Исследования проблем происхождения государства и права

Особую роль в дальнейшем развитии и окончательном формировании основных положений теории насилия  на рубеже XIX-XX вв. сыграл Л. Гумплович.

"История не  предъявляет нам ни одного  примера, - рассуждал он в своей  фундаментальной работе "Общее  учение о государстве", - где  бы государство возникало не  при помощи акта насилия, а  как-нибудь иначе. Кроме того, это всегда являлось насилием  одного племени над другим, оно  выражалось в завоевании и  порабощении более сильным чужим  племенем более слабого, уже  оседлого населения".

Ссылаясь на пример образования ряда стран Европы и  Азии, которые возникли, по мнению ученого, не иначе, как путем насилия, Л. Гумплович делал окончательный вывод, согласно которому "вследствие подчинения одного класса людей другому образуется государство", а из потребности победителей обладать "живыми орудиями" возникли экономическая основа античной семьи, отношения властвования, существовавшие между господином и его слугой.

По мнению автора, "не из отдельных людей, как атомов, не из семейств, как ячеек, создается  государство. Не отдельные личности и не семейства являются его основными  частями". Только из различных "человеческих групп, из различных племен возникает  государство и из них лишь состоит". Победители образуют правящий класс, а  побежденные и порабощенные - "класс  рабочих и служащих".

Все дело заключается  во внутренней и внешней вражде племен. Именно в племенах, в их взаимной борьбе, утверждает Л. Гумплович, можно признать "главные основные части, действительные краеугольные камни государства, - в племенах, которые мало-помалу превращаются в классы и сословия. Из этих племен создается государство. Они и только они предшествуют государству".

Таким образом, ни общественный договор, ни Божественное Провидение, ни "высшие" идеи, ни "известные  потребности" или "рационалистические и нравственные мотивы", как это  следует из других учений о происхождении  государства и права, а лишь грубая сила, борьба, покорение одних племен другими, одним словом, прямое насилие - "вот родители и повивальная  бабка государства" - является основной причиной возникновения данных институтов согласно теории насилия.

Выявляя основную черту теории насилия, Г. Еллинек повторял вслед  за другими аналитиками данной концепции, что суть этого учения состоит  в том, что оно конструирует государство  как господство сильного над слабым и признает такое отношение властвования данным самой природой. Таким государство по этой причине и должно признаваться индивидуумом. Последний должен подчиняться ему в силу того соображения, что оно есть неотвратимая сила природы, подобно солнечному теплу, землетрясению, приливу и отливу. Теория силы - материалистическая противоположность теологического учения. Если последнее требует подчинения воле божьей, то теория насилия требует подчинения слепым силам социальной эволюции.

При этом "слепые силы социальной эволюции", насилие рассматриваются  не как некое ограниченное, локальное, а как глобальное, к тому же "естественное" явление, порождающее не только единство противостоящих друг другу "элементов" государства - победителей и побежденных, правящих и управляемых, но и имеющее  далеко идущие социально-экономические  последствия.

Какие последствия имеются  в виду? Прежде всего те, которые ассоциируются с появлением рабства. Последнее возникает, по мнению Л. Гумпловича, не в силу прежде всего внутренних причин, а затем уже внешних, как это имеет место в истории на самом деле, а, наоборот, исключительно в силу воздействия на общество (племя, народ, "нацию") извне, со стороны других сообществ, племен, народов, в результате войн, порабощения и закабаления одних племен или народов другими. Во всех подобных случаях появляется военное превосходство того или иного народа (племени) над другим - "над жителями завоеванной страны". При этом ведущиеся войны, с одной стороны, производят "разрушительное действие", а с другой - в них обнаруживается и "некоторая положительная, известным образом созидающая государства сила".

Войны превращаются для некоторых  племен и народов в средство не только закабаления других племен и  народов, но и приобретения земельных  угодий, материальных благ. Там, где  дикое племя жило по соседству  с цивилизованным, отмечает К. Каутский, там к войне за спорную область присоединялся еще и хищнический набег, - предприятие, приносившее воинственным варварам богатую добычу. Были такие варварские племена, у которых грабеж цивилизованных соседей составлял главный способ приобретения. Быть воином при подобных обстоятельствах было очень выгодно. Оружие, необходимое для войны, было большей частью то же самое, какое употреблялось на охоте, бывшей в то время самой важной отраслью приобретения.

На определенном этапе  развития общества создается экономическая  основа, а вместе с тем и экономическая  необходимость для некоторых  племен и народов в ведении  войн. "Воинское право свободного человека", которым он так гордился, постепенно превращается в воинскую повинность, которая ложится тяжелым  бременем как на самих воинов, так и на ту часть общества (земледельцы, ремесленники и др.), которая обеспечивает их проживание.

Вести войны или нет - это  вовсе не было предметом выбора и  делом, зависящим от воли земледельцев и других оседлых племен. То огромное, по тем временам, благосостояние, которое, благодаря упорному повседневному  труду, сосредоточивается в руках  оседлых народов и племен, "постоянно  подстрекает варварские подвижные  племена к хищническим набегам". Первым из них ничего не остается делать, как на время бросать свой труд и защищать свое благосостояние и  самих себя от набегов. Последним  же приходится вести войну прежде всего в силу экономических причин - захвата чужого добра и приобретения дешевой рабской силы.

Все это, а именно - систематическое  ведение войн и связанные с  ним возникновение и развитие института рабства, по мнению сторонников  теории насилия, создает реальные условия  и предпосылки для образования  государства.

Пока не было института  рабства, пишет по этому поводу Л. Гумплович, пока не хватало этого первого условия для продолжительной жизни, до тех пор развитие государства было невозможно. О государственной жизни, о ее хозяйственных основах тогда лишь могли думать, когда оно приобретало необходимые для этого "живые орудия", т.е когда оно покоряло себе другое племя, порабощало его и эту порабощенную массу разделяло между отдельными своими членами, когда оно таким образом создало первую государственную организацию".

Сторонники теории насилия  полагают, что до тех пор, пока племя  состоит лишь из "сходных между  собой единоплеменников", те из "личностей, родившихся и воспитавшихся в  одном и том же социальном обществе", между ними нет вражды, войн, а следовательно, и рабства. Когда же одно племя покоряет другое, то тут же, как неизбежный спутник всех завоеваний, появляются рабы, возникает и развивается институт рабства, а вслед за ним - и государство.

Таким образом, согласно теории насилия войны, насилие, закабаление  одних племен другими рассматриваются  в качестве основных причин рабства. Что же касается естественно-исторического процесса зарождения и развития данного института, то он или вообще игнорируется, или же отодвигается на второй план.

Остается открытым также  вопрос о причинах и природе закабаления. Что предшествовало чему: захватнические войны, влекущие за собой порабощение  одних племен другими или, наоборот, сложившийся в силу разделения труда  и социального расслоения общества институт рабства порождал захватнические войны? Ведь не следует забывать о  том, что сам характер захватнических войн, порабощение одних племен и  народов другими практически  стали возможными лишь тогда, когда  процесс развития орудий труда и  производства в обществе достигли такого уровня, когда экономически стало  возможным и выгодным закабалять побежденные племена и народы, эксплуатировать их, превращая в  рабов.

На ранних стадиях развития общества, при низком уровне развития орудий труда и производства, когда  первобытный человек не в состоянии  был производить больше, чем это  нужно было для поддержания его  жизни, экономически невыгодным было закабаление, превращение пленников в рабов. Их или убивали, или принимали  в новое племя, усыновляли. В силу этих же причин тогда не могли вестись  и захватнические по своему характеру  войны.

Другим социальным последствием, которое ассоциируется непосредственно  с завоеванием и порабощением, является возникновение частной  собственности. Насилие порождает  рабство, а рабство ведет к  появлению частной собственности. С последней же связан, согласно теории насилия, переход племен от кочевого образа жизни и быта к оседлому, земледельческому. Зарождающаяся при этом государственная власть опирается исключительно на физическую силу. Это - "государство племени". Его основа - физическое преобладание одного племени над другим.

По мере развития общества государство племени перерастает  в государство класса. Основой  последнего является экономическое  господство власть имущих. Л. Гумплович отмечает, что одновременно с процессом превращения племен в классы и сословия, а также эволюции государства протекает процесс развития сознания. "Племенное сознание в современном государстве отчасти исчезло, отчасти же, одновременно с превращением племен в сословия и классы, сменилось сословным и классовым сознанием".

Согласно теории насилия  наряду с данными процессами развития общества и государства протекает  также процесс дальнейшей эволюции частной собственности. Она рассматривается  не иначе, как некое орудие или  средство в руках государственной  власти.

Не оспаривая процесс  эволюции общества, государства и  собственности, следует обратить внимание на спорность решения вопроса  о соотношении собственности  и власти. Исторический опыт не подтверждает тезиса, выдвигаемого сторонниками теории насилия, о том, что государственная  власть порождает частную собственность, а не наоборот. Не подтверждается тезис  и о том, что собственность  является орудием государственной  власти. Все обстоит как раз  наоборот. Собственность, в конечном счете, обусловливает как само появление  государственной власти, так и  ее характер. Собственность, в основном, определяет и ее служебную роль.

Можно по-разному относиться к научным исследованиям К. Маркса и Ф. Энгельса, а также к их философским  обобщениям и выводам. Но не подлежит никакому сомнению многократно подтвержденный самой жизнью их вывод, сделанный на примере Англии, о том, что собственность "правит аристократией". Именно она "дает возможность купцам и фабрикантам намечать депутатов для больших, а частью и для мелких городов; собственность дает им возможность усиливать свое влияние с помощью подкупа". Это происходит потому, что "народ еще не осознал ясно существо собственности, потому, что он вообще еще, - по крайней мере в деревне, - духовно мертв и потому мирится с тиранией собственности".

Частично данные выводы справедливы  и для современной России.

Говоря о теории насилия  вообще и об учении Л. Гумпловича в частности, следует заметить, что ее сторонники по-разному характеризуют исторически первые и современные государство и право.

По-разному они относятся  и к насильственным формам образования  современных государств и правовых систем, и к их природе. Одни из них  оправдывают насильственные формы  образования современных государств путем осуществления революций  или ведения освободительных  или захватнических войн. Они считают, что такие войны всегда приводят к прогрессивному "обновлению" общества и государства. Другие, наоборот, выступают против каких бы то ни было силовых форм и способов формирования современных государств, считая, что эти формы и способы возникновения государств и правовых систем являются данью прошлого, Соответствующим будет характер государства и общества, возникающих на этой основе.

Известный французский писатель-романтик Ф. Шатобриан (1768-1848) ставил в упрек  Наполеону Бонапарту не только то, что он своей бурной завоевательной деятельностью "насоздавал" целый ряд недолговечных марионеточных государств с деспотическими или полудеспотическими режимами, но и за то, что в результате его "мудрого" правления "обновленное" государство Франции "в своей территории и могуществе уменьшилось", а французское общество в значительной степени "развратилось".

Говорят, что хотя силы французского государства стараниями Наполеона  ослабли, зато слава его окрепла; что "на всех широтах французов  знают и боятся, на них равняются, перед ними заискивают". Но разве  необходимо было непременно выбирать что-то одно: бессмертие либо могущество? Александр Македонский тоже прославил  свою нацию. Но это не помешало ему  основать в Азии четыре мощные империи; язык и цивилизация эллинов распространились от Нила до Вавилона и Инда. После  смерти Александра "царство его  не только не ослабло, но, напротив, укрепилось".

А что осталось от Наполеона-завоевателя? "Триумф французского сюзерена стоил  каких-нибудь две или три сотни  тысяч человеческих жизней в год". Французы заплатили за него тремя  миллионами солдат. Сограждане отдали ему "всего-навсего пятнадцать лет, прожитых в страданиях и неволе". Говорят, что бедствия, "пережитые  при республике, послужили спасению Франции, несчастья, пережитые при  Империи, принесли пользу несравненно  большую - благодаря им Бонапарт стал богом, и этого довольно".

Шатобриан заявлял, что он не падет "так низко, чтобы забыть ради Бонапарта всех своих соотечественников; не он породил Францию, а Франция - его". Властитель может быть сколько  угодно талантлив и могущественен, но "я никогда не соглашусь  повиноваться ему, если одним словом он может лишить меня независимости, домашнего очага, друзей".