ремесленничества, мастерства и искусства  разошлись и поменялись местами  понятие «мастерство» сделалась, скорее, принадлежностью искусства, тогда  как «ремесленником» стали назвать  бездарного артиста, человека, лишенного  подлинного мастерства. В этой эволюции понятий отражается дифференциация искусства и ремесла — в  средние века они были едины. Свободный  труд мастера при цеховом строе  — средство утверждения его человеческой личности, повышения его общественного  самосознания.

     Единство  производственного, этического и эстетического  начал в труде ремесленных  мастеров придавало ему высокое  общественное значение. В этом заключалась  основа развития человеческой личности до того предела, до которого оно было возможно в корпоративном обществе средневековья. Бюргер — гражданин  своей коммуны, собственник, трудящийся субъект. По многосторонности своих социальных отношений он превосходит представителей других сословий феодального общества.

     Разумеется, мелкое производство, покоившееся на ручной технике, ставило предел развитию общества. Кругозор средневековых бюргеров оставался ограниченным, а узко замкнутые  социальные группы одновременно и объединяли горожан — в коммуны, цехи, гильдии  — и разъединяли их (разобщенность  цехов, враждебность их возникавшим  в конце средневековья мануфактурам местничество городов, не возвышавшихся  до сознания необходимости национального  объединения) Бюргерское общество не было способно быстро расширяться динамичное в сравнении с аграрным обществом  оно разделяло с ним тенденцию  к воспроизводств) самого себя на прежней  узкой основе в традиционных формах и масштабах.

     Но  на протяжении определенного периода  именно в городах в наибольшей мере получила развитие человеческая личность конкретная средневековая  индивидуальность отличавшаяся той  целостностью и органической слитностью со своей общественной средой, которая дала основание Ф.Теннису противопоставлять понятие «общности» (Gemeinschaft), применяемое им в частности к средневековью понятию «общества» (Gesellschaft, 256а, 22, 35—38) — «гражданского общества», строящегося не на непосредственных точных отношениях между индивидами а на отношениях между обезличенными товаровладельцами, т. е. буржуазного общества.

     Средневековый город отличался от деревни и замка следующими характеристиками: многообразием технических коммерческих и интеллектуальных занятий, концентрацией разнородных групп населения, перемещением центра тяжести с землевладения к деньгам движимой собственности, возрождением римского права призванного регулировать новые формы хозяйственных связей стилем самоуправления и человеческого общения, корпоративным духом чувством личной свободы, остротой имущественных контрастов и социальных противоречий, смешением языков, психологических и национальных типов, диапазоном связей с внешним миром, открытостью и восприимчивостью для новых духовных влияний, ритмом жизни, эстетикой здании и планировкой площадей и улиц массовыми празднествами и карнавалом, переплетением и размежеванием деятельности внутри дома и вне его специфическим сочетанием городских и сельских условий и тесным взаимодействием урбанистического и аграрного ландшафтов, ощущением близости к Богу вследствие концентрации церквей и мощей святых, хранимых в криптах доминирующего над городом собора — его центра и главного украшения сознанием защищенности которое внушали жителям города опоясывавшие его стены наличием университета, монастырей, странноприимных домов и госпиталей, публичных бань трактиров и борделей.