Лексические и грамматические архаизмы как элемент поэтического стиля Беллы Ахмадулиной

Без сомнения, архаическая  лексика осознается Б. Ахмадулиной  как одно из средств стилистической выразительности. Это положение  подтверждается весьма частотным употреблением рассматриваемых лексем, в частности, лексико-фонетических архаизмов.

С функциональной точки  зрения, самым ярким и показательным является употребление слов с устаревшим фонетическим оформлением для поэтизации речи и придания ей высокой экспрессии.

В поэтическом наследии Беллы Ахмадулиной все лексико-фонетические архаизмы можно разделить на несколько групп:

Слова с корнем - млад-

1) Я алчно озираюсь. Наконец,

как старый царь-невольницу младую,

влеку я розу в бедный мой дворец

и на свои седины негодую. 

                           («Роза», с. 225).

2) Лицо и речь – души неодолимый подвиг.

В окладе хладных вод сияет день младой.

Меж утомленных век смешались полночь, полдень,

лад, Ладога, ладонь и сладкий сон  благой.

(«Лапландский летних льдов…»,  с. 427).

3) Опять иду. Я верю косогору.

Он знает всё про то, что за Окой.

Пал занавес. И слепнущему взору

даль предстаёт младою и нагой.

(«Милость пространства», с. 272).

В примере (1) неполногласное слово  употреблено явно для стилизации под поэзию романтизма (например, «южные» поэмы Пушкина) с ироническим оттенком.

Следующие два примера демонстрируют  нам употребление неполногласия в сочетании с архаизмами того же или разных типов в пейзажной лирике для поэтизации речи.

Слова с корнем -злат-

 1) Стоят и похваляются богатством,

проходят, златом- серебром звеня.

Но вам своим богатством и  бахвальством,

царевичи, не рассмешить меня.

            («Несмеяна», с. 34).

2) Снуют, ненасытной мечтой охватив

кто – реки хмельные, кто горы златые.

(«Хожу по околицам…», с.  470).

3) Вид рынка в Гаграх душу веселит.

На злато дыни медный грош промотан.

Не есть ли я ленивый властелин,

Чей взор пресыщен пурпуром и мёдом.

(«Роза», с. 225).

4) Как он любил жены златоволосой

податливый и плодоносный стан!

(«Сирень, сирень…», с. 451).

5) Вот в руки взял моё родное

злато-гусиное перо.

(«Гусиный Паркер», с. 301).

Комментируя пример (1), необходимо отметить, что сочетание злато-серебро является привычным атрибутом произведений фольклора и органично входит в ткань стихотворения, в целом имеющего ярко выраженную фольклорную направленность.

В следующем примере (2) находим  песенную реминисценцию, на которую указывают сочетания златые горы и хмельные реки (сравнить реки полные вина).

В контексте стихотворения «Роза» (пример 3) лексема злато участвует в создании выразительности и, одновременно, оттенка лёгкой иронии. Кроме того, отметим опять-таки сочетание разнотипных архаизмов.

Стихотворение «Сирень, сирень…» (4) демонстрирует яркий пример выразительности, создаваемой славянизмом злато(волосая) в сочетании с поэтизмом стан. Эти лексемы выполняют также функцию поэтизации речи.

Очень интересен следующий пример (5). В какой-то степени его появление вызвано второй частью сложного прилагательного (гусиное), составной частью которого он является, и словом перо. Таким образом, контекст приобретает большую выразительность и поэтичность. Кроме того, создается атмосфера «старомодности», столь любимая Ахмадулиной (например, стихотворение «Свеча»).

Слова с корнем -хлад-

Прежде всего отметим случаи употребления слов с этим корнем в пейзажной лирике: 

1)      Ты говоришь - не надо плакать.

А может быть, и впрямь, и впрямь

не надо плакать - надо плавать

в хладных реках…

                                    («Ты говоришь не надо плакать», с. 12).

2) Судя по хладу светил,

по багрецу перелеска,

Пушкин, октябрь наступил.

(«Сад ещё не облетал», с. 23).

3) А далее пошло: пролесники, пролески,

и ветриницы хлад, и поцелуйный яд.

(«Цветений очередность», с.  341).

4) Сомкнулись волны, валуны,

канун разлуки подневольной,

ночь белая и часть луны

над Ладогою хладноводной.

(«Пора, прощай моя скала…»,  с. 436).

5) Лапландских летних льдов недальняя граница.

Хлад Ладоги глубок, и плавен ход ладьи.

Ладони ландыш дан и в ладанке  хранится.

И ладен строй души, отверстой  для любви.

(«Лапландских летних льдов…», с. 426).

Употребление неполногласия хлад в таких стихотворениях служит созданию выразительности и поэтизации речи (обычная функция лексем подобного рода, употребляющихся в пейзажной лирике). Однако нельзя трактовать произведения Ахмадулиной, в которых звучит тема природы, как просто выразительные описания. В ткани стихотворения всегда присутствует печать её субъективного мировосприятия, характерная особенность её стиля. Это стремление и способность и о простом, и о сложном говорить всегда сложно, то есть высоко.

Кроме того, обращение к имени  Пушкина (пример 1) отсылает нас к поэзии XIX века, в которой употребление неполногласных вариантов (и в частности слова хлад) в пейзажной лирике было обычным. Слово, таким образом, получает некий традиционный литературный ореол.

Стихотворение «Лапландских летних льдов…» (пример 4) демонстрирует употребление неполногласного слова в ярко выраженной функции поэтизации речи. Кроме того, выразительность повышается за счет звукописи (повторения сочетания ла).

В следующем примере отмечаем функцию создания иронии в описании сотрудницы «Интуриста»:

5) Когда красотка поднимает взгляд,

в котором хлад стоит и ад творится.

Но я не вхожа в этот хладный ад:

Всегда моя потуплена зеница. 

    («Чудовищный и призрачный курорт», с. 394).

Интересным здесь является сочетание  рассматриваемых нами лексико-фонетических архаизмов (хлад, хладный) с архаизмами собственно-лексическими (зеница), к  которым мы обратимся в дальнейшем.

Наконец, архаизм хлад в функции создания высокой экспрессии видим в следующем примере:

6) Пригубила – как погубила –

непостижимый хлад чела.  

(«Москва: дом на Беговой улице», с. 330).

Здесь же обращает на себя внимание уже  упомянутая ситуация сочетания архаизмов  разных типов. В данном стихотворении (посвящено В. Высоцкому) доминирующей, с точки зрения смысла, но не с грамматической точки зрения, является, на наш взгляд, лексема чело, которая влечет за собой употребление также архаической формы (хлад).

Сочетание хлад чела, служащее для создания возвышенности и поэтиза-ции речи, является традиционным в поэзии. Кроме того, употребление Ахмадулиной архаической лексики того или иного типа объясняется и тематически: архаизмы встречаются очень часто в стихотворениях, посвященных людям, сыгравшим или играющим значительную роль в жизни поэта.

Естественно, что выделение отдельных  функций носит чисто условный характер, так как ведущей функцией, вбирающей в себя все остальные, мы будем считать функцию создания поэтического стиля Ахмадулиной, обусловленного её видением окружающего мира.

Слова с корнем -древ-

Лексемы с этим корнем, по наблюдениям  исследователей, широко применяются в лирике современных поэтов с той или иной целью. Ахмадулина не является в этом смысле исключением. Рассмотрим следующие примеры:

1) И мысль не укорю, что растеклась по древу.

(«Скончание черёмухи-1», с. 344).

2) Древо взирает на дочь и на дочь.

(«Ожидание ёлки», с. 172).

В первом примере мы имеем реминисценцию «Слово о полку Игореве…», что и объясняет употребление данного неполногласного слова.

В стихотворении «Ожидание ёлки» (2) употребление слова с неполногласием служит для создания, скажем так, атмосферы значительности. Канун праздника даётся через ощущения детей, для которых это событие является, безусловно, чем-то очень важным. На это указывает и лексема взирает.

Предлог пред

В лирике Беллы Ахмадулиной мы находим  чрезвычайно большое количество неполногласных вариантов предлога перед – пред. Архаическая форма совмещает версификационную и стилистическую функции. Последняя заключается в том, что неполногласный вариант, являясь атрибутом высокого слога, служит также для придания речи большей выразительности.

1) Пред днем былым не ведаю стыда,

пред новым днем не знаю сожаленья

и медленно стираю прядь со лба,

для пущего удобства размышленья…

                         («Так дурно жить, как я вчера  жила…», с. 89).

2) Отчаявшись и снова веря,

Я видел луг, и на лугу

Меня не отпускало время,

И я пред ним сейчас в долгу…

                                                   («Монолог художника», с. 213).

3) Смущаюсь и робею пред листом

бумаги чистой.

Так стоит паломник

у входа в храм.

Перед девичьим лицом

так опытный потупился поклонник.

(«Новая тетрадь», с. 12).

4) Замаливал один пред небесами

наш грех несовершенного ума.

(«Памяти Бориса Пастернака», с. 68).

5) Твоя тенистая чащоба

всегда темна, но пред жарой

зачем потупился смущенно

влюбленный зонтик кружевной?

(«Сад», с. 244).

Слова с корнем -здрав-

1) Говорю: я готова. Я помню. Я здесь.

Сущ и слышим тот голос, что мне  подыграет.

Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств

Здраво мыслит один: умирающий Гамлет…

                                                                    («В. Высоцкому», с. 70).

2) Он, говорят, — талант, а таковые – пьют.

Лишь гений здрав и трезв, хоть и не чужд таланта.

(«Мне Звёздкин говорил…», с.  363).

3) Чтобы сходились рюмки

во здравье молодых

(«Невеста», с. 10).

Неполногласное слово во втором отрывке стихотворения «Мне Звёзкин  говорил…» мы будем считать стилистически нейтральным, в отличие от лексемы здравье в стихотворении «Невеста» (2), служащей для создания атмосферы торжественности, что подтверждается использованием предлога во (сравнить за здоровье ).

Слова с корнем - влак -

1) С небес в окно упал птенец воскресший

В миг волшебства сама зажглась свеча:

к нам шёл сверчок, влача нежнейший скрежет,

словно возок с пожитками сверчка.

                                («Семья и быт», с. 140).

2) Да здравствует любовь и лёгкость!

А то всю ночь в дыму сижу,

и тяжко тащится мой локоть,

строку влача, словно баржу.

(«Как долго я не  высыпалась», с. 51).

Употребление данной архаической  формы служит для создания выразительности, усиления признака (сравнить стилистически нейтральные тащить, волочить). Значение слова переводится, на наш взгляд, в бытийный план, приобретая большую значимость (ср. влачить существование).

Слова с корнем -сред-

Данные лексемы, помимо выполнения версификационной функции, несут стилистическую нагрузку, что видно из контекста: эти неполногласные слова всегда определяют сердцевину чего-то замкнутого, закрытого.

1)       Байкала потаенный омут,

где среди медленной воды

посверкивая ходит  омуль

и перышки его  видны.

                                («Ты говоришь не надо плакать», с. 13).

2) В средине замкнутого круга –

любовь или канун любви.

(«Черёмуха предпоследняя», с. 287).

3) Как стебель в средине захлопнутой книги,

меж ними расплющен его силуэт.

(«Хожу по околицам…», с. 471).

Слова с корнем -град-

1) В приют её – меж грязью и меж льдом!

Но в граде чернокаменном, голодном,

что делать с этим неуместным лбом?

Где быть ему, как не на месте лобном?

(«Биографическая справка», с. 111).

2) Он говорит, что поставляет мебель

в столь знаменитый близлежащий град.

(«Чудовищный и призрачный курорт…», с. 396).

Пример (1) (стихотворение  посвящено М. Цветаевой) демонстрирует употребление неполногласного слова для создания высокой экспрессии, тогда как лексема град в примере (2), употреблённая в контексте с такими словами, как поставлять, мебель, явно служит созданию иронии.