Мифология тоталитарных режимов

Тоталитарная мифология

Относительно тоталитарного опыта XX века сложилось огромное количество стереотипов, которые упрощают и делают феномен одномерным и, следовательно, неистинным. С одной стороны, действия по укреплению государственности одними сразу квалифицируются как «предтоталитарные», с другой стороны, прошлое зачастую идеализируется. (Это касается не только РФ, но и Германии, где в результате опроса 1992 года, выяснилось, что каждый третий (!) немец находит нацизм положительным явлением).

Появление в РФ целого спектра групп и движений, основанных на ценностях тоталитаризма (от «Вервольфа» до национал-большевиков) делает анализ тоталитаризма необходимым. Современная Россия ищет свою идею, и в этот вакуум врывается то, что ранее никогда не было здесь широко популярным - расовые идеи (от примитивных до «гиперборейских истоков русского народа»), теории неоязычества и т. д.

Теоретический интерес к проблеме тоталитаризма характерен и для Германии (с 1974 года, например, там выходит серьезный аналитический журнал «3 рейх»). Но, чтобы видеть будущее, необходимо понять прошлое, которое при стечении обстоятельств может превратиться в «воспоминание о будущем». Одного морального осуждения здесь недостаточно, необходимо найти не только общее в тоталитарном опыте, но и глубоко специфическое, а это возможно только при анализе явления через призму мировой культуры. Прежние мифы умерли, но архетипы их живы и продолжают существовать в подсознании людей. Поэтому актуальность исследования тоталитаризма не уменьшается, но возрастает и не только для молодой демократии в России, но и для всего мира. Информационный взрыв последних десятилетий создает у человека разных культур ощущение постоянной изменчивости. Это способствует мифологизации сознания современного человека, так как миф упорядочивает хаотическую картину мира. Сила мифа, в частности тоталитарного мифа - в его способности возвращаться к жизни в другом обличьи.

Мифология требует, чтобы в нее верили безоговорочно, просто принимали ее как должное, без рассуждений. Для мифологических образов и символов характерна высокая степень эмоциональной насыщенности. Они вызывают у человека не размышления, а смешанное чувство любви и страха, обожания и ужаса. Характерные примеры таких мифологических символов - это образы вождей (например, Сталина или Гитлера), образ Родины-матери, знамя воинской части. Человек мечтает о том, чтобы хотя бы издали, хоть на мгновение прикоснуться взглядом к вождю; он видит смысл своего существования в том, чтобы сохранять свою кровную связь с Родиной; он готов пожертвовать жизнью, чтобы вынести знамя с поля боя. Политическая мифология не отражает реальность и не стремится ее объяснить; она призвана управлять коллективным сознанием и поведением человеческих масс. В условиях тоталитарного государства мифология стремится не только заместить собой реальность, но и физически ее уничтожить. Так, например, революция, совершенная именем народа, привела к массовому уничтожению того самого народа, во имя которого она якобы совершалась. Отметим попутно, что столь милая К. Марксу идея революционного преобразования мира несет в себе глубокий мифологический потенциал. Политическая мифология должна быть проста и понятна, она оперирует не отвлеченными представлениями, а доходчивыми, визуально представимыми образами ("враг", "товарищ" и др.). Вообще она апеллирует не столько к разуму человека, сколько к его чувствам и эмоциям, к его личному психологическому опыту (не случайно так значимы в политической мифологии образы отца, матери, брата, сына). Она мало проницаема для опыта и для критики извне. Напротив, именно стойкая убежденность, готовность умереть за свои идеалы считаются наивысшим подвигом и достоинством. Политическая мифология становится важнейшим средством консолидации общества и противопоставления "своих" и "чужих". Она дает человеку силы преодолевать житейские трудности и надежду на то, что все его лишения окупит счастливое будущее всего человечества. В этом отношении политический миф глубоко дегуманизирован; он внушает человеку мысль о том, что его индивидуальная жизнь ничтожна по сравнению с теми задачами, которые стоят перед партией и государством. Наиболее благоприятны для политической мифологии эпохи тоталитарного правления. Тоталитаризм превращает свою идеологию в своеобразную мифологию, поскольку приписывает ей абсолютную истинность, считая любые другие взгляды в лучшем случае ложными, а в худшем - враждебными. Такое отношение распространяется и на науку, которая призвана подтвердить на конкретном материале справедливость данной идеологии и ложный характер любого другого взгляда на вещи. Государство утверждает свою идеологию с помощью репрессий и распространяет ее посредством внешней агрессии, вмешательства в дела других государств. Закономерно формируется образ своего государства как осажденной крепости, со всех сторон окруженной врагами. При этом и внутренние проблемы объясняются происками внешнего врага, а несогласные объявляются шпионами иноземных держав. Своему же государству придается мессианское значение. Считается, что это не просто одно из существующих государств, но самое лучшее и передовое; оно представляет собой образец для других государств и народов; это воплотившаяся мечта всего человечества. С политической мифологией связан особый механизм управления людьми: они должны не просто бояться наказания и подчиняться приказам, но искренне и глубоко верить в необходимость и справедливость такого положения вещей, которое обрекает их на жертвы и лишения. Советская литература и искусство талантливо разработали такую тему, как этика и даже эстетика жертвы, необходимой для достижения великой цели - светлого будущего всех трудящихся. Отсюда образ, известный во множестве литературных и изобразительных воплощений: отряд уходит вдаль, не заметив потери убитого бойца. Предполагалось, что жертвы не только оправданны, но и необходимы, причем более всего ценилось принесение в жертву самого себя - самопожертвование. Ту идеологию, которая была создана в нашей стране в сталинский период, вполне обоснованно можно назвать тоталитарной мифологией. Явно мифологический характер имело учение о коммунистическом будущем человечества (своеобразная модификация христианской мифологемы Царства Божия на земле) или учение о мессианском предназначении рабочего класса. Сакральное значение приписывалось таким ценностям, как народ, партия, социализм, Родина (с уточнением - "социалистическая" Родина), марксизм (с уточнением - "единственно правильное учение"), государство (с уточнением - "государство рабочих и крестьян"). Человеку предписывалось любить товарища Сталина, верить в грядущее торжество мировой революции и ненавидеть капиталистическое окружение. И при этом отрицалась религия (которая именовалась "поповщиной") и демократические ценности (которые именовались "псевдогуманизмом"). Тоталитарная мифология, как бы ни относился к ней простой человек, абсолютно доминировала в масштабах государства. Она была замкнутой и монологической; она требовала не столько понимания, сколько запоминания и веры, убежденности. Она не терпела критики, которую непременно считала враждебной, и делала ставку на физическое устранение оппонентов. Идеи, которые провозглашало государство, разительно не соответствовали повседневной жизни людей, однако тоталитарная мифология находила воплощение в символической реальности военных парадов и массовых шествий, всенародных праздников и партийных съездов, в гигантских стройках и в искусстве социалистического реализма. В то же время колоссальные фрагменты реальности (например, ГУЛАГ) не покрывались тоталитарной мифологией и в этом отношении как бы не существовали для официальной культуры. Советская идеология рассматривала себя не просто как теоретическую концепцию, но как единственно правильное учение. Характерно, что марксизм недостаточно было просто знать, в него нужно было верить. Нельзя было и разувериться в марксизме: это автоматически исключало человека из круга "своих" и выталкивало его в реальное небытие или в небытие символическое, т.е. в эмиграцию. Отказ от марксизма оценивался не как смена убеждений, а как предательство. В различных мифологиях известно представление о священной книге, которая продиктована Богом или упала с неба; эту книгу никто не может прочитать до конца, но тем не менее в ней заключена истина. Нечто подобное представляли собой собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма, которые стояли на видном месте в каждой библиотеке. Миф о православном царстве возродился в мифе о первом в мире социалистическом государстве трудящихся. Это государство имело свой пантеон, состоящий из основоположников идеологии и государства, свой некрополь и свою историю, которая осмыслялась исключительно мифологично (подлинная история начиналась как бы только с момента Революции; все, что было до этого, рисовалось как многовековое царство мрака и несправедливости). Мифы изображают не конкретные случаи, произошедшие в прошлом, но события, сохраняющие актуальное значение для современности. Поэтому, например, в советской идеологии такое значение приписывалось годовщине Великой Октябрьской социалистической революции и дню рождения Ленина. В каждом городе и даже поселке обязательно должен был стоять памятник Ленину, и это символизировало незыблемость и вечную жизнь его учения. Мавзолей стал зримым образом преодоления смерти, материализацией личного бессмертия, к которому может приобщиться каждый, кто отстоит очередь и войдет внутрь. Во время демонстраций и парадов весь народ и особенно армия показывают свою верность ленинскому делу, а руководители Партии и правительства, стоя на Мавзолее, символизируют то, что они являются продолжателями дела великого Ленина. Фундаментальное значение для той эпохи имела идея переименования, которое осмыслялось сугубо мифологически: как создание нового объекта - города или деревни, завода или площади. Первые годы Советской власти, да и все последующие, отмечены бесконечной вереницей переименований - самой страны, городов, поселков и улиц. Это желание обессмертить самих себя в географических названиях и, наоборот, стереть с лица земли память о прошлом также, несомненно, имели мифологическую основу. Центральная улица любого провинциального города обязательно переименовывалась в улицу (или проспект) Ленина. На центральной площади непременно стоял памятник Ленину, причем эти памятники имели, как правило, весьма непрезентабельный и даже комический характер. Памятник Ленину или площадь его имени становились центрами ритуальной жизни города или поселка: здесь проводились праздничные демонстрацуии и другие торжественные мероприятия, причем местные партийные руководители стояли на трибуне около монумента. Вся эта конфигурация, с одной стороны, дублировала в меньшем масштабе то, что происходило в Москве на Красной площади, а с другой - явно воспринималась в свете архаических представлений. По-видимому, памятник вождю символизировал его присутствие, а само имя и образ вождя придавали городскому пространству сакральность и идеологизированный характер. Все, кто здесь находились, дожны были даже помимо своей воли приобщиться к марксистско-ленинской идеологии. Одно из важнейших средств консолидации социума связано с оппозицией мы - они. Эта оппозиция имеет универсальный характер, ибо любая группа людей, любое общество осмысляет себя в противопоставлении другим группам людей и другим обществам. Она имеет и свою позитивную составляющую, сплачивая народ в борьбе против внешнего агрессора, давая человеку чувство причастности к судьбе своего народа, помогая ему преодолевать трудности. Однако мифологический взгляд на вещи имеет свою специфику. Он проявляется в том, группа, объединяемая местоимением мы, осмысляется не просто как одна из многих, но как единственная в своем роде, а те, кто ей противопоставляются, наделяются звериными или демоническими чертами, им приписываются нечеловеческие пороки и жестокость. Именно такое архаическое осмысление оппозиции мы - они актуализируется в политической мифологии ХХ в. В результате вырабатывается отношение к врагам как к нелюдям, которые не заслуживают жалости; их можно только ненавидеть, а при возможности - уничтожать. В качестве них на протяжении ХХ в. могли выступать в разных ситуациях капиталисты, коммунисты, евреи, немцы, русские, славяне и т.д. Образ врага имеет визуальный характер; ему приписываются черты зверей или физические уродства. Этот мифический образ призван заместить собой в коллективном сознании реальный образ представителя другой страны или другой национальности. Он прост для восприятия, легко опознается и запоминается. В то же время его нелегко забыть; он западает в подсознание, продолжает тревожить даже тогда, когда о нем не думаешь. От него постоянно исходит потенциальная опасность. Образ врага вызывает целую гамму эмоций - от ненависти и ужаса до презрения и желания с ним разделаться, уничтожить. В условиях тоталитарного государства оппозиция мы - они становится важным элементом государственной идеологии. Образ врага поддерживается СМИ, получает свое воплощение в литературе и искусстве. Да и реальные события дают богатый материал для его формирования. Важно отметить, что образ врага создается параллельно и нами и ими: только мы создаем врагов из них, а они создают его же из нас. Так, например, если мы возьмем советский и американский кинематограф эпохи холодной войны, то увидим, что образ русского в американском кино и образ американца в советском кино создавался по весьма сходным моделям.

Заключение

1. Тоталитаризм - это явление социально-политическое, т.е. это определенная политическая форма социальной организации. Содержание, облаченное в эту форму, определяется сверхцелью, достижению которой подчинены все сферы тоталитарного общества. Ее специфика заключается в глобальном и универсальном характере. Стремление подчинить всю жизнь такого общества единой и сверхреальной цели, что и порождает феномен тоталитаризма, с необходимостью требует особым образом организованной культуры. Ее системообразующим началом и является миф. Миф в культуре тоталитарных обществ имеет основополагающее, системообразующее значение. Объяснение этому можно найти в особенностях мифа как продукта духовной деятельности людей. Поскольку в мифе нет различия реального и фантастического, личности и коллектива, он снимает проблему веры и безверия, веры и знания. Культурная функция мифа в том, что он дает человеку готовую форму мировосприятия. Главная же функция мифа - социально-практическая - направлена на обеспечение единства и целостности коллектива. Все перечисленные выше особенности мифа сполна использовались во всех тоталитарных государствах. Однако, наряду с общими чертами, тоталитарные имели и свою значительную специфику. Так немецкий фашизм опирался на миф, обращенный в прошлое, итальянский мифологизировал корпоративное Государство. Общим для них было обращение к идеологии расизма, что предполагает гальванизацию наиболее архаичных пластов человеческого сознания. Для советского мифа характерна ориентация на светлое будущее и отвержение расизма и национализма.

2. Но «душой» мифа является символ. Он же выступал и в роли «языка мифа». В связи с этим, становится понятной та огромная роль, которую играл символ в культуре тоталитарных обществ. Одновременно символика играла разную роль в этих обществах. В Германии Гитлера она понималась как один из практических инструментов реализации сверхзадач нацистского мифа. В фашистской Италии основной символ актуализировал одну - имперскую, государственную сторону своей потенции в течение всей жизни режима. В СССР же символика меняла свою смысловую нагрузку до времени распадения соответствующего мифа, когда символ окончательно превратился в эмблему, потеряв всякую связь с своей сущностью.

3. Если символ несет в себе потенциальную связь с определенной реальностью, то ритуал обладает возможностью реализации этой потенции. Ритуал в символических действиях воспроизводит миф. Ритуал тесно связан с церемонией как своей формой. И если задача церемонии - обязать человека действовать так, а не иначе, то одна из целей ритуала - принудительно освободить участников от собственного решения и наполнить определенным содержанием. Подлинный ритуал связан с символом, в то время как церемония -со знаками. Отличие ритуала в тоталитарной культуре от ритуала в иных системах в том, что он связан с соответствующим мифом. Внутренний смысл ритуала может быть понят только изнутри человеком, находящимся в «силовом ритуала может быть понят только изнутри человеком, находящимся в «силовом поле» этого мифа; смотрящий на ритуал в тоталитарной системе извне, увидит лишь набор действий. Ритуал тесно связан с праздником. Суть праздника в тоталитарных системах тесно связана с культурной задачей мифа в воспроизводстве социальной картины мира. Политический миф выстраивает некую идею - истину, лежащую в основе картины мира. Поэтому праздник - это воспроизводство мифа через ритуал, церемонии, парадигмальные жесты. Этому служил и спорт, он не просто создавал новые мифы в своей сфере, но также воспроизводил Большой миф на эмоциональном уровне, нередко незаметно, но эффективно. Миф создал и свой язык - «новояз», - который отражал не только суть советского мифа, но и его эволюцию. Мифы, символы, ритуалы -необходимые инструменты культуры. Все дело в том, как и в какой мере они используются. Высокая степень мифологизации, символизации и ритуализации культуры свидетельствуют о различного рода негативных процессах. Главные из них - это сознательное стремление власти затушевать истинную картину "4 происходящего в обществе или вызвать энтузиазм широких масс по поводу достижения целей, имеющих иррациональную природу. Все это возможно лишь в тоталитарном обществе и потому чрезмерную мифологизацию, символизацию и ритуализацию культуры - можно рассматривать в качестве одного из индикаторов процессов сползания общества в сторону тоталитаризма. В то же время нигилизм и пренебрежительное отношение к мифологическим, символическим и ритуалистическим аспектам культуры недопустим. Его реализация на практике свидетельствует о потере внутренних духовных связей, скрепляющих общество как целое.

Список использованной литературы

1.      Арендт X. Истоки тоталитаризма.

2.      Бакунин А.В. Советский тоталитаризм: генезис, эволюция и крушение.

3.      Барт Р. Мифологии.

4.      Лебедев И.А. Семантика и семиотика в культуре тоталитарных обществ: миф, символ, ритуал.

2