Российско-германские отношения в 1992-1999 годах

Эксперты считают, что для создания основ общеевропейской системы безопасности и интеграции в рамках всего континента надо в контексте российско-германского сотрудничества. В 1990-е гг. место и роль Германии в будущей Европе, была еще не определена; более того по этому вопросу ее политическим элитам до сих пор не удалось прийти к консенсусу. Большинство немецких политиков откладывали начало строительства Большой Европы, которое в принципе признавалось необходимым на период после полного экономического восстановления новых федеральных земель и качественного сдвига в западноевропейской интеграции. Быть выразителем только комплекса западноевропейских интересов для Германии невыгодно, поскольку необходимость учета позиций Франции и Великобритании существенно ограничивало германские возможности. Концентрация на отстаивании интересов Центральной и Восточной Европы также не давала ФРГ необходимого простора для политического маневра. Германия нуждалась в более прочной и более широкой базе для проведения своей европейской политики на длительную перспективу.⁴⁰ Такой базой могла стать лишь гибридное представительство общеевропейских интересов в отношениях с Россией вместе с развитием двухстороннего сотрудничества.

Сдерживающим фактором для  развития российско-германских отношений  являлось отсутствие в обеих странах  четко разработанной внешнеполитической стратегии, адекватной их изменившемуся  положению в системе международных отношений. Германия в 90-е гг. исходила из своей традиционной принадлежности к Западу, хотя в результате происшедших геополитических перемен она должна была переосмыслить свою новую роль в Европе и разработать стратегию развития связей как с западной, так и с восточной частью континента.⁴¹ Может быть, это отчасти обусловлено тем, что правящие круги Германии практически исчерпали свои возможности, добившись главной послевоенной цели ФРГ - единства Германии, и уже не в состоянии предложить стране принципиально новую доктрину. Это же относится и к российской дипломатии, взращенной на доктринах бывшего СССР и вышедшей из его недр. В принятой в 90-е гг. российской внешнеполитической концепции, сохранившей частично прежние претензии на великодержавность и преимущественную ориентацию на отношения с США, явно не был проработан вопрос о необходимости поддержки приоритетных отношений России с Германией как крупнейшей европейской страной.⁴²

При отсутствии разработанных  доктринальных внешнеполитических приоритетов в обеих странах в их взаимоотношениях наблюдалась обоюдная тенденция сосредоточиться на сиюминутных проблемах и задачах, не заглядывая в перспективу и не используя существующих возможностей для закладывания фундамента будущего действительного партнерства. Первостепенной проблемой для Бонна после объединения Германии был вывод российских войск, а после его завершения, особое внимание стало акцентироваться на судьбе российских немцев, а также на возврате немецких культурных ценностей, оказавшихся в СССР после второй мировой войны. В Москве думали лишь о получении максимальной немецкой помощи и кредитов для преодоления кризиса и реформирования экономики.

Весьма сложной оказалась  проблема открытия генерального консульства  ФРГ в Калининградской области. Немецкая сторона заявляла о насущной необходимости решения этого вопроса, ссылаясь на то, что здесь уже функционировали консульства Польши и Литвы, а число проживающих в области российских немцев превышало десять тысяч человек и ежемесячно бывают тысячи туристов из Германии. Немаловажным являлась проблема Калининградской области самой по себе, ставшей свободной экономической зоной.

ФРГ поощряло переселение в эту область российских немцев (их там более 15 тыс.) и выделяло для их обустройства финансы, технику, стройматериалы в больших объемах, чем для немцев Поволжья и Сибири. Некоторые говорят о призраке "германизации" Калининграда. А председатель комиссии ЕС по связям с СНГ Магдалена Хофф, посетившая Калининград, выдвинула идею превращения его в самостоятельную территориальную единицу, а затем - в четвертое независимое государство Балтии. В качестве одного из вариантов рассматривается вопрос о международном контроле над областью, о создании некоего международного кондоминиума.⁴³ Понятно, что такая ситуация не могла не сказываться нарастанием напряжения между странами и ростом недоверия со стороны России.

Характерной чертой отношений между Россией и  Германией после окончания «холодной  войны» является их стабильность. Констатация  их в целом позитивного баланса  стала уже привычным явлением. Подчеркнуто традиционно добрые личные отношения между президентом  России и федеральным канцлером дополнялись солидной системой регулярных межправительственных консультаций и тесного сотрудничества в самых различных областях, составляющей здоровую основу взаимных отношений и призванной придать политическому сотрудничеству преемственность и предсказуемость.⁴⁴ Примером тому является деликатный вопрос о реституции культурных ценностей, кооперативному решению которого, вопреки сопротивлению Госдумы, неизменно способствовал президент России. При этом и данный, и другие доставшиеся в наследие от прошлого проблемы, как, например, вопрос о национализированной нацистским режимом собственности Русской Православной Церкви в Германии, остаются в повестке дня двусторонних отношений до настоящего времени.

Резко сократившийся в  начале 90-х годов взаимный товарооборот удалось восстановить на прежнем уровне во второй половине десятилетия. При этом в 1997 г. Германия стала крупнейшим торговым партнером России, обогнав по этому показателю Украину. Если учесть оказанную Германией финансовую поддержку проводимым в России политическим и экономическим реформам, то более чем понятными станут как бытующие в России представления о Германии как о важнейшем партнере России в Европе и в более широком международном контексте, так и - справедливые или неоправданные - надежды на продолжение Германией этой роли.

Интернационализация повестки дня российско-германских отношений, которые сегодня теснейшим  образом вплетены в ткань европейских  процессов, сегодня также является общепризнанным явлением. Обсуждение кризисов в Боснии, Албании или Косово, расширения НАТО и Европейского Союза (ЕС) и развития отношений России с этими организациями, ее сотрудничества с международными экономическими и финансовыми институтами, борьбы с международным терроризмом, незаконной торговлей наркотиками и оружием, организованной преступностью⁴⁵, а также обеспечения ядерной безопасности⁴⁶, отслеживания и регулирования международных миграционных процессов⁴⁷ сегодня в большей степени определяют содержание российско-германских переговоров и консультаций, чем рассмотрение чисто двусторонних вопросов.⁴⁸

В декабре 1997 г. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС вступило в силу, подписанное ведущими политиками обеих сторон в июне 1994 г. А перед этим, в феврале 1996 г. было ратифицировано Промежуточное соглашение, за которое полномочна отвечать Европейская комиссия (КЕС). Несколько позднее были подписаны Протоколы к Соглашению о партнерстве и сотрудничестве.⁴⁹

Несмотря на тесную взаимосвязь этих измерений, вскоре выявилось расхождение в интересах: Россия на первое место поставила экономическое измерение, политический диалог играл второстепенную роль. Что же касается ЕС, то дело обстояло как раз наоборот: речь шла преимущественно о политических целях, в то время как в сфере экономической ЕС вело себя более сдержанно. Для ЕС политический интерес состоял в том, чтобы включить Россию в Союз, параллельно с восточно- и центрально-европейскими государствами, как неотъемлемую часть европейского пространства.⁵⁰ В связи с этим Соглашение о партнерстве ЕС и России обсуждалось почти одновременно с европейскими соглашениями восточно-центрально-европейских соседей, и по своей структуре было сходным с соглашениями об ассоциации ЕС с государствами ЦВЕ и Балтии. Такой параллельный подход стал важной причиной того, что Москва до сих пор не имеет никаких возражений против перспективы членства этих государств в ЕС.

Таким образом, ЕС и Россия выходят за пределы своих специфических интересов, и каждая сторона по-своему оказывает влияние на формирование пространства между Балтийским и Черными морями. Для ЕС при этом важную роль играет соображение, что налаживание отношений по принципу взаимного согласия с упомянутыми странами существенно способствовало бы успешному осуществлению партнерства между Брюсселем и Москвой; и, наоборот, конфликты из-за внутреннего развития и в области международных связей государств этой «серой зоны» причинили бы ущерб начинаниям в области такого партнерства.⁵¹ В связи с этим большую озабоченность ЕС вызывает противостояние и диалог между Россией и НАТО, так как понимание того, что ЕС – это не НАТО довольно четко можно увидеть в европейской политике.⁵² В этом смысле активное распространение НАТО на восток ставит под угрозу партнерство России и ЕС.

Москва до сего времени реагировала на эти инициативы ЕС скорее сдержанно- вероятно, исходя из реалистической оценки, что значение ЕС как самостоятельно действующего лица во внешней политике и политике безопасности является пока ограниченным. Отношения с Германией всегда носили на себя печать этой противоречивости, хотя быть может именно попытка развивать политические отношения Германии и России лидерами этих стран можно как раз рассматривать как попытку выхода из него.

Несмотря на то обстоятельство, что некоторые  из перечисленных тем являются предметом  разногласий между сторонами, что  в наибольшей мере относится к  вопросу о расширении НАТО за счет стран Центральной и Восточной  Европы, как и несмотря на то, что ряд российских экспертов обращал внимание на сыгранную Германией в 1993 г. роль застрельщика в дискуссии о расширении НАТО, подобная роль Германии не ставилась последней в упрек со стороны России и не оказала серьезного влияния на двусторонние отношения между двумя странами. Наоборот, частые политические консультации, в том числе и на высшем уровне способствовали разрешению спорных вопросов в духе сотрудничества.

Данное обстоятельство не в последнюю очередь объясняется  тем, что в Москве Германия наряду с Францией воспринимается как адвокат интересов России в рамках сообщества западных государств.⁵³ Это относится в первую очередь к урегулированию вопроса об отношениях между Россией и НАТО на основе подписанного в мае 1997 г. в Париже Основополагающего акта о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Организацией североатлантического договора и Российской Федерацией⁵⁴; к подготовке подписанного в 1994 г. и вступившего в силу в декабре 1997 г. Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС и к обсуждению вариантов дальнейшего развития отношений между Россией и ЕС - идет ли речь о какой-то форме ассоциации или о свободной торговле. ⁵⁵ Аналогичную роль Германия играла при решении вопросов о поэтапной интеграции России в группу семи (в определенном смысле - восьми) развитых индустриальных государств, а также о принятии России в Парижский клуб государств-кредиторов. Важную помощь оказывала Германия в реструктуризации государственного долга РФ.⁵⁶

Хотя надо признать, что, несмотря на периодические переговоры стран «восьмерки», большая часть вопросов все равно решалась странами «семерки», а участие России во многом оказывалось минимальным или скорее популистским элементом очень эфемерного престижа. Как видно из документов, в переговорах восьмерки взаимоотношения Германии и России не затрагивались как некая отдельная цельность, а являлись частью отношений всех восьми стран друг с другом. Хотя можно увидеть некоторый параллелизм мнений в политиках и экспертах России и Германии.⁵⁷

В статье Борко  Ю. очень подробно и очень продуманно рассматривается вопрос о сотрудничестве России и ЕС, задается вопросом, чего ожидать от этого взаимодействия, а также оценивает дальнейший тренд. К сожалению, автор не затрагивает непосредственно проблему отношений с Германий, однако положение Германии в структуре ЕС позволяет рассматривать исследование Борко Ю. в контексте нашей темы. Прежде всего, возникает одна из ключевых проблем внешней политики России по отношению к ЕС: необходимость выстраивать нормальные и полнокровные отношения новой для человеческой истории и находящейся в периоде интенсивного развития организации, в структуре которого находится больше 20 стран и в то же время потребность и реальные действия по политических действиям между Россией и отдельными странами ЕС, в частности Германии. Учитывая тот факт, что вступлении России в ЕС практически невозможно ни сейчас, ни в отдаленном будущем, а также и то, что в условиях европейской интеграции необходимость сотрудничества с ЕС будет только возрастать⁵⁸, то наметившееся противоречие и двойственность политики Германии и России в 1990-х гг. будет только нарастать. Действительно рано или поздно придется выстраивать приоритеты внешнеполитическим ведомствам, а учитывая, что характер развития позволяет говорить и дальнейшей приоритетности именно ЕС, то это может создать гораздо больше проблем для Германии. Она может потерять свои лидирующие позиции среди стран ЕС с Россией. Как нам кажется в 1990-х гг. Россия довольно спокойно могла существовать в таком режиме, так как не претендовала на свое великодержавное положение, что проявилось в 2000-х гг. Таким образом, можно с уверенностью говорить, что кризиса идентичности и приоритетности внешней политики не избежать обеим странам.

Надо понимать, что данному кризису конечно  будет способствовать и внутреннее развитие, прежде всего экономическое, России. Когда западные исследователи говорят о том, что Европа и Запад заинтересованы в том, чтобы Россия была сильным, развитым государством⁵⁹, то надо понимать подоплеку вопроса. Конечно произошедшая революция в политических отношениях между странами, которая привела к их «экономизации» позволяет говорить о том, что Россия нужна Европе сильной, чтобы иметь в ее лице крепкого, предсказуемого и надежного партнера.

Однако точно также  надо понимать, что в данном случае подразумевается роль партнера в основном как поставщика ресурсов в Европу, что не должно устраивать Россию, но к сожалению устраивает в течении уже долгого времени. Вряд ли Германия в данном случае действует по каким-то иным соображениям. Именно в Германии появилась концепция «стабилизации» Восточной Европы и России как важный фактор достижения стабильности, процветания и благополучного будущего именно ЕС, а не самих стран к востоку от Германии.⁶⁰ Двоякость и скрытая империалистическая нотка в таком утверждении очевидна, ведь достижение такой стабильности просто невозможно без участия ЕС, а через него и НАТО. Кроме того, приравнивание внутреннего положения соседних стран к своей прямой безопасности и стабильности – первый шаг к возможному прямому военному и политическому вмешательству.