Обзор литературы и методология диссертационного исследования

Проблема определения логической природы правовых предписаний законодательства практически не исследовалась в  советской, российской и белорусской  теории права. Единственным исключением является диссертационное исследование А.Л. Парфентьева, в котором нормативно-правовое предписание определяется как модальное высказывание, а также анализируются формы текстуального выражения четырех видов правовых (по терминологии автора) модальностей²⁷⁸. Однако указанные вопросы рассматриваются А.Л. Парфеньевым не в рамках логического анализа нормативно-правовых предписаний, а лишь как сопутствующие аспекты в исследовании компонентов их содержаний.

Более разработанными в советской и российской юридической литературе являются проблемы определения логической природы норм права и возможности их логической оценки с позиций истинности. В связи с тем, что решение данных проблем тесно связано с проблемой определения логической природы правовых предписаний закона, нам представляется необходимым проанализировать позиции авторов, исследовавших эти вопросы.

Сущность их выводов  сводится к следующему. Одни авторы, определяя логическую природу норм права, относят их к категории суждений, аргументируя это тем, что норма права обладает всеми существенными признаками суждения. Данной точки зрения придерживаются В.К. Бабаев²⁷⁹, В.М. Баранов²⁸⁰, Н.И. Козюбра²⁸¹, В.В. Лазарев²⁸², Г.Т. Чернобель²⁸³ и другие авторы.

Наиболее обстоятельно эту позицию обосновывает В.К. Бабаев²⁸⁴. Сопоставив признаки суждения и нормы права, он приходит к выводу о том, что норма права обладает всеми признаками суждения, а именно: является абстракцией, отражающей и обобщающей объективную действительность; утверждает или отрицает что-либо о предметах или явлениях этой действительности; обладает той же логической структурой, что и суждение, которая имеет следующее символическое выражение: «8 есть (не есть) Р», где 8 (субъект) - предмет, о котором идет речь, Р (предикат) - признак этого предмета, «есть (не есть)» - логическая связка, отражающая связь между предметом и его признаком. Таким образом, заключает В.К. Бабаев, каждая норма права является суждением²⁸⁵. Свойство нормы права быть властным предписанием и фиксировать должное, не является, по мнению В.К. Бабаева, препятствием к тому, чтобы относить ее к категории суждений. Он утверждает, что норма права не сводится к побудительным предложениям, но включает также и описательные, что и делает возможным определять ее как суждение²⁸⁶. Более того, В.К. Бабаев производит классификацию норм права на основании логических критериев классификации суждений: качества, количества, характера связи между отображаемыми предметами и их свойствами, модальности и состава предиката²⁸⁷.

Некоторые авторы, разделяющие данную позицию, определяют норму права как «разновидность логического суждения, облекаемого в нормативную форму»²⁸⁸ или как «нормативное суждение»²⁸⁹. К примеру, Г.Т. Чернобель отмечает, что «каждая правовая норма - это цельное, логически законченное нормативное суждение, специфика которого заключается в том, что оно по природе своей является велением»²⁹⁰. Подобные определения логической природы норм права подчеркивают то обстоятельство, что норма права выступает единством сущего, поскольку является суждением, и должного, т.к. имеет нормативную форму. По мнению В.М. Баранова, «логически нормативно-должное возникает из сущего, которое определенным образом осведомляя, ориентируя правотворческий орган, детерминирует тот или иной модус долженствования»²⁹¹. Иначе говоря, должное в норме права «рождается» из сущего, является новым этапом его развития и этот процесс находит свое логическое выражение в преобразовании суждений со связкой «есть» в суждения со связкой «должен»²⁹².

Анализируя логическую природу норм права как нормативных суждений, В.М. Баранов и Н.И. Козюбра отмечают также и особенности их языкового выражения. Согласно их утверждениям, языковые выражения текстов нормативных актов, в которых формулируются нормы права, обладают как прескриптивным (предписывающим.), так и дескриптивным (описывающим) значением²⁹³. «Сведение содержания и роли юридической нормы только к прескриптивному значению, - указывает В.М. Баранов. - представляет собой обеднение ее творческой природы»²⁹⁴. Правовая  норма всегда имеет определенное дескриптивное значение: она "описывает", чтобы иметь возможность «предписывать» и данное обстоятельство является существенным аргументом в пользу отнесения ее к логической категории суждений²⁹⁵.

Другие авторы, определяя логическую природу норм права, относят их не к суждениям, а к логической категории норм, выражаемых в нормативных высказываниях и исследуемых особой, деонтической логикой. Данную позицию разделяют А. Герлох²⁹⁶, М.И. Земляной²⁹⁷, А.А. Ивин²⁹⁸, В. Кнапп²⁹⁹, А.Ф. Черданцев³⁰⁰ и другие авторы.

Еще в российской дореволюционной  юридической литературе Д.Д. Гримм³⁰¹, М.И. Капустин³⁰², Г.Ф. Шершеневич³⁰³ выступали против определения норм права как суждений, аргументируя это тем, что нормы права носят предписывающий характер, являются велениями. Наиболее последовательно данную точку зрения изложил Д.Д. Гримм. «Веление требует наступления чего-либо, суждение утверждает существование чего-либо. Веление допускает возможность того, что желательный результат не будет достигнут; суждение - исключает подобную возможность. Веление может быть исполнимым или неисполнимым, но оно не может быть верным или ложным, Наоборот, суждение может быть верным или ложным, но его нельзя назвать исполнимым или неисполнимым»³⁰⁴. Характеристику норм права как предписаний, выражающих должное, а не сущее, поддерживали также И. Ильин³⁰⁵, В.Д. Катков³⁰⁶, Н.М. Коркунов³⁰⁷, П.Е. Михайлов³⁰⁸ и другие авторы.

Однако в конце XIX - начале XX веков в формальной логике отсутствовало направление, предметом исследования которого являлись бы нормы и нормативные высказывания. Такое направление - деонтическая логика - начало формироваться лишь в 30-х - 40-х годах XX века и поначалу ограничивалось лишь изучением логических императивов (команд). Однако уже в 50-е - 60-е годы основным объектом анализа деонтической логики становятся моральные нормы, а в 70-е годы - социальные, и прежде всего - правовые³⁰⁹.

Впервые в советской логической литературе исследование норм права с позиции деонтической логики (логики норм) предпринял М.И. Земляной³¹⁰. Он указал, что норму права следует относить к логической категории норм, а не суждений, на том основании, что она обладает той же сущностью, что и логическая норма: предписывает определенное правило поведения, т.е. фиксирует то, что должно быть³¹¹. Проанализировав основную логическую классификацию норм, а именно: их деление на нормы-правила, нормы-предписания и нормы-директивы, М.И. Земляной отнес правовые нормы к группе норм-предписаний³¹². В то же время он отметил, что отношение правовой нормы и нормы как категории логики не подчиняется отношению вид-род. Связано это с тем, что каждая правовая норма рассматривается как первичный элемент системы права со своими специфическими функциями, а норму в логическом смысле можно рассматривать обособленно, не связывая ее с другими нормами³¹³. М.И. Земляной предпринял также попытку выразить структуру нормы права через структуру логической нормы. Исходя из того, что логическая норма состоит из трех элементов: авторитета, адресата и способа действия, он заключил, что диспозиция правовой нормы представляет собой обычную логическую норму, гипотеза выражается либо пропозициональным, либо нормативным выражением, а санкция - нормативным выражением, имеющим того же авторитета, но иного адресата. «Таким образом, - указывает М.И. Земляной, - если допустить трехэлементную правовую норму, то она состоит, по крайней мере, из двух обычных норм, имеющих общего авторитета, и двух разных адресатов. Но каждая из этих норм не может рассматриваться как самостоятельная правовая норма, ибо тогда она не выполняла бы регулирующей функции»³¹⁴.

Наиболее обстоятельно отличие норм права от суждений и  их принадлежность к деонтическим высказываниям в современной российской юридической литературе обосновывает А.Ф. Черданцев³¹⁵. Он указывает, что нормы права и суждения относятся к различным формам понимания человеком действительности и к разным видам отражения: нормы права являются формами общественного сознания и разновидностью нормативно-оценочного отражения, а суждения - формами мышления и видом логико-познавательного отражения действительности. Из этого вытекает и их содержательное различие. Норма права - это мысль о должном или дозволенном действии, а суждение - это форма мысли, в которой что-либо утверждается или отрицается относительно предметов и явлений, их свойств, связей и отношений. Из различия содержаний следует и различие их логических структур. Логическая структура суждения имеет следующее символическое выражение: «8 есть (не есть) Р », а логическая структура нормы права выражается формулой: «8 должно (дозволено) Р», где 8 обозначает субъекта в определенной ситуации, а Р - вид должного (запрещенного, дозволенного) поведения. Между нормами права и суждениями имеются также и классификационные различия. С одной стороны, никакая классификация норм права не совпадает с классификациями суждений. С другой, ни одна логическая классификация суждений не предусматривает такой разновидности, как нормативное суждение³¹⁶. А.Ф. Черданцев относит нормы права к разряду деонтических высказываний, которые формулируются прескриптивным (предписывающим) языком, благодаря которому они и выступают активным средством воздействия на сознание и поведение людей³¹⁷.

Верной представляется позиция авторов, относящих нормы  права к логической категории  норм, а не суждений. Логическая природа нормы права заключается в том, что она выражает волеизъявление, предписывающее определенное правило поведения, т.е. фиксирует то, что должно быть. Именно это обстоятельство характеризует ее как логическую норму и отличает от суждения, в котором что-либо утверждается или отрицается о предметах или явлениях объективной действительности, т.е. фиксируется то, что есть, а не то, что должно быть. Нормативность (долженствование) выражается в логических нормах, и нормах права в том числе, посредством деонтических модальностей, обозначаемых основным оператором М -«должно быть», и четырьмя специфическими операторами: О - «обязательно»; Р - «разрешено»; F - «запрещено»; Я - «рекомендовано». Очевидно, что суждения не содержат деонтических модальностей, в связи с чем логически некорректными нам представляются утверждения авторов, определяющих логическую природу норм права в качестве «суждений, облекаемых в нормативную форму»³¹⁸ или «нормативных суждений»³¹⁹. В современной логике отсутствует понятие «нормативное суждение»: одно и то же высказывание может быть либо суждением, либо носить нормативный характер и выражать логическую норму.

Норма права имеет  также отличную от суждения логическую структуру, которая, на наш взгляд, может быть выражена следующим символическим выражением:

А—► ( Мd(х, у, о))^ (-d(х, у, о))—► 0S(z, х)),            (2.1)

где А - условие действия нормы (гипотеза); М - основной деонтический оператор «должно быть», вместо которого при формализации конкретных норм права  подставляются необходимые специфические деонтические операторы; d - название действия; х, у - названия субъектов права; о - название объекта права; О - деонтический оператор «обязательно»; S- санкция; z - название органа, применяющего санкцию; логические связки:         « è » - « если..., то ...»; «^ » - «и»; «-» - «отрицание».

Различны также и  функции языковых выражений, посредством  которых излагаются нормы права и суждения. Языковые выражения, в которых формулируются суждения, выполняют дескриптивную функцию, а языковые выражения норм права - прескриптивную функцию.

Согласно приведенным  выше подходам к определению логической природы норм права решается и  проблема возможности их логической оценки с позиции истинности. Авторы, рассматривающие норму права  в качестве суждения, наделяют ее неотъемлемой характеристикой всякого суждения — быть объективно истинным либо объективно ложным³²⁰. Возможность истинностной оценки правовых норм разделяют также А.Б. Венгеров³²¹, И.Я. Дюрягии³²², В.П. Казимирчук³²³, Т.В. Кашанина³²⁴, Г. Кленнер³²⁵, Е.А. Лукашева³²⁶, Р. Лукич³²⁷, Л.В.-Ю. Папиртис³²⁸, А.С. Пиголкин³²⁹, И.С. Самощенко³³⁰, Ф.Н. Фаткуллин³³¹, Р.О. Халфипа³³² и другие авторы.

Основными аргументами, приводимыми данными авторами в  обоснование возможности оценки норм права с позиции истинности, являются утверждения о том, что каждая норма права отражает объективную действительность и содержит юридические оценки регулируемых ей общественных отношений, которые - как отражение, так и оценки - и могут рассматриваться как адекватные либо неадекватные действительности, т.е. как истинные либо ложные³³³.

Авторы, относящие норму  права к логической категории  норм, а не суждений, отрицают возможность  распространения на нее характеристики истинности³³⁴. Возможность истинностной оценки норм права отрицают также М.Т. Баймаханов³³⁵, Ю.И. Бро³³⁶, В.В. Лазарев³³⁷, И.Д. Левин³³⁸, Н.Г. Романенко³³⁹, П. Холландер³⁴⁰ и др.

Основными аргументами, приводимыми указанными авторами в  подтверждение невозможности оценки правовых норм с позиции истинности, являются следующие. Нормы права, в отличие от суждений, являются не логико-познавательной, а нормативно-оценочной формой отражения действительности. Нормативно-оценочное отражение опосредствуется рядом разнообразных факторов: потребностями, интересами, целями определенных социальных групп; различного рода оценками регулируемых правом отношений и самих правовых средств; правосознанием, моралью, политикой и др. Логико-познавательное отражение действительности таких опосредствующих звеньев не имеет. Таким образом, если суждения отображают действительность такой, какова она есть, то нормы права не являются ее прямым отражением. Их связь с действительностью намного сложнее: будучи обусловленными реальностью, нормы права в то же время направлены на ее изменение, на приведение ее в соответствие со своим содержанием. Данная специфика нормативно-оценочного отражения и определяет невозможность истинностной оценки норм права³⁴¹.

Ряд авторов, обосновывая  невозможность распространения  на нормы права характеристики истинности, указывают на то, что нормы права  относятся к числу логических норм, которые находятся вне категории истины. А деонтическая логика, в отличие от традиционной логики высказываний, не является двузначной в смысле «истинность-ложность»³⁴². Чешские ученые А. Герлох и В. Кнапп считают, что проблема истинностной оценки норм, и норм права в том числе, проистекает из смешения норм (нормативных выражений) и высказываний о них. Так, если высказывания о нормах могут характеризоваться как истинные либо ложные, то применение этой характеристики к самим нормам не имеет смысла³⁴³.

Мы разделяем позицию  и аргументы тех авторов, которые  отрицают возможность логической оценки норм права с позиций истинности. Нормы права обладают иными характеристиками: эффективности, целесообразности, справедливости, своевременности и др., но не характеристикой истинности. Характеристика норм права как истинных либо ложных неизбежно ведет к признанию зависимости истинности норм права от законодателя и лиц, исполняющих законы (состояния законности), что прямо утверждается некоторыми сторонниками истинностной оценки норм права³⁴⁴. Однако подобные утверждения противоречат основополагающей идее гносеологии об объективном характере истины, ее независимости от сознания и деятельности человека.