Интерес в частном праве

Для того чтобы избежать конфликта целей, само право должно максимально приближаться к интересам  субъектов, юридические цели недопустимо  устанавливать без учёта реальных потребностей участников общественных отношений. Но учитывать ещё не значит, что необходимо их устанавливать  в том виде, в котором они  присутствуют у субъектов, их можно  и нужно видоизменять с учётом законности, публичных интересов, порой  до полного несоответствия частным  целям. В противном случае они  будут оторваны от жизни, заведомо не соответствовать объективным стремлениям  людей и потому станут серьёзным  препятствием для продуктивной работы механизма правового регулирования.

Наконец нельзя не учитывать в механизме  правореализации и правосознание  и правовую культуру, правовые традиции в обществе. Традиционно отношение  к праву в России оценивается  как нигилистическое. Следует отметить, что в полной мере нигилистами  могут признаваться лишь те, кто  постиг предмет юриспруденции и  разочаровался в нём. Различного рода высказывания людей несведущих в правовой материи не должны восприниматься как идейный правовой нигилизм. У  такого идейного, глубоко осознанного  воззрения, к сожалению, есть весьма авторитетные сторонники, что никак  не способствует формированию правовой культуры в обществе. Великий русский  писатель Лев Николаевич Толстой, бывший в течение полутора лет студентом  юридического факультета Казанского императорского университета, писал впоследствии в  «Письме к студенту о праве»: «Я ведь сам был юристом и помню, как  на втором курсе меня заинтересовала теория права, и я не  для экзамена только начал изучать её, думая, что  найду в ней объяснение того, что  мне казалось странным и неясным  в устройстве людей. Но помню, что  чем более я вникал тогда в  смысл теории права, тем всё более  и более убеждался, что или  есть что-то неладное в этой науке  или я не в силах понять её»⁴⁶⁷. Авторитет права, основанный на уважении, а не на страхе наказания, проблематично установить в обществе, в котором право себя во многом дискредитировало за долгие десятилетия манипуляций им со стороны власти.

В качестве примера можно  привести подмеченное ещё в начале ХХ века Г.Ф.Шершеневичем различие и  особенности правосознания европейцев и россиян: «Степень любви и привязанности  народа к своему праву, с которыми он отстаивает его определяется, по мнению Йеринга,  усилиями и борьбой, затраченными на приобретение этого  права⁴⁶⁸; русский же народ не участвовал в выработке гражданско-правового порядка, сложившегося исключительно действиями правительства, не положил на него ни труда своего, ни крови, и потому нормы, поддерживающие этот порядок, ничего не говорят его сердцу. Он не в состоянии чувствовать недовольства при их нарушении так остро, как англичанин или француз, которые обдумывали значение норм тогда, когда они только создавались. Для русского человека, не приобретшего широкой общественной точки зрения, абстрактные нормы всегда менее важны, чем реальные интересы той или иной живой личности…»⁴⁶⁹. Тем более что право не всегда отражает реальные, актуальные, «живые» интересы. Достаточно проанализировать «идеологию» народных выступлений (да и вообще всех выступлений, идеей которых было свержение существующего строя): в подавляющем большинстве их основной целью было не предоставление прав, а передел собственности либо иные преимущественно материальные преобразования. Наличие разработанной, обоснованной правовой программы можно наблюдать разве что у декабристов. Но они не были поняты народом. Отчасти, надо полагать, потому, что не поддерживали идею «экспроприации». Усугубляет положение то, что власть зачастую и сама не стремилась создать авторитет и ценность права среди населения: предоставление права расценивалось не как результат борьбы, а как милость, до которой снизошёл благосклонный правитель. И, как известно, что не добыто упорной борьбой, трудом, особо и не ценится.

Можно утверждать, что и спустя многие годы отношение  к праву не изменилось. Такое же суждение, как и приведённое выше, высказано в наши дни А.И.Брызгаловым: «…западные общества всегда рассматривали  право в качестве ценностной составляющей своей жизни, и утрата доверия  к этой форме существования для  них особенно заметно. Обращение  же к российским корням показывает, что право практически никогда  не выступало как носитель ценности для отдельного человека, поскольку  отражало только интересы общественного  и публичного»⁴⁷⁰.

 Склонные в большей  степени к уважению правовых  предписаний, европейцы всегда  стремятся к официальному признанию  своих интересов и притязаний, и факт отсутствия правового  оформления тех или иных отношений  вызывает у них помимо определённого  психологического дискомфорта, по-видимому, ещё и осознание того, что окружающие  в виду отсутствия соответствующей  нормы права не обязаны уважать  и оставлять в неприкосновенности  их линию поведения, отдельные  поступки и убеждения. Наличие  же правовой нормы предоставляет  им  субъективное право со всеми  возможностями по его осуществлению:  возможность собственного поведения,  возможность требования, возможность  обращаться за защитой к государству  - государственная обеспеченность  путём принуждения других субъектов,  обязанность других субъектов  его уважать⁴⁷¹.

Таким образом, подводя итог в исследовании влияния  социальных и индивидуальных психологических  компонентов на механизм реализации права, необходимо преодолеть две крайности. Во-первых, необходимо избегать излишней «юридизации» поведения в сфере  правового регулирования, правореализации. Нельзя практически всю правомерную  деятельность субъектов считать  результатом воздействия на их волю, сознание, поведение юридических  средств, умалять значение социально-экономических, психологических, нравственных и иных регуляторов поведения. Это относится  прежде всего к таким формам реализации, как соблюдение и использование  права, осуществляемым преимущественно  путём правомерного поведения, вне  специальных институционных правовых форм⁴⁷². Во-вторых, на наш взгляд следует согласиться с суждением Ю.И.Гревцова, что «возникновение действия механизма правореализации чаще всего происходит не из «импульса», «энергии» юридической нормы или правового отношения, а из социальной практики самих субъектов, движимых определёнными интересами, преследующих различные цели…»⁴⁷³. С объективной же стороны, главным источником движения механизма реализации норм права выступают противоречия экономической, социальной, политической и духовной сфер жизни общества. В свою очередь, процессы осуществления норм права могут оказать обратное влияние на ход экономического, политического и духовного развития общества⁴⁷⁴.

§.3. Формальная сторона механизма  правореализации в сфере частного права.

  Помимо сущности и содержания в механизме правореализации принято различать формы реализации норм права. Это в полной мере относится и к реализации норм частного права.

Как было уже отмечено, с 50-х годов ХХ века было признано необходимым различать  формы (способы) реализации права, хотя вопросы классификационных оснований, состава субъектов реализации права, характеристика содержания форм не решены окончательно. Под формой реализации права следует понимать совокупность элементов, способов, средств, посредством  которых претворяются в жизнь  цели правовой нормы⁴⁷⁵.

Правовые  нормы  реализуются  в  различных  формах.  Это обусловливается  рядом обстоятельств: а) разнообразием  содержания и характера общественных отношений, регулируемых правом; б) различием  средств воздействия права на поведение людей; в) спецификой содержания норм права; г) положением того или иного  субъекта в общей системе правового  регулирования, его отношением к  юридическим предписаниям; д) формой внешнего проявления правомерного поведения⁴⁷⁶.

Теоретически  и практически выделение форм правореализации оправдано тем, что каждая форма (вид) в качестве результата предполагает самостоятельную  юридическую действительность, а  выяснение роли и значения различных  форм реализации права, поиск устойчивых классификационных оснований сводятся в конечном счёте к выработке  научно обоснованных рекомендаций субъектам  права в процессе их деятельности по реализации правовых норм с тем, чтобы совершенствование процесса реализации права способствовало возрастанию  его роли и эффективности правового  воздействия в жизни общества⁴⁷⁷.

Однако  не только содержание каждой формы  реализации права, но и сами эти формы  различными авторами представляются по-разному. Большинство авторов выделяют формы  правореализации в зависимости  от того, какой способ правового  регулирования оформляется в  реализации нормы права. В соответствии с этим выделяют соблюдение (реализацию запрета), исполнение (реализацию обязанности), использование (реализация субъективного  права), и в качестве самостоятельной  формы называют применение права, которая  отличается от названных форм организационным, авторитарным началом, и часто её связывают с реализацией такого специфического института как полномочие. Рассмотренный  подход считается  в научной и учебной литературе традиционным⁴⁷⁸.

Помимо  такого обозначения форм правореализации  некоторые авторы предлагают свои собственные  обозначения, которые по сути представляют собой замену терминологии. Так А.С.Пиголкин предлагал по тем же основаниям выделять правореализацию в форме воздержания, в форме активных действий (соответствующих  исполнению и использованию), и административное правоприменение⁴⁷⁹. Л.Н.Завадская предлагает дополнительно проводить классификацию форм правореализации по специфике субъектного состава: как воплощение на практике нормативно-властных предписаний, осуществляющихся в правомерном поведении различных субъектов либо в деятельности властных правоприменительных органов. Соответственно этому выделяются и две основные формы реализации: автономная и авторитарная. К первой относятся исполнение, соблюдение, использование различными субъектами правомочий, обязанностей, которые содержатся в нормативных актах для удовлетворения своих потребностей и интересов. Ко второй – правоприменение. По её мнению, в социально-правовом плане эти формы вполне умещаются в рамки политико-правового принципа «разрешено всё, что не запрещено»⁴⁸⁰.

Однако  на этот счёт  существуют и другие мнения, которые являются не просто модификациями указанного подхода  к определению форм реализации норм права. Так Калмыков Ю.Х. считает  возможным существование только двух форм правореализации: одна форма  реализации права – применение, проявляется в процессе урегулирования общественных отношений, тесно связана  с понятием «правовое регулирование», а вторая – соблюдение, характеризуется  общим юридическим воздействием на поведение людей. Указанные формы  реализации права соответствуют  двум основным функциям и задачам  права: регулятивной и охранительной. Особенно, по его мнению, понятия  соблюдение, исполнение, использование  не отражают существа процесса реализации подавляющего большинства норм гражданского законодательства – совершения активных действий, направленных на урегулирование общественных отношений. Для применения же характерно и то и другое (активные действия плюс урегулированные правом отношения). Утверждение же о государственно-властном характере правоприменительной  деятельности, считает он, напоминает скорее постулат, чем нуждающееся  в разъяснении положение⁴⁸¹.

Конечно, с точки зрения филологии  и логики, можно назвать применением  права все вместе взятые формы  реализации права через правоотношения, включая  в это понятие любые  акты правомерного поведения, в результате которых возникают (изменяются или  прекращаются) правоотношения. Но следует  заметить, что при этом оттесняется  на второй план выяснение специфики  каждой из форм осуществления права, не раскрывается их разнообразие, хотя это имеет существенное теоретическое  и практическое значение с точки  зрения улучшения правового регулирования, недооцениваются различия в деятельности организаций и граждан, с одной  стороны, и государственного аппарата – с другой. Таким образом, главным  является не выяснение и характеристика  специфики правовых явлений, а, наоборот, соединение вместе разнородных правовых явлений, каждое из которых имеет  свои характерные черты⁴⁸². Классификация форм реализации права в практическом отношении тесно связана с избранием методов обеспечения нормального процесса реализации правовых норм и достижения требуемых законодателем результатов. А потому очевидно являются несостоятельными попытки как проигнорировать теорию форм реализации права, так и отождествлять применение права со всеми остальными формами⁴⁸³.

Ясно  представляя самостоятельность  каждой из форм осуществления права, необходимо в то же время учитывать, что они существуют в тесном единстве, переплетаются и взаимно дополняют  друг друга. Связи, существующие между  этими формами весьма разнообразны, что вызывает необходимость рассмотрения фактического состава. Для сферы  частного права характерно проявление всех названных форм реализации. Однако их соотношение является специфическим, поскольку для частного права  в большей степени характерна диспозитивность, акцент на инициативе, почине субъектов частного права, поэтому  большее, нежели в публичном праве, значение приобретает такая форма  правореализации как использование субъективного права, которая в большинстве случаев и является «пусковым двигателем», вовлекающим в механизм осуществления права иные формы реализации.

Некоторыми  учёными при анализе правореализации  используется уровневый подход, что  является настоятельной потребностью развития теории реализации норм права. Реализация права – действительно  не только сложное, но и многоуровневое явление. Относящиеся к ее структуре  элементы (процессы) расположены не в горизонтальную линию, а происходят закономерно в разных плоскостях, четкое обозначение и анализ которых  имеет немаловажное значение⁴⁸⁴. Соответственно такому подходу выделяют правореализацию на уровне структурных элементов правовой нормы: диспозиции и санкции. Диспозиция и санкция не могут реализовываться одновременно, одно исключает другое. Гипотеза же и диспозиция характеризуются единством существования и реализации. Гипотеза содержит сам юридический факт – условия, при которых реализуется диспозиция. Если санкция находится в определённой зависимости от гипотезы, то диспозиция и санкция – в логической зависимости от гипотезы, а сами они исключают взаимодействие в процессе реализации. Говорить о реализации правовых гипотез, наряду с осуществлением правовых  диспозиций и санкций, нельзя. Гипотезы предусматривают жизненные условия, при наличии которых реализуются диспозиции правовых норм. Этими условиями могут быть время (например, военное), место (например, заповедник), события (например, стихийное бедствие, смерть человека), конкретные обстоятельства (например, достижение определённого возраста) и др. Правовая гипотеза не формулирует самостоятельной программы поведения для участников общественных отношений. Разнообразные обстоятельства, фиксируемые гипотезами, не имеют с правомерным поведением, из которого складывается реализация правовых норм, единой субстанциональной (поведенческой) основы. Так едва ли можно доказать, что события, которые не зависят от сознания и воли людей, могут находится в составе правомерно-правореализующего поведения⁴⁸⁵.

Помимо  структурных выделяют также функциональные уровни правореализации. Поскольку  очевидно, что видовые особенности  норм права определяют и специфику  их реализации, то для правильного  понимания структуры правореализации  целесообразно выделение соответствующих  ее уровней в данном плане, т.е. уровня реализации материально-правовых, уровня реализации собственно управленческих, уровня реализации процессуальных (процедурных) и уровня реализации контрольно-надзорных  норм. Управленческие нормы подключаются в ход реализации материально-правовых, например, при необходимости в  индивидуальном правовом регулировании, процессуальные и процедурные «обслуживают»  такое регулирование, а контрольно-надзорные  сопровождают правореализационные  процессы в целом⁴⁸⁶. Потребность в реализации норм материальных обусловливает процедурно-процессуальную правореализующую деятельность. Немаловажно и то, что изменение элементов процессуальной деятельности является производным от изменения элементов, составляющих содержание реализации материально-правовых норм⁴⁸⁷.