Русская геополитическая школа

В каждом этносе соотношение  людей разных типов меняется со временем. Существует как своеобразная совокупность пассионарности на популяционном уровне. Биологической нормой организма считается приспособление ради воспроизводства потомства. Значит, популяция, воспроизводящая биохимическую энергию на уровне нормы, является неагрессивным, вполне довольным в жизни этносом. Но если в такой популяции появляется определенное число пассионариев, то поведение этноса меняется. Избыток энергии на что-то должен быть истрачен. Он может быть истрачен на какие-либо социальные идеи или достижение определенных материальных, политических и других целей.

Л.Н. Гумилев утверждает, что, стремясь к своему идеалу, пассионарные люди часто жертвуют своей жизнью ради других. Происходит синхронный всплеск биологической и духовной энергии, который приводит в движение вялотекущее историческое существование «старых» народов и культур. Высокая и полноценная пассионарность приводит к возникновению суперэтноса, который соответствует не столько национально-государственной форме политической организации, сколько империи.

Вся последующая  этническая история связана с обратным процессом — разрушением создавшегося суперэтноса вследствие спада пассионарности. Этот спад предопределяется тем, что энергичных пассионарных людей с каждым поколением становится все меньше, а социальная система, созданная ими, не успевает за этими переменами, так как более инерционна, чем природная среда. Пассионарность постепенно убывает. На смену «пассеизму» (для Гумилева это позитивная категория, которую он приравнивает к «героизму», этническому стремлению к бескорыстному созиданию во имя верности национальной традиции) приходит «актуализм», т.е. озабоченность лишь настоящим моментом в отрыве от традиции и без оглядки на судьбы будущих поколений. В этой фазе происходит «пассионарный надлом» и этногенез входит в отрицательную стадию консервации и начала распада. Далее следует «футуристическая» фаза, в которой доминирует тип бессильных «мечтателей», «фантазеров», «религиозных эскапистов», которые утрачивают веру в окружающее бытие и стремятся уйти в «потустороннее». Гумилев считает это признаком окончательного упадка. Этнос деградирует, суперэтносы распадаются на составляющие, империи рушатся.

Таким образом, согласно Гумилеву, каждый этнос после пассионарного толчка проходит в своем развитии следующие фазы:

•       подъема — акматическая (когда выделяется наибольшее количество этнической энергии, выражающейся в стремлении к успеху, победе, экспансии своих идеалов, неподчинении общим установкам). Обычно она заканчивается гражданскими войнами;

•       надлом — резкое снижение пассионарности, которое выражается в рассеивании энергии, кристаллизующейся в памятниках культуры и вообще в расцвете культуры;

•       инерционную — когда этнос существует благодаря выработанным ранее ценностям;

•       обскурации — в обществе начинают доминировать люди с пониженной пассионарностью, субпассионарии, эгоистические потребители;

•       мемориальную — этнос сохраняет лишь смутные представления о своей героической истории, существуя в реликтовом состоянии. Такая ситуация продолжается вплоть до нового «пассионарного толчка», когда появляется новый свежий этнос и провоцирует новый этногенез, в котором переплавляются остатки старых конструкций.

Процесс распада  этносов может длиться  150-200 лет и более[7].

С помощью  приливов и отливов пассионарности и вытекающей из них цикличности жизни любого этноса Гумилев объяснял смену геополитических картин в мире, т.е. постепенное, но неуклонное перемещение границ, исчезновение одних стран и появление новых. Применяя свою теорию к истории России, он сделал вывод, что Киевская и Московская Русь — «два разных потока русской истории», первый из которых, более ориентированный на Византию, уже выработал свою пассионарность и отпущенное ему время жизни. Что касается второго потока, ориентированного на Монгольскую империю, то он, испытав пассионарный толчок (около 1200 г.), пройдя фазу подъема (1200—1500 гг.), заключавшуюся в формировании нового русского суперэтноса, и объединения Великороссии, акматическую фазу (1500-1800 гг.), когда Москва объединила под своей властью многие народы Евразии, находился до последнего времени (до 2000 г.) в фазе надлома, характеризующегося нарастанием внутренних конфликтов. После 2000 г., по Гумилеву, Россия вступила в инерционную фазу, в которой пассионарность убывает медленно и постепенно, а субпассионарии живут спокойно, наслаждаясь благами цивилизации.

Л.Н. Гумилев никогда не называл себя геополитиком. В то же время Гумилева явно роднит с  представителями этой науки его  географический и исторический подход, поиск ответов на вопросы появления и исчезновения с лица земли целых наций и народностей, изменений границ их проживания, перестройки картин мира.

Особенно важно утверждение Гумилева относительно того, что великороссы являются относительно «свежим» и «молодым» этносом, сплотившим вокруг себя «суперэтнос» Россия-Евразия или евразийской Империи. А. Дугин делает следующие выводы из евразийства Гумилева:

1.                 Евразия представляет собой полноценное «месторазвитие», плодородную богатейшую почву этногенеза и культурогенеза. Следовательно, взгляд на мировую историю не может ограничиваться рамками атлантистов — «Запад и все остальные». Мировая история характеризуется многополярностью, а северная и восточная Евразия являются альтернативным Западу источником планетарных цивилизационных процессов.

2.     Геополитический синтез Леса и Степи, лежащий в основе великорусской государственности, является ключевой реальностью для культурно-стратегического контроля над Азией и Восточной Европой. Такой контроль способствовал бы гармоничному балансу Востока и Запада, тогда как культурная ограниченность западной цивилизации (Лес) при ее стремлении к доминации, сопровождающейся полнейшим непониманием культуры Востока (Степи), ведет лишь к 
конфликтам и потрясениям.

3.     Западная цивилизация находится в последней нисходящей стадии этногенеза, являясь конгломератом «химерических» этносов. Следовательно, центр тяжести обязательно переместится к более молодым народам.

4.     Возможно также, что в скором будущем произойдет какой-то непредсказуемый и непредвиденный «пассионарный толчок», который резко изменит политическую и культурную карту планеты, так как доминация «реликтовых» этносов долго длиться не может.

9. Новые русские  евразийцы

В 1990-е  гг. в России формируется новая  геополитическая идеология. Она получила наименование неоевразийства, которое имеет несколько разновидностей. Одна из них - идеология национальной оппозиции, которая сложилась в 1990—1994 гг. вокруг газеты «День»(позже «Завтра») и журнала «Элементы».

Это неоевразийство основывается на идеях П.Н. Савицкого, Г.В. Вернадского, Трубецкого, а также идеолога русского национал-большевизма Николая Устрялова. Национальная идеократия континентального масштаба этого геополитического направления противопоставляется и либеральному западничеству, и узкоэтническому национализму. В их исследованиях Россия — это ось геополитического «Большого Пространства».

На социально-политическом уровне это направление однозначно тяготеет к евразийскому социализму. Советский период истории рассматривается как форма традиционного русского национального стремления к планетарной экспансии и «евразийскому антиатлантистскому универсализму».

Идеи традиционалистов —  «кризис современного мира», «деградация  Запада», «десакрализация цивилизации» и т.д. — входят важным компонентом  в неоевразийство, дополняя и развивая те моменты, которые были представлены у русских авторов лишь интуитивно и фрагментарно.

Следует со всей определенностью  подчеркнуть, что неоевразийцы признают стратегическую важность Европы для геополитической законченности и полноценности евразийского «Большого Пространства».

Другой особенностью неоевразийства является выбор исламских стран (особенно континентального Ирана) в качестве важнейшего стратегического союзника. Идея континентального русско-исламского альянса лежит в основе антиатлантистской стратегии на юго-западном побережье евразийского материка.

Одним из видных представителей неоевразийства является Александр Гельевич Дугин (р. 1962). Он работал главным редактором геополитического журнала «Элементы. Евразийское обозрение». Работы этого направления широко освещаются в сети Интернет.

А.Г. Дугина отличает высокая  издательская активность. Он является автором нескольких десятков крупных  работ, во многих из которых присутствует геополитическая проблематика. В их числе «Основы геополитики» (1997) — первый российский учебник геополитики,«Консервативная революция» (1994), «Мистерия Евразии» (1996), «Наш путь» (1999), «Мыслить пространством» (2000), «Основы евразийства» (2002).

Антизападник, антилиберал, консерватор, правый националист, Дугин в 1990-е гг. неизменно находился в оппозиции правящему режиму. В последние годы избегает крайностей, позиционируется центристом и сторонником президента. Основал идейное течение неоевразийства, создав на его основе политическое движение, а затем и политическую партию «Евразия» (2002), которая пока не имеет большого политического веса.

Главным социально-философским  методом неоевразийства, по Дугину, является цивилизационный подход. В своих исследованиях Дугин ссылается на представителей германской консервативной революции (О. Шпенглер, В. Зомбарт, К. Шмитт, Э. Юнгер, Ф. Юнгер, Э. Никиш), европейского традиционализма (Р. Генон, Ю. Эвола, Т. Бургхарт, Ф. Шуон), критиков западного капитализма (Ж.-П. Сартр, Г. Дебор, М. Фуко, Ж. Делез), «новых правых» (А. де Бенуа, Р. Стойкерс и др.). Общим моментом в подходах таких разнородных по взглядам авторов является критика западного общества как с «левой», так и «правой» точек зрения. При этом своеобразным общим знаменателем указанных теорий и направлений является критика либеральной политической философии и рыночного капитализма, попытка найти альтернативу доминирующим тенденциям окружающей действительности, направить поток событий в иную сторону.

Дугин озадачен поиском  «третьего пути», т.е. пути между  капитализмом и коммунизмом. Для этого надо найти не только привлекательную идеологию, но и мощную общественную силу. Такая сила может опираться только на неисчерпаемые ресурсы и огромное геополитическое пространство, противостоящее морским, торговым, либеральным державам. В этом Дугин согласен со своими европейскими единомышленниками, далее создавая философию неоевразийства на базе собственных мировоззренческих установок.

По существу Дугин создал идеологию крайне правых для России, а геополитику использовал как один из основных методов обоснования крайне правого политического сознания.

Что же лежит в основе геополитических представлений  Дугина в отношении России? Он, в  частности, выделяет пять уроков для России:

•       шмиттовское понимание истории — «почвенное», «укорененное», «органическое»; наличие «воли единого народа»;

•       определенность поляризации российского общества на «друзей» и «врагов», включая «врагов народа»;

•       признание «исключительных обстоятельств» и необходимости принятия решения;

•       ясное осознание, что «врагом» для России являются США и Англия;

•       необходимость «партизанских действий» («только фигура русского Партизана показывает нам путь к русскому будущему через крайнюю форму сопротивления, через переступание искусственных юридических норм, не соответствующих истинным канонам Русского права»). Автор пишет: «Но наиболее полным и тотальным воплощением Третьего пути был германский национал-социализм».

Нужно сказать, что в работах  дугинского направления антизападничество носит абсолютный характер. Такая убежденностьопределяется неснимаемым конфликтным противоречием, существующим во все эпохи и на всех уровнях, между цивилизацией Моря и цивилизацией Суши, между талассократией (современный атлантизм) и теллурократией (современная Евразия).

Политическая  платформа евразийского движения, как понимает ее Дугин, включает следующие понятия:

•       идеократия, понимаемая как обязанность каждого гражданина и государства в целом служить высшей духовной цели. «Высшей духовной целью», «идеей-правительницей», т.е. единственной идеологией, которая будет носить государственный характер, должно стать евразийство;

•       евразийский отбор, который вытекает из особых «ландшафтных условий» Евразии и требует особой этики, включающей такие качества, как коллективная ответственность, бескорыстие, взаимопомощь, аскетизм, воля, выносливость, беспрекословное подчинение начальству. Только эти качества помогут евразийцам обеспечить контроль и завершить освоение евразийского пространства;

•       демотия (в отличие от западной, греко-английской демократии, сложившейся в других условиях) должна не копировать нормы либеральной демократии, что «невозможно и вредно», а идти путем соучастия во власти через систему земских советов, уездных и национальных представительств, общинного самоуправления и крестьянского «мира». Демотия не исключает иерархии, она сочетается с «евразийским авторитаризмом».

В этом направлении неоевразийства, как считает Дугин, картина всех геополитических проектов применительно  к современной ситуации достраивается до своей полноты, так как и идеологически, и стратегически, и политически, и позиционно неоевразийский проект представляет собой наиболее полную, не противоречивую, законченную и исторически обоснованную противоположность всем разновидностям западных геополитических проектов (как атлантистских, так и мондиалистских).