Ответы на экзаменационные вопросы по политологии

Однако, В.А.Ядов и Т.И.Заславская полагают, что посткоммунистические трансформации и модернизация – это принципиально разные процессы, для исследования которых требуются разные парадигмы (в отличие от модернизации, трансформация сопровождается первоначально не созиданием, а разрушением).

Тем не менее, после достижения стабильности процессы в стране можно характеризовать  в качестве модернизационных. Становление же современных политических институтов и практик осуществляется параллельно с трансформационными изменениями, что свидетельствует об одновременном развитии данных процессов.

По мнению ряда исследователей, процесс политической модернизации в России можно в  целом отнести к эндогенно-экзогенному типу. Характерной особенностью этого типа модернизации является сочетание различных собственных и заимствованных институтов и традиций.

В России, модернизация общества постоянно подменяется  модернизацией государства. В итоге  задачи усиления государства часто  решаются за счет антимодернизации, частичной архаизации и деградации общества.

Реформаторы не могут рассчитывать на всенародную  поддержку, так как население  всегда в массе своей консервативно  и относится к любой перемене с опаской, потому что меняется привычный  уклад жизни. Опорой реформаторов может  стать лишь наиболее активная в социальном отношении часть общества, разделяющая  его цели. Поэтому реформирование постсоветской России в начале 1990-х гг. осуществлялось в условиях кризиса. Реформаторы «первой волны» не смогли создать прочную социальную опору реформ, наладить контакт с обществом. Была переоценена и действенность самих реформ. В результате были дискредитированы само понятие реформы . 

Российская  власть, резко ограничив государственное  вмешательство в различных сферах жизни общества, ожидала резкого  повышения активности граждан. Однако, уравнительная, склонная к патернализму ментальность российского общества не способствовала появлению большого количества энергичных, инициативных людей.

Политическая  модернизация в начале 2000-х гг. осуществляется в условиях более благоприятных: устойчивый экономический рост, политическая стабильность, постепенное повышение уровня жизни. Однако, для дальнейшего продвижения вперед по пути политической модернизации необходимо не только осознание необходимости реформ, политическая воля реформатора, но и глубинная трансформация ментальности российского общества, связанная с усвоением опыта европейской цивилизации модерна.

Одна  из трудностей анализа современной  российской политической реальности заключается  в том, что на жизненную активность гражданского общества влияют противоречия, возникающие в процессе государственного управления в условиях затяжного  структурного кризиса. Кризисное развитие  России в 1990-х гг. обозначило следующие  основные проблемы:

- разработка  средне- и долгосрочной стратегии  развития общества, целью которой  станет устойчивое преобразование  существующей социально-экономической  структуры;

- установление  отвечающего условиям современного  российского общества равновесия  между принципами частной инициативы  и государственного вмешательства  в экономику; 

- приведение  профессионально-интеллектуального  уровня правящих групп в соответствие  требованиям управления обществом  в условиях его перехода на  более высокую ступень социально-экономического  развития;

- качественное  обновление основных политических  институтов и содержания их  деятельности.

Особенностью  отечественного цивилизационного развития является тот факт, что российское общество не испытало таких фундаментальных  духовно-интеллектуальных переворотов, какими на Западе были Ренессанс, Реформация, движение за права человека,  

С точки  зрения В.А.Ачкасова главным способом проведения российской догоняющей модернизации является грандиозная «имитация». Создается лишь видимость полной вовлеченности социума в процессы реформ, всегда инициируемых сверху, в то время как общество в целом ни по своей структуре, ни по доминирующим настроениям не готово к навязываемым радикальным переменам.

Российское  общество соответствующим образом  реагирует на модернизационные импульсы, идущие сверху. Среди основных характерных черт можно выделить неприятие, пассивное сопротивление новациям, медленное накопление противоречий и потенциала недовольства, кризис самоидентификации, народный протест, обращенный в прошлое.

Сегодняшняя Россия является разрушающимся традиционным обществом. Мы имеем сегодня новые, демократические по форме, но слабые и пока не утвердившиеся окончательно политические и экономические институты.

Складывающаяся  в России институциональная система  не гарантирует создание стабильно  действующих демократических политических институтов, так как без массовой поддержки они не только не демократичны, но и не жизнеспособны. Поэтому выстраиваемая  «властная вертикаль» должна дополняться  «общественной горизонталью» - взаимодействием  общественных и политических организаций, представляющих интересы различных  слоев и групп.  

31) Геополитика

– наука, изучающая связь природного пространства, которое

человек осваивает в ходе своей жизнедеятельности  с исторической судьбой того

или иного  народа, формами и содержанием  его хозяйственной, политической и

духовной  жизни. 

В истории  политической мысли идеи о влиянии  географической среды на общество развивались  еще Гиппократом, Аристотелем, Платоном. Французские мыслители Ж. Боден (XVI в.) и Ш. Монтескье (XVIII в.) многие свои работы посвятили анализу влияния климата на политическое поведение людей, укрепив тем самым эту исследовательскую тенденцию. Однако как самостоятельное направление в теории международных отношений геополитика сложилась лишь в конце XIX — начале XX столетия. В 1900 г. шведский ученый Р. Челлен (1864-1922), попытавшийся рассмотреть государство в качестве особого географического организма, сформулировал и сам термин «геополитика», характеризовавший одно из направлений его политических действий.

В целом  геополитика, показывавшая органическую взаимосвязь пространственных отношений  и исторической причинности действий государств, хорошо вписывалась в  сложившуюся к тому времени теорию международной политики, базировавшуюся на ценностях «суверенитета», «территории», «безопасности государств». 

В то же время через геополитические  построения в науку стало интенсивно проникать понятие «естественно-исторические законы», идеи социал-дарвинизма, органицизма и географического фатализма, вытеснявшие человека из объяснения причин политических изменений на международной арене и абсолютизировавшие влияние географической среды на силовые отношения в мировой политике. 

В целом  же под влиянием такого рода представлений  ведущее место в теоретическом  объяснении природы и тенденций  развития международной политики стали  занимать идеи сохранения и расширения границ, выхода государств к морю, контроля правительств над собственными территориями и навязывания воли соседним государствам. В интерпретациях межгосударственных отношений стали оперировать  категориями «континентального  могущества», нескончаемого противодействия  сухопутных и морских держав, а  смысловым ядром внешнеполитических связей стали ценности территориального расширения государств, обоснование  средств и путей раздела и  передела ими мирового пространства.

4.2. Основные геополитические  теории.

Наиболее  заметный вклад в формирование и  развитие геополитики в тот период внесли английские, немецкие и американские теоретики. Наиболее заметным событием в геополитических изысканиях явились  идеи английского ученого X. Макиндера (1869-1947), который в работах «Физические основы политической географии» (1890) и «Географическая ось истории» (1904) сформулировал концепцию «Хартленда», оказавшую существенное влияние на всю последующую историю геополитики. По его мнению, часть суши, искусственно разделенная на Азию, Африку и Европу, представляет собой «мировой остров», являющийся «естественным местоположением силы». Его сердцевину составляла в то время Российская империя с частью прилегающих территорий Казахстана, Узбекистана и некоторых других стран, которые были отделены от стран «внутреннего полумесяца» (куда входили государства Евразийского континента, не принадлежащие к его материковой части) и «внешнего полумесяца» (Австралия, Америка и ряд других государств). Эта «срединная земля», или Хартленд (Евразия), не проницаемая для влияния морских империй, и представляла собой «ось мировой политики». А тот, кто, согласно Макиндеру, контролировал Хартленд, контролировал и «мировой остров» и, следовательно, весь мир. 

Подобные  идеи закрепляли преимущество сухопутных держав в сложившемся мировом  балансе сил по отношению к  морским и приокеаническим государствам. Однако такое положение последних  должно было побуждать их к ослаблению могущества стран, контролирующих Хартленд, препятствуя, в частности, их выходу к морю и объединению наиболее крупных государств на данной территории (в частности, Германии и России), способствуя дроблению государств на этом пространстве и созданию противостоящих им блоков и коалиций. 

Помимо  обоснования таких глобальных геополитических  раскладов Макиндер сформулировал и положение о том, что в будущем расстановку политических сил в мире может существенно изменить развитие технологий, которые способны активно видоизменять физическую среду. Поэтому решающее мировое влияние должно сохраниться за теми странами, которые поощряют изобретательство и технический прогресс, а также способны наиболее оптимально организовать для этого и всю общественную систему. 

Ряд немецких ученых, в частности Ф. Ратцель (1844—1901) и К. Хаусхофер (1868—1945), предложили собственное видение геополитических реалий той эпохи, существенно отличающееся от воззрений представителя Великобритании, мечтавшего о возвышении былого величия «владычицы морей». Так, Ратцель в работе «Политическая география» (1897) сформулировал ряд положений, легших впоследствии в обоснование экспансионистских стремлений Германии, превратившейся из аграрной в промышленную державу. Так, рассматривая государство как действующий по биологическим законам организм, чьи жизненно значимые компоненты определяются «положением страны, пространством и границей», он полагал, что условием сохранения его жизнестойкости является наращивание политической мощи, суть которой состоит в территориальной экспансии и расширении «жизненного пространства». Поэтому немецкие политики должны развивать у себя «дар колонизации» ради обретения страной былого могущества. 

Взяв  за основу идею расширения жизненного пространства, которая должна гарантировать  государство от автаркии и зависимости  от соседей, Хаусхофер попытался обосновать мысль, что завоевание новых территорий и обретение таким путем свободы и есть показатель величия государства. Важнейшим же способом территориального распространения своего могущества он признавал поглощение мелких государств более крупными. Именно на этих идеях мюнхенского профессора руководство гитлеровской Германии разрабатывало свои «геополитические оси» наступления на соседние государства и создания «третьего рейха». Характерно, что, по мнению Хаусхофера, «ни континентальная, ни морская сила поодиночке не создадут мировую державу», поэтому ее «создание зависит от комбинации этих двух факторов».

Н. Спайкман (1893—1944), который исходил из того, что глобальная безопасность в мире может быть обеспечена за счет контроля за «материковой каймой», т.е. прибрежными государствами Европы и Азии, расположенными между материковой сердцевиной и морями. Это пространство представляло, по его мнению, зону постоянного конфликта между континентальными и морскими державами. И тот, кто будет контролировать этот римленд (побережье), тот будет осуществлять и контроль над Евразией и всем миром. Будучи ярым сторонником расширения американского влияния в мире, Спайкман развил концепцию доминирования на мировой арене «океанических» держав. Он утверждал, что потребность в построении системы глобальной безопасности в мире поставила эти страны, и в первую очередь США, перед необходимостью решения прежде всего технологических задач (например, создания военных баз наземного базирования на материковой части суши, всестороннего развития транспортных коммуникаций, дающих возможность своевременно перемещать людей и ресурсы), которые, как предполагалось, и позволят создавать сдерживающий «обруч» вокруг материковой сердцевины в целях полноценного контроля за соответствующим пространством. По сути дела Спайкман старался не просто обосновать лидирующую роль США в послевоенном устройстве мира, но и стал первым теоретиком, сконструировавшим геополитическую концепцию поведения этой сверхдержавы на международной арене. 

Однако  развитие мира после Второй мировой  войны внесло существенные коррективы в геополитические проекты. «Холодная  война», развитие новых информационных технологий, транспортных коммуникаций, а главное — появление в  арсеналах некоторых государств ядерного оружия (особенно космического базирования) по существу стерли разницу  между сухопутными и морскими державами. В таких условиях уже  не работал принцип уменьшения влияния  военной и политической силы государства  по мере удаления от его территории. Кроме того, стала ярко проявляться  регионализация сотрудничества различных  государств. В связи с этим некоторые  ученые стали рассматривать международные  отношения как многослойные геополитические  процессы.