Исследования проблем происхождения государства и права

Будучи противником насильственных методов социальных преобразований, Шатобриан занимал аналогичную  позицию не только по отношению к "обновленному" в результате краха  империи французскому государству, но и в отношении современного ему французского общества.

Вот чего истинный философ  никогда не простит Бонапарту, рассуждал  он, так это то, что он "приучил  общество к безвольному подчинению и развратил его нравственность". По его вине люди так испортились, что невозможно сказать, когда в  сердцах вновь проснутся великодушные порывы. "Наше бессилие в отечестве и за его пределами, наш нынешний упадок - следствие наполеоновского ига: у нас отняли все, кроме привычки к ярму. Бонапарт погубил даже наше будущее".

Подобные взгляды на силовые  методы образования и "обновления" государственных и общественных структур, а также на их характер и природу многократно выражались раньше и выражаются поныне. Имеющиеся  при этом нюансы касаются, в основном, последовательности позиций авторов  в этих вопросах. Одни из них, например, считают, что государство, на каком  бы этапе развития общества - догосударственном или государственном - оно ни возникало, всегда зарождается или обновляется не иначе, как только силовым способом, в результате борьбы; таковым же силовым по своему характеру и природе (орудием насилия, подавления) оно и остается в дальнейшем.

Другие же авторы, среди  которых и Л. Гумплович, придерживаются иного мнения. Они считают, что если ранние государства, возникающие в результате войн и насилия, до конца остаются инструментами насилия, господства одних над другими, закабаления и угнетения, то более поздние и современные, в частности, капиталистические государства, не являются таковыми.

Общественное развитие, согласно взглядам Гумпловича, идет по направлению к все более возрастающему равноправию низших слоев с высшими, подвластных с властвующими. Все больше смягчаются формы и методы властвования. Постепенно образуется современное культурное государство. Складываются такие его черты и особенности, как режим парламентаризма и законности, равноправие граждан, доступ их к управлению делами общества и государства, и др. Исходными причинами и условиями становления такого либерального государства считается насилие.

Аналогичных взглядов на трансформацию  силовых элементов в государстве  придерживаются и другие авторы. Один из них, как, например, дореволюционный  российский ученый-юрист И.В. Михайловский, не будучи сторонником теории насилия, тем не менее считал, что даже если бы государство и возникло с помощью насилия, то в дальнейшем своем развитии оно все равно бы трансформировалось в несиловую организацию.

При рассмотрении теории насилия, по мнению И.В. Михайловского, не следует  смешивать два различных вопроса: 1) вопрос о генезисе, происхождении  известного факта, и 2) вопрос о его  сущности. "Из того, что многие государства  исторически возникли путем насилия, вовсе не следует, что идея государства  есть насилие". Из того, что многие современные юридические отношения "имеют своими отдаленными предками насильственные отношения", вовсе  не следует, что нынешние законные обладатели соответствующих прав лишь фактически пользуются этими правами.

Вообще порядок "чисто  фактический" имеет тенденцию  превратиться в "порядок нормальный". Дело в том, что люди сживаются  с известными фактами, привыкают  к ним. Вокруг этих фактов и на их основании постепенно образуются постоянные, прочные отношения. С течением времени  то, что было первоначально актом  насилия, незаметно превращается в право. Это означает, что с течением времени под влиянием ряда возникающих условий "фактическое", порожденное силовыми факторами, постепенно превращается в нормальное, отражается в психике людей уже как явление, изменившее свою первоначальную природу, как явление правомерное.

Таким образом, допуская возможность  первоначального образования государства  и права путем силовых способов или форм, И.В. Михайловский весьма критически воспринимает теорию насилия в последующем. В качестве основного довода при этом выступает все этот же тезис о постепенной трансформации государства и права как силовых явлений в несиловые, все та же идея о "мирной" эволюции и перерождении государства и права.

Изучение государства  и права в связи с историей культуры предоставляет много фактов для критики теории силы. Эти факты  свидетельствуют о постепенно нарастающем  очищении и облагораживании отношений  между правом и силой, "о постепенном  превращении силы в служанку права". Конечно, далеко не везде и не всегда это превращение удается подменить, "но общая тенденция несомненна".

Наряду с названными аргументами о трансформации  силы в несилу И.В. Михайловский использовал и другой, "филологический" аргумент против теории насилия. Есть еще один источник, из которого мы можем почерпнуть материал для критики теории силы и построения теории, приближающейся к истине. Это - язык. Философия, сравнительное языкознание учат нас, что первоначальное, основное значение слова выражает собой обыкновенно сущность соответствующего понятия.

И вот, первоначальное значение слова "право" на всех языках звучит как "прямо" и "правда". Таким образом, это слово представляет собой понятие о чем-то неуклонном, согласном с истиной, справедливом. Из этого следует, что вековая  мудрость человечества, скрытая в  языке, учит тому, что право как  таковое вообще и отдельные юридические  нормы в частности являются не чем иным, как составными частями "одного общего этического порядка, где царствует не сила, а высшие идеальные начала".

В основе современного государства  и права лежат, таким образом, не голая физическая или иная сила, а человеческий разум, справедливость, "общий этический порядок", человеческий идеал. Не сила есть сущность права, а "нечто принципиально другое". Не сила есть главное основание действия права, а признание его населением, обусловленное по меньшей мере непротиворечием юридических норм субъективному правосознанию большинства населения.

Что же касается силовых  элементов, свойственных любому современному праву, то они составляют лишь внешнюю  сторону юридических норм, ассоциирующихся с их государственной обеспеченностью и гарантированностью, но отнюдь не с их содержанием и внутренними мотивами их соблюдения.

Данная позиция И.В. Михайловского  об органическом сочетании в государстве  и праве силовых и несиловых элементов, а, следовательно, о разумном сочетании и применении в деятельности государства и реализации права методов принуждения и убеждения, несомненно, заслуживает особого внимания. В последующих исследованиях отечественных и некоторых зарубежных авторов она была не только поддержана, но и получила свое дальнейшее развитие и обоснование. Критически воспринимая теорию насилия и ее отдельные положения, сторонники данного подхода дают, на наш взгляд, более взвешенное и аргументированное решение рассматриваемой проблемы.

Теория насильственного  формирования государства и права  в том виде, как она сформировалась и как представлялась в научных  изданиях в конце XIX-начале XX в., систематически подвергалась довольно напористой и  небезосновательной критике не только с точки зрения ее сущности и содержания, но и при рассмотрении ее социальной роли и назначения.

Особенно в этом плане  следует выделить весьма критическую  позицию Г. Еллинека. Отмечая, что "теория силы с первого взгляда в значительной мере подтверждается историческими фактами", а именно - тем, что исторически процесс образования государств только в исключительных случаях не сопровождался победой превосходящей силы и "война была творцом большинства государств", ученый вместе с тем особо подчеркивает, что теория насилия имеет своей целью и предназначается не для объяснения причин и условий возникновения государства и права в прошлом, а для их обоснования в настоящем.

А это, по мнению Еллинека, не только неблагоприятная, но и невыполнимая задача. Теория силы убедительна только для тех, кто "фаталически относится к существующему, как к чему-то неустранимому", но неубедительна для тех, кто решается выяснить на опыте, "не может ли существующее государство сложиться и как-нибудь иначе"*(143).

Говоря о фактической  роли и назначении теории насилия, Г. Еллинек считал, что практические последствия ее сводятся даже не столько  к обоснованию, сколько к "разрушению государства". Если государство есть не что иное, как грубая, неразумная сила, то почему бы угнетенному этой силой слою или классу не сделать  попытки сбросить ее с себя, низвергнуть  тех, кем осуществляется эта сила. Или даже разрушить всю "столь  прославленную цивилизацию", тем  более, что такие деяния не стоят вне обусловленной естественными законами необходимости.

Поскольку между господствующими и подвластными, согласно теории насилия, нет никакой этической связи, то при такой конструкции государства отпадают все этические мотивы, которые могли бы воспрепятствовать возникновению и развитию учений, разрушающих государство.

Теория насилия, таким  образом, является неконструктивной теорией. Она "не основывает государство, а  разрушает его, пролагая путь непрерывной  революции".

Теория насилия постоянно  подвергается критике. Это свидетельствует, прежде всего, о несовершенстве ее как  концепции, не удовлетворенности ею. Вместе с тем это говорит об известной жизнеспособности данной теории, о ее живучести, о том, что  теория насилия является не только данью прошлого, но и составной  частью академического потенциала настоящего.

§ 6. Другие теории происхождения государства  и права

Наряду с названными в  мире существуют и другие довольно известные теории.

Среди них можно  назвать, в частности, патриархальную теорию, основателем которой по праву  считается древнегреческий философ  Аристотель. Согласно учению Аристотеля государство является продуктом  естественного развития, возникает  в результате появления и разрастания  семьи. В основе образования государства  лежит естественное стремление людей  к взаимному общению. Такое общение  приводит к тому, что из нескольких семей складывается селение или  род, а из всех селений или родов  образуется государство. Государство, по Аристотелю, является высшей формой общения, включающей в себя все другие образования и формы общения. Оно "появляется лишь тогда, когда  образуется общение между семьями  и родами ради блага жизни".

Другой широко известной в юридическом мире теорией происхождения государства  и права является психологическая  теория. Суть ее заключается в том, что основные причины возникновения государства и права она усматривает не в окружающей их экономической, социальной и иной среде, а в особенностях психики человека, в "импульсах" и в эмоциях, которые, согласно воззрениям известного русского ученого Л.И. Петражицкого (1867-1931) - основателя этой теории, играют главную роль не только в приспособлении человека к условиям жизни общества, но и в образовании государства и права.

Необходимо отметить также органическую теорию происхождения  государства, приравнивающую государство  к человеческому организму и  приписывающую ему самостоятельные  волю и сознание, отличные от воли и  сознания входящих в него отдельных  людей. Согласно органической теории государство  является результатом действия сил  природы, создающей его наряду с  обществом и человеком.

Идеи сопоставимости государства  с человеческим организмом развивались  еще в трудах древнегреческого философа Платона. Наибольшее развитие они, а вместе с ними и органическая теория в целом, получили в конце XIX-начале XX в. Одним из наиболее видных сторонников органической теории происхождения государства был английский ученый-философ Г. Спенсер (1820-1903). В настоящее время органическая теория хотя и не пользуется прежней популярностью, но имеет хождение на Западе.

Аналогично обстоит  дело и с расовой теорией, которая  рассматривает в качестве основной предпосылки возникновения и  развития государства деление общества по расовому признаку. Согласно этой теории в мире существуют "высшие" расы, которые призваны господствовать, и "низшие", которым самой природой предназначено находиться в подчинении у "высших" рас. Появление государства, по логике сторонников этой теории, необходимо для обеспечения постоянного господства одних рас над другими.

Расовая теория имеет долгую историю, но наибольшего своего развития и даже практического применения она достигла в середине века - в  период расцвета колониализма и в  первой половине XX в. - в период появления в Европе фашизма. Сначала "цивилизованные" страны широко использовали ее для оправдания жестокого обращения с туземцами и захвата их земель, а затем одни "цивилизованные" страны (фашистские Германия и Италия, милитаристская Япония) оправдывали с помощью расовой теории развязанную ими войну против других "цивилизованных" и "нецивилизованных" стран.

Идеи, лежащие в основе расовой теории, широко использовались в послевоенный период в ходе ведения "холодной" войны между капиталистическими странами во главе с США и социалистическими  во главе с СССР. В ответ на печально известную речь У. Черчилля в марте 1946 г. в городе Фултоне (США), положившую начало "холодной" войне, в советской прессе тут же последовала  весьма примечательная реакция, подчеркивавшая богатый британский опыт использования  расовой теории для оправдания колониальных войн. "Гитлер, - отмечалось в прессе, - начал дело развязывания войны  с того, что провозгласил расовую  теорию, объявив, что только люди, говорящие  на немецком языке, представляют полноценную  нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к такому выводу, что немцы, как единственно полноценная нация, должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит г-на Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны господствовать над остальными нациями мира".