Лексические и грамматические архаизмы как элемент поэтического стиля Беллы Ахмадулиной

Все вышеизложенные размышления об архаичности стиля Ахмадулиной нуждаются в фактическом подтверждении. Этому будет посвящена глава вторая нашей работы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2 Лингвистическая наука об архаизмах и их

стилистическом использовании

 

На разных этапах своего развития поэтический язык стремится присвоить  себе те формы, которые «не освоены  практикой повседневного конкретно-референтного употребления, то есть имеют слабый ореол связанности с денотативным внеязыковым пространством» [Виноградов, 1956: 414] Сюда мы относим мифологический словарь, окказиональные имена, различного рода архаизмы, которые и являются предметом нашего исследования.

«По своему значению они могут полностью  совпадать со своими синонимами, принятыми в языке повседневного общения, в других формах речевой деятельности, а отличаются именно тем, что в сознании говорящего они не связываются с привычными для них предметами и в привычном для них освоенном неязыковом пространстве.

В парах глаза – очи, лоб – чело, губы – уста и подобных исходное противопоставление лежит прежде всего в референциальной сфере. Специфические явления поэтического языка являются, таким образом, сигналом и подтверждением того особого денотативного пространства, с которым связан стихотворный текст» [Очерки истории языка русской поэзии XXв., 1993: 35].

Архаизмы занимают особое место  в составе русской лексики. Сложным  представляется вопрос о том, что  считать в системе языка архаической  лексикой, а также каков объём самого понятия «архаизм», как он соотносится, к примеру, с понятиями «славянизм» и «традиционно-поэтическая лексика», которые отдельно изучались рядом исследователей.

И архаизмы, и славянизмы, и традиционно-поэтические  слова относятся к пассивному словарному запасу. «Всё, что тем или иным способом выпадает из активного языкового употребления, архаизируется, причём степень архаизации определяется временем и живым языковым сознанием говорящих» [Григорьева, 1953: 12].

Отношения между указанными понятиями являются родовидовыми. Под традиционно-поэтическими словами (в том числе неславянского происхождения) и стилистическими славянизмами понимают собственно-лексические архаизмы.

Таким образом, архаизм шире славянизма, так как может быть представлен и словом не славянского происхождения (русизм «ворог»), и шире традиционно-поэтического слова в качестве собственно-лексического архаизма, так как помимо этой группы существуют архаизмы лексико-фонетические, лексико-словообразовательные и грамматические. О.С. Ахманова дает такое определение архаизма: «Слово или выражение, вышедшее из повседневного употребления и потому воспринимающееся как устарелое: русск. ваятель, вдовствовать, вдовица, врачевание, втуне, даяние, издревле, лихоимство, навет, наущать. Троп, состоящий в употреблении старого (старинного) слова или выражения в целях исторической стилизации, придания речи возвышенной стилистической окраски, достижения комического эффекта и т.п.: русск. перст судьбы» [Ахманова, 1966: 56].

Второе значение определяет функции архаической лексики в художественном тексте. В нашей работе мы рассматриваем архаизмы лексические.

В группе лексических архаизмов  выделим, вслед за Н.М. Шанским, три  подгруппы: собственно-лексические, лексико-словообразовательные и лексико-фонетические.

«В группе собственно-лексических архаизмов мы имеем дело с такими словами, которые ныне вытеснены в пассивный словарный запас словами с другой непроизводной основой. Например: вотше (напрасно), понеже (потому что), ветрило (парус), выя (шея) и др.

В группе лексико-словообразовательных архаизмов мы имеем дело с такими словами, которым ныне в качестве языковой оболочки выражаемых ими понятий соответствуют слова однокорневого характера, с той же самой непроизводной основой. Например: пастырь – пастух, ответствовать – отвечать, свирепство – свирепость и т. д. В этом случае слово, употребляющееся в активном словаре сейчас, отличается от архаизма лишь с точки зрения словообразовательного строения, лишь суффиксами или префиксами, непроизводная же основа в них одна и та же, и образованы они от одного и того же слова.

В группе лексико-фонетических архаизмов мы имеем дело с такими словами, которые в настоящее время в качестве языковой оболочки соответствующих понятий заменены в активном словаре словами того же корня, но несколько иного языкового облика. Например: зерцало (зеркало), глад (голод), вран (ворон) и др.» [Шанский, 1972: 150-151].

В связи с этим легко  объясним интерес к тем лексическим  элементам современного поэтического языка, с помощью которых осуществляется его связь с историческим прошлым литературного языка и собственно языка поэзии, то есть к лексике высокой, поэтической, архаической.

К собственно-лексическим  архаизмам могут быть отнесены только те слова, которые вытеснены из современной речевой практики или активными в употреблении синонимами, или уходом в прошлое называемых этими словами реалий (историзмы).

Многие слова, которые  сейчас мы воспринимаем как устаревшие, употреблялись в своём прямом значении в литературе XVIII -XIX веков. Сфера их употребления была ограниченной, и это отразилось на их дальнейшей судьбе: они стали восприниматься как «специфические сигналы условий их употребления» [Иванова, 1977; 10].

Таким образом, сформировался ряд  поэтизмов, многие из которых отличаются тем, что имеют ограниченные возможности сочетаться с другими словами.

Исходя из вышеизложенного, скажем, что литература прошлых веков обогатила речевую практику поэтов современности большим количеством лексики, которая отличалась специфическим книжным применением. Степень архаизации этой лексики различна. Она зависит от стилистической окраски слов, характера их связи, содержания текста, в котором она реализуется. На сегодняшний день такая лексика воспринимается нами как архаическая высокая, высокая книжная или поэтическая. Подобное восприятие открывает широкие возможности и «эмоционально контрастного применения названного пласта лексики – шутливого, иронического, сатирического – как следствия несовместимости установившейся в языке стилистической окраски с наименованием данного конкретного предмета или с резко отрицательным отношением к нему автора» [Иванова, 1977: 10].

Естественно, что создание высокой  тональности поэтического произведения достигается не только включением в него архаической лексики. Однако никто не отрицает её огромного изобразительно-выразительного потенциала, позволяющего обогатить образы, создаваемые поэтом в стихотворном произведении определённой тематической направленности, и добиться разнообразных эмоциональных оттенков. Уместность обращения к этой лексике определяется, во-первых, эмоционально-стилистическими возможностями языковых явлений, во-вторых, индивидуальным авторским восприятием архаических слов и, в-третьих, учитыванием автором конкретного контекстуального их положения.

«Несмотря на мнение некоторых языковедов, полагающих, что архаизмы высокого стиля в поэзии наших дней – весьма редкое явление (а О.С.Ахманова считает употребление их свидетельством чуть ли не дурного вкуса), наблюдения показывают, что эта категория слов используется многими современными поэтами: И. Авраменко, П. Антокольским, А. Вознесенским и другие» [Дворникова, 1977: 142].

Е.А. Дворникова же говорит и о причинах её употребления, определяя поэтический фон этого периода. «В 60-70-е годы, а возможно, и во второй половине 50-х годов, наблюдается оживление в употреблении слов данной категории. Во многом это связано с расширением тематики стихотворных жанров, с большим вниманием  к старине, более частым обращением к интимной лирике, развитием философской лирики и творческим использованием традиций Пушкина, Тютчева, Есенина» [Дворникова, 1977: 152].

Сам факт обращения к архаической, высокой лексике многих современных авторов говорит о том, что эта лексика осознается ими как одно из средств стилистической выразительности. Таким образом, всё сказанное не позволяет считать рассматриваемый лексический пласт как чуждое языку современной поэзии явление.

В употреблении данного языкового  пласта лексики современные поэты  не ограничиваются обращением к конкретным словам. Они прибегают и к архаическим формам отдельных слов, к архаическим словообразовательным моделям, что позволяет им воссоздавать утраченное или создавать новые слова по старым образцам.

Можно отметить особую активность отдельных  авторов в использовании данного  лексического материала. Например, наименование устарелых реалий и признаков (в частности, лексика «культового» тематического поля) широко привлекается поэтами.

Рассмотрим функциональную направленность изучаемых слов:

1. Наиболее часто лексика рассматриваемого ряда употребляется как средство, сообщающее тексту или его части высокую, торжественную окраску

или ироническую эмоциональную  окрашенность. «Экспрессия лексики  через слово передается предмету, явлению, признаку, действию, которые  таким способом «поэтически» утверждаются, возвышаются или (при иронии) отрицаются, осмеиваются, вышучиваются» [Иванова, 1977: 19].

Эта функция осуществляется и в  таких условиях, когда интересующие нас слова сочетаются с лексикой иного ряда, образуемого просторечиями, наименованиями «низких» (связанных с бытом) реалий, признаков, действий. Такие смешанные тексты, по мнению исследователей, являются специфической чертой нового времени.

2. Характерологическая функция, связанная со свойством рассматриваемой лексики сообщать тексту колорит какой-либо эпохи или демонстрировать связь с литературным прошлым (в том числе, здесь можно рассматривать различные литературные реминисценции).

3. Писатели и публицисты употребляют архаическую лексику в пародийном плане для снижения стиля речи, для создания комического эффекта, в целях иронии, сатиры. Эта функция также считается основной и выделяется всеми исследователями.

4. В языке современной поэзии архаизмы являются также средством поэтизации речи. С их помощью создается экспрессия лиричности, утонченности, задушевности, музыкальности. Подавляющее большинство слов-поэтизмов современности восходит к той традиционно-поэтической лексике, которая складывается как стилистическая категория на рубеже XVIII-XIX веков и исторически закрепляется за стихотворными жанрами. «Являясь «носителями испытанных эмоций», поэтизмы иногда употребляются в духе традиций XIX века» [Артеменко, 1969: 61].

5. В современной поэтической речи встречается также употребление исследуемых слов без определенной стилистической целеустановки. Использование таких лексем определяется верификационными целями. В стихах современных поэтов встречаются традиционные рифмы-штампы (очи-ночи).

Скажем несколько слов об истории исследуемого лексического пласта в XX веке, опираясь на работы языковедов, посвященные славянизмам и традиционно-поэтической лексике [Мансветова, 1990: 59-72].

1. По сравнению с пушкинской эпохой объем архаической лексики резко сократился. Сокращение произошло за счет слов, не обладающих стилистической выразительностью (престать, драгость и т.д.), слов, представляющих собою искусственно созданные варианты общеупотребительных названий (съединить, сокрывать и т.д.), и наконец, уменьшилось число слов, которые отличались от своих общеупотребительных синонимов наличием фонетического признака неполногласия (мраз, глад и пр.).

Другой путь изменения  архаизмов, в основном старославянского происхождения, состоит в том, что к ней примкнули исконно русские слова, в своё время вытесненные из языка вообще или в некоторых случаях из поэтической речи старославянскими эквивалентами: ворог, полон, к ним близка форма дерева. Исследователи отмечают, что оживление этой категории слов связано главным образом с тематикой поэзии Великой Отечественной войны.

2. Изменения коснулись и семантики некоторых слов. Например, слово «сень», имевшее обобщенное значение (покров), в употреблении современных поэтов сужает семантику и означает (лиственный покров деревьев). Лексика рассматриваемой категории, обозначающая названия частей человеческого лица и тела, в современной поэзии нередко употребляется  в метафорических контекстах. Чаще всего слова этой группы употребляются при олицетворении сил природы (ланиты весны, десница ветра и т.п.).

3. С функциональной точки зрения прежняя роль изучаемых лексем, в основном, сохраняется, но особенно часто они привлекаются в случаях, когда речь идет о литературном прошлом. Тогда к ним обращаются даже те поэты, которые обычно ими не пользуются. Особенно это проявляется в стихах, посвященных Пушкину. Так же, как и в литературе XVIII-XIX веков, наблюдается совмещение версификационной и стилистической функции архаизмов.

4. Состав и употребительность архаической лексики в разные этапы истории русского языка советской эпохи различны.

В творчестве поэтов 20 - 30-х годов (время «языковой разрухи», отрицания авторитетов и традиций прошлого, годы последующего господства нейтрального стиля в поэзии) слова этой группы употребляются с минимальной частотностью. Во многом это объясняется преобладанием социальной тематики. В годы войны и первого послевоенного десятилетия в связи с преобладанием патриотической тематики и общим духовным подъемом в определенной степени воскрешаются традиции возвышенного стиля, и в поэзии вновь появляется традиционная лексика стихотворного языка, главным образом её риторическая разновидность, обогащённая архаическими словами древнерусского происхождения.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3 Анализ лексических и грамматических архаизмов

в поэзии Б.А. Ахмадулиной

 

В составе лексических архаизмов  выделяются три подгруппы: лексико-фонетические, лексико-словообразовательные и собственно-лексические.

 

3.1 Лексико-фонетические архаизмы

 

К этой подгруппе лексических архаизмов  мы относим слова, у которых устарело и претерпело изменения фонетическое оформление.

а) Ведущее место занимают здесь  неполногласные слова, являющиеся представителями генетических славянизмов. В русском языке не все неполногласия могут служить стилеобразующими средствами. Ими могут быть лишь те, которые вышли из активного словоупотребления, поскольку имеются активно функционирующие их полногласные эквиваленты.

Под полногласием понимается то явление, когда в русском языке в соответствии с церковнославянским сочетанием -ра- между согласными имеется сочетание –оро-, в соответствии с церковнославянским -ла-, -ле- между согласными -оло- (но после шипящих -ело-) [Винокур, 1959: с. 118].