Советская интеллигенция в условиях тоталитарного режима

     Поэтому в целом  на составе научно-преподавательских  кадров мало сказались даже радикальные меры периода 1-й пятилетки. Даже в индустриальных ВУЗах, где преподавательский состав традиционно отличался несколько меньшей элитарностью, между 1929 и 1933 гг. доля старого культурного слоя составляла по РСФСР 83,6, а по УССР 87%. Результаты переписи 1933 г. свидетельствуют, что в НИИ и ВУЗах разных ведомств рабочие составляли всего 8,2%, причем среди некоторых категорий научных работников - 3-4%. В АН СССР, считая и обслуживающий персонал, рабочих было только 6,1%, и даже в ВУЗах ЦК ВКП(б) - 16,1%. В науке к тому же относительно в большей мере приходилось считаться с желанием самих ученых передать эстафету достойным людям. Не случайно газеты 20-30-х годов были полны возмущенными репликами о том, что старые профессора "зажимают" "выдвиженцев", проталкивая своих учеников.

     Данные  о социальном составе интеллектуального  слоя в середине и конце 30-х годов  отсутствуют, но в свете изложенного утверждения о том, что в 1936 г. 80-90% интеллигенции происходило из рабочих и крестьян, представляются сомнительными. Более вероятно мнение о 20% старой интеллигенции к самому концу 30-х годов (т.е. получившей образование до революции), но не всех выходцев из старого культурного слоя, доля которых могла простираться до 25%, учитывая, что контингенты выпускников 20-х годов, среди которых дети интеллигенции составляли значительный процент, несопоставимы с выпуском 30-х, где они были в абсолютном меньшинстве.

     Относительно  социального состава интеллигенции в 40-50-х годах надежных данных нет, так как в статистике он никогда не отражался и исследований на эту тему в то время не проводилось. Встречалось утверждение, что к концу 50-х гг. интеллигенции на 75-80% состояла из бывших рабочих и крестьян или родившихся в их семьях, но чисто декларативное. К этому времени абсолютное большинство даже специалистов высшей квалификации окончили ВУЗ после революции. К 1947 г. только 11,1% профессорско-преподавательских кадров получили высшее образование до 1918 г., 5,2% - в 1918-1923 гг., а 73,7 - после 1924 г. (10% - не установлено). После революции окончили ВУЗы 77% докторов физико-математических наук, 68,81 - медицинских и 57,5 - технических. Однако среди получивших образование сразу после революции (до конца 20-х годов) было достаточно выходцев из старого культурного слоя, и к этому времени в составе интеллектуального слоя уже находилось и некоторое количество советской интеллигенции второго поколения.

     В 60-е гг. вопросы  социального состава интеллигенции  стали предметом исследований, и в печати появились некоторые данные, полученные в ходе частных обследований. Они принципиально друг от друга не отличаются, хотя носят выборочный и случайный характер: получены, в частности, по разным группам интеллигенции Урала, по творческой интеллигенции Белоруссии и аппарату одного из исполкомов райсовета Ленинграда. Обычно доля выходцев из служащих и специалистов составляет примерно треть (среди лиц с высшим образованием - около половины), достигая среди лиц творческих профессий 70-80%. Состав специалистов по происхождению сильно зависит от степени квалификации (чем он выше - тем больше выходцев из интеллигенции), возраста (четко прослеживается закономерность: больше всего выходцев из образованного слоя среди лиц моложе 30 лет, затем - старше 40 и меньше всего в группе 30-40 лет, т.е. поступавших в ВУЗ в конце 20-х - 30-х годах), а также от национальной принадлежности и региона (в Москве, Ленинграде и в целом РСФСР доля выходцев из интеллигенции выше, в Средней Азии и на Кавказе - ниже).

     За 70-е годы имеются  данные регионального исследования, которые относятся, однако, только к  молодым специалистам. Ссылаясь на них, советские авторы писали, что "примерно половина отрядов интеллигенции, сформировавшихся к 70-м годам - дети рабочих и крестьян"⁶². При всех недостатках, эти данные хорошо показывают по меньшей мере две тенденции: 1) выходцы из образованного слоя составляли большинство во всех отраслях, связанных с творческой деятельностью, причем чем выше ранг заведения, тем выше их удельный вес - от 47,8% среди ИТР предприятий, до 81,2% в академических институтах⁶³; 2) к управленческим должностям, особенно высшего звена, (где их всего 12,5%), их старались не допускать, зато они составляли подавляющее большинство среди старших инженеров и ученых, проявляя соответствующую ориентацию еще в ВУЗе⁶⁴.

     В 70-е и первой половине 80-х годов был обнародован  и еще целый ряд данных, полученных в ходе отдельных исследований, в большинстве случаев показывавших весьма низкий удельный вес выходцев из образованного слоя среди интеллигенции - как правило, до 30%, в отдельных случаях - свыше 40%. Сельская интеллигенции в основном пополнялась молодежью рабоче-крестьянского происхождения, тогда как большинство выходцев из семей интеллигенции предпочитало после учебы оставаться в городе. По данным всесоюзного исследования 1982-1985 гг. 32,4% служащих и специалистов происходили из своей группы (37,2% из рабочих, 26,3 - из колхозников, остальные не ответили), но при этом среди специалистов из работников умственного труда происходили 2/3, причем обнаружилось, что по мере перехода от старой к самой молодой когорте доля "служащих из служащих" вырастает в 1,7 раза⁶⁵.

     В обобщающем труде начала 80-х годов  советские философы, ссылаясь на ряд  отрывочных данных, проводили, естественно, мысль о том, что "рабочий класс является основным поставщиком квалифицированных специалистов - ученых, руководителей производства, государственных и общественных деятелей. Но и им приходилось признавать некоторые очевидные вещи: "Обращает на себя внимание то, что некоторые профессиональные группы интеллигенции (отдельные профили научных работников, врачи) в течение ряда лет воспроизводятся преимущественно выходцами из своей среды.... Как правило, чем выше по квалификации слой научных работников, тем выше и удельный вес выходцев из семей работников умственного труда".

     Последнее, впрочем, было совершенно естественным, ибо и ориентация на занятие более  сложной деятельностью у выходцев из образованного слоя была обычно выше. Если из выпускников инженерных ВУЗов (опрос 1500 чел.) на науку в целом ориентировано 39,1%, то у выходцев из семей научных работников - 62,3%. Ориентации на успех в науке ("стать крупным ученым, изобретателем") придерживались 15% выходцев из специалистов , 13,5 служащих , 6,5 рабочих и 7,1 крестьян. В престижных тогда сферах деятельности (наука, конструирование) выходцев из специалистов занято было вдвое больше, чем в непрестижных (производство) - 67,8 и 32,2% соответственно; у выходцев из служащих эти показатели составляют 59,2 и 40,8%, рабочих - 51,9 и 48,1%, крестьян - 51,4 и 48,6%. На "отлично" защищали диплом 53,3% детей специалистов, 52,7 - служащих, 41,4 - рабочих и 36,4% - крестьян. О весьма высокой доле выходцев из образованного слоя среди научных работников свидетельствуют практически все публиковавшиеся данные. В частности, в СОАН (1976 г.) из него происходило 70% научных работников, в ЛОАН и среди преподавателей технических ВУЗов Ленинграда - более 60%, среди аспирантов ЛГУ- 75,4%. Если в целом слой специалистов пополнялся из образованной среды меньше, чем наполовину (особенно ИТР предприятий), то сотрудников конструкторских подразделений - почти на 60%, сотрудников отраслевых НИИ - до 70%, академических институтов - более, чем на 80%.

     Научная среда из всех профессиональных групп интеллектуального слоя, по-видимому, в наименьшей степени отвечала советским представлениям о "правильном" социальном составе. Например, среди востоковедов всех специальностей (историки, филологи, экономисты), работавших в 1917-1991 гг., несмотря на значительную долю "национальных" кадров Закавказья и Средней Азии (с существенно более низкой долей выходцев из интеллигенции), из образованого слоя происходили 76,3%, причем доля выходцев из этой среды не опускалась ниже 57-59% даже в поколении родившихся в 1901-1920 гг.; среди родившихся в 20-е годы она составила 3/4, в 30-40-е - превышала 80%, а среди самого молодого поколения - родившихся в 50-х годах (т.е. третьего поколения уже советской интеллигенции) - составила 92,7% (без учета "национальных кадров" даже 94,6%)⁶⁶. Причем ряд научных отраслей (например, физико-математические или медицинские) отличался еще более высокой долей выходцев из интеллектуального слоя.

     Социальный  состав научных работников находился, как правило, в прямой зависимости  от их качественного состава: чем последний был выше - тем выше и доля выходцев из образованного слоя (худшая часть научных сотрудников пополнялась обычно за счет лиц, списанных с производства и партийно-советской работы, а среди этой категории выходцев из интеллигенции было относительно меньше). Однако он не мог саморегулироваться; единственным временем действия мало-мальски разумной системы замещения научных должностей был период с 23.12.1955 до 12.05.1962 гг., когда "в целях своевременного освобождения от работы нетворческих и бесперспективных в научном отношении работников" была введена система периодических конкурсов на занятые должности заведующих отделами, секторами, лабораториями и старших научных сотрудников⁶⁷. Попытки самих ученых освободиться от балласта, засоряющего их ряды, столкнулись с нетерпимым отношением администраторов. Едва ли можно сомневаться, что при последовательной линии на освобождение научных учреждений от наименее дееспособной части их сотрудников, состав оставшихся характеризовался бы еще более высокой долей потомственных членов образованного слоя. Не исключено, что именно это обстоятельство послужило причиной позиции руководства (учитывая, насколько вообще большое значение придавалось в СССР "правильному" социальному составу элитных групп общества).

     Обобщая вышеизложенное, можно констатировать, что, несмотря на все предпринимаемые меры, советским властям не удалось в полной мере выполнить поставленные задачи в сфере "оптимизации" социального состава интеллектуального слоя. Решающие усилия были предприняты в 20-30-х годах. В 1929 г. около 60% всего интеллектуального слоя еще составляли лица, относившиеся к нему до революции, и их дети. Однако уже к концу 30-х годов доля этой категории снизилась до 20-25%. Большевикам не удалось полностью отстранить представителей старой интеллигенции, потому что для нужд государственного выживания требовался хотя бы какой-то минимум по-настоящему образованных людей. Пришлось допустить и некоторое пополнение нового поколения интеллигенции из той же среды, кроме того, часть выходцев из старого образованного слоя смогла поступить в ВУЗы, пробыв какое-то время в качестве рабочих.

     Однако  если и не удалось снизить процент  выходцев из образованного слоя в  составе интеллигенции до такой степени, чтобы он соответствовал удельному весу этого слоя во всем населении страны, то в целом задача создания новой, особого рода советской интеллигенции была выполнена: это была более чем на 3/4 интеллигенции в первом поколении, мало отличавшаяся по культурному уровню от массы населения. С 60-х годов, когда усилился приток в состав интеллектуального слоя детей уже советских интеллигентов, общая доля выходцев из интеллигентских семей в его составе несколько повысилась (примерно до 30%), но, медленно увеличиваясь и в дальнейшем, не превысила к 80-м годам 40-45%. В большинстве своем советский образованный слой так и остался преимущественно интеллигенцией первого поколения. Лишь в наиболее элитарной своей части (академическая среда, некоторые категории творческой интеллигенции) ее состав отличался повышенной долей потомственных интеллектуалов.

2. Основные  черты советского образованного слоя и его место  в обществе.

1. Некоторые характерные черты  советской интеллигенции.

     Форсированный рост численности образованного  слоя и пристальное внимание к  его социальному составу было характерно для всех коммунистических режимов, и соответствующие показатели различались лишь в зависимости от исходной ситуации в каждой стране и срока существования там коммунистической власти. Однако в каждой стране имелись свои особенности, обусловленные местными культурно-историческими условиями, обладала таковыми и советская интеллигенция.

     Одной из особенностей советского интеллектуального  слоя стала очень высокая степень  его феминизации. В значительной степени это было опять же связано с идеолого-пропагандистскими соображениями и в некоторой мере с тем, что женский контингент отличается обычно большей лояльностью и лучшей управляемостью. В 1939 г. при среднем проценте в населения лиц умственного труда 17,5 им занималось 20,6% мужчин и 13,6% женщин, а уже в 1956 г. (при среднем проценте 20,7) - 18,3% мужчин и 23,2% женщин⁶⁸. Последствия войны (в то время, когда потребовалось увеличить количество специалистов, женщины составляли несоразмерное большинство дееспособного населения) также немало этому способствовали.

     В целом женщины составляли в 1928 г. 29% интеллектуального слоя, в 1940г. - 36%, а в 1971 г. - 59%. Целый ряд интеллигентских  профессий сделался почти целиком  “женским”. Такая степень феминизации  интеллектуального слоя уникальна. В 1928 г. среди научных работников женщины составляли около 1/3, в т.ч. 18,3% в НИИ и ВУЗах (в т.ч. в ВУЗах - 10%). В 1976 г. в СОАН женщины составляли 39,9% научных работников без степени, 28,0% кандидатов и 11,8% докторов наук - всего 32,3% научных работников. В 1987-1988 гг. женщины составили в СССР примерно 40% (до революции - примерно 10%) научных работников (что превышает среднемировой показатель в несколько раз), в т.ч. (в 1986 г.) 28% кандидатов и 13% докторов наук.

     Другой  специфической чертой советской интеллигенции была ее “национализация” и “коренизация”, первоочередная подготовка интеллигентских кадров из нерусских народов, проводившаяся с первых лет советской власти. Типологически и методологически эта политика ничем не отличалась от “пролетаризации” интеллектуального слоя: та же система льгот (теперь уже по национальному признаку), квоты в лучших столичных ВУЗах для “целевиков” с национальных окраин, опережающее развитие сети учебных заведений в национальных республиках, то же пренебрежение качеством специалистов в угоду идейно-политическим соображениям. Если по переписи 1926 г. доля “национальных” кадров была небольшой (в Средней Азии, в частности, 0,3% или 22,6 тыс. чел.), то с 1926 по 1939 гг. численность образованного слоя выросла на Кавказе и в Средней Азии намного больше, чем в РСФСР, Украине и Белоруссии. В 50-х годах даже в некоторых автономных республиках уровень образования “титульного” населения стал превосходить уровень образования русских (например, в Северной Осетии в 1959 г. численность ИТР-осетин составляла 45,7% к численности ИТР-русских, а в 1970 - 69,2, т.е. превысила долю осетин в населении).

     Опережающими темпами  росло в национальных республиках  и число занятых в науке, причем исключительно за счет “коренной” национальности. В 1940 г. при показателе по СССР 5, а по РСФСР 6 ученых на 10 тыс. жителей, в Армении было 8, а в Грузии 10. В общей численности рабочих и служащих они составляли тогда по СССР 0,29% и РСФСР 0,28, тогда как в Армении и Грузии 0,71, Латвии 0,42, Узбекистане 0,40, Азербайджане 0,39, Литве 0,34, Украине 0,29. В результате даже в сфере науки уже к 1960 г. в прибалтийских и закавказских республиках процент сотрудников “коренной национальности” превысил долю этой национальности в населении республики, при том, что в РСФСР процент русских ученых был на десять пунктов ниже доли русского населения. Особенно быстрое развитие получил этот процесс с 60-х годов. В 1965 г. показатель количества аспирантов на 1 тыс. научных работников превосходил средний по стране и по РСФСР в 11 союзных республиках, в 1970 - в 9. Если в 1960 г. доля докторов и кандидатов наук среди научных работников превышала общий уровень и уровень РСФСР только в пяти республиках, то в 1988 г. - абсолютно во всех.

     “Коренизация” образованного слоя имела тем больший смысл и значение, что, помимо специфических целей, достигавшихся при помощи этой политики советским режимом, в огромной мере способствовала выполнению основной задачи по “становлению социальной однородности”. Социальная структура населения азиатских национальных окраин и большинства компактно проживающих в центральной части страны национальных меньшинств к началу 20-х годов отличалась от структуры русского населения в сторону меньшего удельного веса в ней образованного слоя, тем более, что в ходе гражданской войны местная элита была в значительной мере истреблена. Поэтому контингент, поступавший оттуда в ВУЗы, отличался наихудшей подготовкой, но зато наилучшими показателями с точки зрения “классового отбора”. Поскольку же такие лица имели фактически двойное преимущество при приеме в учебные заведения, то, в массовом порядке пополняя ряды образованного слоя, внесли очень весомый вклад как в изменение его социального состава⁶⁹, так и профанацию интеллектуального труда как такового.