Философское учение

Продуктивное воздействие  герменевтика Шлейермахера оказала  прежде всего на Дильтея, который  обратиться к ней, пытаясь найти  теоретическое обоснование для  наук о духе. Дильтей впервые стал рассматривать понимание как  основополагающую функцию духовной жизни вообще. Но Дильтей значительно  расширил задачу понимания, более тесно  связав понимание с историей, с  исторической жизнью. Жизнь общества его историю, тот «дух эпохи», который  пронизывает все события определяют неповторимые поступки живых людей, в которых проявляется биологическая, антропологическая, психологическая  природа. Задача историка, по мнению Дильтея, состоит в том, что он должен вжиться  в определенную эпоху прошлого и  не пытаться рационалистически-каузально  объяснить это прошлое, но интуитивно его понять и это свое понимание  положить в основу изображения, истолкование событий и характеристики духа данной эпохи, передавая их затем слушателю  или читателю.

Основой той или иной эпохи  в истории общества и ее истоками объявляется ДУША, субъективное самопонимание  каждой личности, взаимосвязь всех сторон сознания участников исторического  творчества: «подобно тому, как системы  культуры, хозяйства, права, религии, искусства  и науки, равно как и внешняя  организация общества в союзах семьи, церкви, государства, произошли из живой  взаимосвязи человеческой души, так  они в конечном счете только из нее могут быть и поняты. Психические  факты составляют одну из важнейших  составных частей души, без психического анализа их, следовательно, невозможно постигнуть.» . И здесь необходимы герменевтические средства. Дильтей, практически, выступает против традиционно-научного объяснения хода и эпох истории. Подлинный  историк, согласно Дильтею, стремясь исследовать  факты, не может непредвзято подходить  к своему «объекту». И не только в  истории как герменевтически  понимающей науке, но и вообще во всех видах наук о духе исследователь должен исходить из иррациональной «интуиции жизни», а не из «метафизических схем». Жизнь, по Дидьтею, постигается через «внутренний опыт», как субъективное переживание. В своей критике «исторического разума» Дильтей предлагает свой герменевтический способ понимания или истолкования исторических фактов на основе проникновения в субъективный мир, в жизнь деятелей данной эпохи, совокупно несущих в себе ее дух. «Понимание здесь никогда не может быть переведено в рациональные понятия. Напрасно желание понять героя или гения путем описания различных обстоятельств. Самый эффективный подход к нему наиболее субъективный», — писал Дильтей. Отсюда некая понимающая психология должна лечь в основу герменевтики, а та должна постигнуть «внутренний мир» прошлых эпох, из которых ни одна не сводима к другой.

В своих «Идеях насчет описательной и аналитической психологии» (1884) Дильтей назвал основой сознательной жизни людей непосредственно  переживаемую каждым человеком в  каждое мгновение изначальную целостность  и полноту духовной жизни. Эта  целостность, которая «вырастает из самого переживания», и должна стать  исходным пунктом герменевтически- психологического вживания.

Но для исследователя-герменевтика сама по себе эта целостность духовной жизни людей прошлого непосредственно  не доступна: он имеет дело с «объективациями», с опредмеченными, овеществленными  результатами сознательной деятельности. Эти «объективации духа» суть вся культура некоторого народа и  его эпохи, и задача состоит в  том, чтобы в сугубо индивидуальных субъективных элементах сознания неповторимых личностей раскрыть общий им «объективный дух», общее им понимание действительности. Путь здесь лежит через герменевтическое осмысление письменных источников, что  позволяет историку-исследователю  не просто описывать события, а видеть эти события глазами их современников, глазами авторов соответствующих  источников, понять и истолковать  их в этой изначальной целостности.

Эти исходные идеи Дильтея  нашли свое развитие в его исследованиях  по истории герменевтики, начиная  со статьи «Возникновение герменевтики» (1900). Герменевтику Дильтей определил  как «учение об искусстве понимания  письменных фиксированных проявлений жизни»

Философская герменевтика 20 века (Мартин Хайдеггер, Ганс-Георг  Гадамер)

Наибольшее развитие и  преобразование герменевтика Дильтея  получила в философии немецкого  экзистенциализма, и прежде всего  в экзистенциалистской герменевтике Мартина Хайдеггера. Ученик  Г. Риккерта и последователь Дильтея, он наряду с Ясперсом стал основоположником философии  экзистенциализма вообще. Хайдеггер  также стал одним из учителей французского экзистенциалиста Ж. П. Сартра (взгляды  Сартра формировались также под  воздействием феноменологии Гуссерля) и наиболее влиятельного представителя  критической философии Франкфуртской школы Г. Маркузе. Последний оказал влияние на становление герменевтических взглядов у представителя следующей генерации «франкфуртцев» Ю. Хабермаса.

Уже в главном труде  М. Хайдеггера «Бытие и время» )1927) наметился  новый этап в эволюции философской  герменевтики, хотя собственно герменевтический период в творчестве Хайдеггера начался  с 1935 года, с работы о поэте Гельдерлине. В 100-томном собрании сочинений Хайдеггера герменевтические работы занимают самое  видное место.

В хайдеггеровской герменевтической онтологии основной вопрос философии  приобретает форму вопроса о  характере «существования», и ответ  на него таков: существовать — значит быть понятым в языке, где быть понятым — значит быть истолкованным. Философа должно интересовать только то бытие, которое «зачерпнуто» языком, им «ухвачено», остальное же выводится  «за скобки».

В экзистенциалистской герменевтике Хайдеггера принципиальное значение имеет  его онтологическая трактовка бытия  и времени. Время у философа толкает  человеческое существование в сторону  небытия, к смерти, превращая бытие  в становление и исчезновение. Тогда в сознании появляется история: человек начинает мыслить и себя, и общество, и природу как существующих во времени. А то, как человек понимает и истолковывает свое прошлое, во многом предопределяет то, как он будет  представлять себе будущее и что  он будет делать ради будущего.

Характерным для Хайдеггера является сознательное внесение своего, нового смысла в слова вплоть до специфического словотворчества. Лишь в художественном творчестве, в поэзии и искусстве поэзия прорывается  иногда через застывшее знание и  мертвое слово обыденного сознания и разговорной речи. Иррациональность экзистенции в произведениях  искусства протестует против мнимой разумности отчужденного существования.

Переосмысление языка  не ограничивается письменными источниками  и предлагается как способ вживания в истинное бытие сознания каждого  человека. Герменевтика становится у  Хайдеггера универсальным орудием  самоосвобождения самосознания и прорыва  к истинным способам мышления и жизни.

В «онтологической герменевтике»  Хайдеггера сохраняется значение «герменевтического круга» как одного из основных принципов  понимания, но у него в отличие  от Шлейермахера «круг» раскрывает специфику  взаимоотношения понимания и  истолкования. В процесс понимания  не только включается момент непосредственности, интуиции, выражающий суть предпонимания, но этот иррациональный момент усилен настолько, что есть основания говорить о философском иррационализме Хайдеггера, как его гносеологической основе.

Хайдеггер пользуется в своих  работах опоэтизированным языком, у  него и само мышление приравнивается к поэтическому восприятию мира и  выступает как первоначальное поэтическое  творчество. Вот, например, как он дает характеристику своего герменевтического  метода в статье «Изречение Анаксимандра»: «Мышление есть стихослагание бытия в исторически-былом собеседовании мыслящих… Человек стремится охватить целое земли и ее атмосферу, присвоить себе сокрытую власть природы в форме ее сил и подчинить ход исторического совершения планам и порядкам некоего землеуправления. И тот же мятежный человек не в состоянии ответить на вопрос, что есть? Или, что это есть? Или сказать, что некая вещь есть…Есть ли вообще спасение? Оно есть прежде всего и только тогда, когда есть опасность. Опасность есть, если само бытие приходит в крайность и переворачивает забвение, происходящее из него самого.

Но когда же бытие в  существе своем у-по-требляет существо человека? Когда существо человека покоится в мышлении истины бытия?

Тогда мышление должно стихослагать над загадкой бытия. Это приносит утреннюю рань продуманного и близость того, что предстоит еще продумать»

Самоочевидность тайны поэтического проистекает из того, что произведение есть «самотворящая истина». Способность  являть свою сущность как откровение произведение обретает в силу «акта  совершения истины», который имеется  в подлинном произведении искусства, вернее, в «подлинном мире его», в  том, что интерпретаторы называют «собственно  поэтическое». Путем раскрытия механизма  действия этого акта Хайдеггер показывает как образуется в произведении то «окно» в замкнутый мир поэтического вымысла, которое, не имея связи с  миром реальным, тем не менее указывает  сверх себя, открывает путь к познанию действительности.

Подлинный мир произведения слагается из противоборства двух присущих ему изначально свойств. Это установление «мира», что означает тенденцию быть явным, очевидным, и восстановление «земли», что означает тенденцию  к замкнутости, к сокровенности. Будучи неразличимыми в наличной данности произведения, тенденции эти  начинают проявлять себя лишь в подлинном  мире произведения, характеризуя тем  самым акт свершения истины в  произведении. В противоборстве раскрывающего  и скрывающего рождается бесконечный  «спор» между тем, что стремится  быть явным, раскрытым, и тем, что  преграждает путь истине к «открытости», сохраняет ее тайну, делая ее непостижимой. Рождающаяся в этом споре истина «совершается как откровение сущего», находя, таким образом, дорогу в «открытое». «Произведение, — утверждает Хайдеггер, — естьоспоривание того спора, где  достигается несокрытость этого  сущего, т. е. истина».

Акт свершения истины, осуществляющийся в споре двух противоборствующих тенденций в произведении, становится основным аргументом обоснования метода непосредственного видения. Произведение само стремится быть открытым, а  истина, рождающаяся в нем, может  стать очевидной лишь в момент его «первичного понимания».

Трактуя произведение как  самотворящую языковую систему, Хайдеггер  отождествляет само создание произведения искусства с процессом его  «подлинного хранения» т. е. с  процессом интнрпретации. Тем самым  интерпретация ставится и расценивается наравне с актом художественного творчества.

Другой крупнейший философ  современности Ганс-Георг Гадамер  продолжил линию развития герменевтики, начатую Дильтеем и еще теснее увязал герменевтику с историей.

По определению Гадамера, задача философской герменевтики состоит  в том, чтобы «раскрыть герменевтическое измерение в его полном объеме и основополагающем значении для  всего нашего миропонимания, во всех его проявлениях, от межчеловеческой  коммуникации до общественной манипуляции, от опыта отдельного человека как  в этом обществе, так и с этим обществом, от построенной из религии  и права, искусства и философии  традиции и до эмансипаторной энергии  рефлексии революционного сознания» . Никакая экзистенция, никакое субъективное самосознание никогда не может существовать иначе, чем в языке и через  язык. Никакое сознание не может  что-то знать, не используя сформулированные в языке знания других людей, знания, накопленные предшествующими поколениями. В своей главной работе «Истина  и метод. Основные черты философской  герменевтики» (1960) Гадамер показывает, как в мышлении и миропонимании  каждого человека проявляется «авторитет традиции». В каждом феномене сознания, в акте мышления участвуют бесчисленные предрассудки, убеждения или предположения  прошлых поколений, переплетение разных идеологий. Герменевтика Гадамера обосновывает исторический подход к унаследованному  знанию и взглядам, раскрывает связи  современного мышления с направлениями  и результатами мышления прошлых  поколений. Историческая дистанция, как  утверждает Гадамер в противовес Шлейермахеру и Дильтею, не затрудняет, а облегчает процесс понимания. Условием понимания уже является не «уравнение» истолкователя и  автора, не его «вживание» в личностное своеобразие последнего, а «слияние горизонтов», т. е. опосредованное отношение  прошлого и настоящего, при котором  сохраняются их специфические особенности.

Особому значению и распространению  герменевтики Гадамера в 60 — 70 гг. способствовала современная научно техническая  революция, вернее ее социальные последствия. Широкое распространение мощных средств массовой информации, манипулирование  сознанием масс посредством новых  технических средств коммуникации привело к распространению и  господству «одномерного сознания», о  чем писал в 60-х гг. Г. Маркузе  в книге «Одномерный человек». Субъективное, индивидуальное сознание должно освободиться от господства общественного  сознания.

Язык уже связан не только с мыслью, но и с манипуляцией над мышлением. На наших глазах меняется значение слов, их смысл, выражая стремительный  бег времени. Появляются новые слова, которые иной раз входят в сознание людей без глубокого понимания  их смысла или даже вместе с глубоко  неправильным, искаженным пониманием того, что в них выражено. Необходимо правильное истолкование всех явлений  языка — живой речи, письменных источников, языка поэзии и художественной литературы, языка науки — для спасения сознания.

Заключение. Итоги развития герменевтики.

В настоящее время в  большинстве стран среди философов  влияние герменевтики доминирует, но, как правило, среди тех, кто тяготеет к гуманитарным, общественным наукам. Среди тяготеющих к проблемам  естествознания больше приверженцев неопозитивизма. Влияние герменевтики проявляется  в методике преподавания протестантской религии, в философии, в подготовке школьных учителей.

Многие современные теологи  обращаются к герменевтике при интерпретации  Библии и церковной проповеди, чтобы  это было понято как обращенное к  человеку слово. Юрген Хабермас дополнил герменевтику своей концепцией об «„нтеракциях“» т. е. об обусловленных языком актах  общения, о таких коммуникациях  между людьми, которые определяют суть сознания и сознательных действий людей. Надо научить людей иначе  понимать и интерпретировать мир, и  тогда их мир изменится. Беда современного общества заключается в господствующих формах «принудительного общения», в  наличии способов манипуляции сознанием, в нарушении, деформации или даже ликвидации свободного общения и  взаимопонимания людей. Это один из итогов развития идей герменевтики к началу 80-х годов.

В герменевтике отобразился  жизненный опыт применения языка  в самых различных областях духовной культуры, начиная от мифологии и  обыденного сознания и кончая наукой, опыт «вычерпывания» разнообразнейших обертонов смысла — обыденного, метафорически-художественного, понятийно-философского, научного, социально-психологического и т. д. — одним словом , неисчерпаемых  контекстов подтекста.