Прония как форма условного феодального землевладения

  С 1894 года начал издаваться при российской Академии наук журнал "Византийский временник", под редакцией В. Г. Васильевского и В. Э. Регеля, преследующий одинаковые с немецким журналом задачи. В библиографическом отделе особое внимание было обращено на славянские страны и страны христианского Востока. Журнал издается на русском языке, но иногда в нем можно найти статьи на французском и новогреческом. Его издание также прерывалось в годы Первой мировой войны. К 1917 году было опубликовано 22 тома, но 23-й появился только в 1923 г., а 25-й был опубликован в 1928 г. Шестнадцатый том содержит аналитический индекс к предыдущим пятнадцати, составленный П. В. Безобразовым. Ф. И. Успенский издавал "Византийский временник" до своей смерти. После 1947 года в России началось издание новой серии "Византийского временника". В 1951 году был опубликован четвертый том.

  Между 1924 и 1950 годами было опубликовано в  Афинах двадцать томов нового греческого издания "EpithriV EtaireiaV Buzantinvn Spoudvn". Многие статьи, опубликованные в этом издании, интересны и важны.

  Социально-экономические  проблемы средневековой Византии рассматривались  Г. Острогорским, А. Соловьевым, В. Мошиным  и др. Влияние Византии на политические и социально-экономические отношения и культурную жизнь в европейских землях было очень велико. Г. Острогорский большое внимание уделял рассмотрению заимствованных из Византии институтов феодальной земельной собственности в сербских землях, их эволюции в Сербском государстве, в частности, такого института как прония.

  Из  поздних работ для византиноведения имеет известное значение труд Н.П. Галанзы, содержащий краткую характеристику государства и права эпохи Поздней Римской империи. Дигестам посвятил ценное исследование И.С. Перетерский; он изучил историю памятника и определил его источники. М.Я. Сюзюмов рассматривал своих исследованиях «Книгу Эпарха», «Земледельческий закон», «Василики», В.О. Сокольский пишет о характере и значении Эпанагоги, А.П. Каждан, характеризуя Василики как исторический источник пытается определить круг вопросов, затронутых в Василиках, соответствующий реальной действительности Византии IXв., Г.Е. Лебедева, исследуя социальную структуру ранневизантийского общества обращается к кодексам Феодосия и Юстиниана, а рассматривая эволюцию проблематики законов о рабах в ранневизантийском законодательстве обращается к данным законодательства Юстиниана.

  Изучением собственно византийских юридических  памятников VII—IX вв. долгое время занимается Е. Э. Липшиц. Анализ Эклоги и отдельных статей Закона судного привел автора к убеждению, что прогрессивные начала судебной реформы иконоборцев, прокламированные в предисловии к Эклоге и некоторых нормах законодательства, были реализованы крайне непоследовательно. Эклога не вводила каких-либо коренных перемен в общественный и государственный строй.

  Новые же черты, имеющиеся в ней, почерпнуты в обычном праве восточных провинций «и представляют собой лишь дальнейшее развитие ранее установленных юридических норм. Иными словами, автор выступает сторонником концепции континуитета римского права в Византии эпохи генезиса феодализма.

  Позднее Е.Э. Липшиц вновь обратилась к изучению «Земледельческого закона», на этот раз в источниковедческом и историко-юридическом аспекте. Распространенность рукописей «Земледельческого закона» в славянских странах, по ее мнению, служит важным показателем того, что это законодательство здесь реально применялось.

  В чем-то авторы единодушны, в чем-то мнения их расходятся, но само количество литературы, посвященной источникам права Византии, подтверждает, что тема до сих пор актуальна и что простор для научной деятельности огромен.

  Целесообразно отметить целый ряд работ последних лет, посвященные проблемам как византийской земельной собственности, так и других проявлений византийских социально-экономических отношений.⁶ Следует назвать книгу К.В. Хвостовой⁷, в которой широко используются современные теоретические идеи герменевтики, синергетики, современного интеллектуального глобализма и компаративистики, используются математические методы, в частности, разработанный автором коэффициент имущественного расслоения средневековых крестьян. Рассматриваются проблемы регламентируемой римским правом полной и условной земельной собственности.

  Книга Андре Гийу, историка школы "Анналов", всесторонне рассматривает тысячелетнюю историю Византии - теократической империи, которая объединила наследие классической Античности и Востока.⁸ В книге описываются история византийского пространства и реальная жизнь людей в их повседневном существовании, со своими нуждами, соответствующими положению в обществе, формы власти и формы мышления, государственные учреждения и социальные структуры, экономика и разнообразные выражения культуры.

  Источники. Сохранилось множество памятников византийского права второй половины IX—XII в., но значение этого типа источников ни в коей мере не соответствует их объему. Памятники византийской юриспруденции находятся в зависимости от формулировок римского права: во многих случаях бесспорно устаревшие положения продолжают рассматриваться как действующие, и это обстоятельство, естественно, становится препятствием для понимания реальных общественных отношений, существовавших в Византийской империи. Это относится в первую очередь к обширному своду правовых норм, изданному в конце IX в. под названием «Василики» (Βασιλιχα)⁹, который излагает основные положения Юстинианова права, взятые к тому же в старых переводах на греческий язык (конца VI — начала VII в.); поэтому в «Василиках» воспринято большое количество устаревших норм, и пользоваться этим сводом законов следует с крайней осторожностью. Вместе с тем «Василики» являются важным источником для изучения византийского правосознания¹⁰. В большей мере реальные общественные отношения отразились в некоторых других правовых сводах, гораздо более кратких: в «Прохироне», составленном при Василии I, и в «Эпанагоге», которая, скорее всего, являлась проектом законодательного сборника, выработанным при участии Фотия.

  Значительно богаче, чем законодательство императоров  иконоборческой эпохи, представлено законодательство X—XII вв. Новеллы императора Льва VI и  его преемников затрагивают важнейшие  вопросы социальных отношений. К  сожалению, до сих пор отсутствует  критическое издание византийских новелл, а опубликованные по худшим рукописям тексты содержат позднейшие искажения и интерполяции¹¹.

  Кроме общих постановлений византийских императоров, известны определения  судей, т. е. документы, тесно связанные  с судебной практикой того времени  и в силу этого весьма близко отражающие реальные отношения. Помимо отдельных  определений (например постановления  известного судьи X в. магистра Косьмы, регламентирующие взаимоотношения  зависимого крестьянина с епископией), сохранился сборник постановлений  судьи XI в. Евстафия Романа, именуемый  «Пира» (Πετρα, т. е. «Опыт») и затрагивающий  самые различные стороны византийского права¹².

  Уникальным  правовым памятником, не имеющим параллелей в византийской литературе, является «Книга эпарха» ('Επαρχιχον βιβλιον), составленная, скорее всего, в самом начале X в.¹³ Это сборник уставов константинопольских ремесленных и купеческих коллегий, позволяющий сравнительно детально познакомиться с организацией производства и торговли в византийской столице, с внутренней жизнью византийского города.

  К источникам этого типа примыкают  памятники канонического права (номоканоны), постановления патриархов¹⁴, решения соборов, которые освещают не только внутрицерковные вопросы, но и многие проблемы социально-экономической истории Византии. В частности, чрезвычайно существенные данные могут быть почерпнуты из толкований канониста XII в. Феодора Вальсамона на постановления вселенских соборов и на номоканон в XIV титулах¹⁵. Наконец, документами официального характера являются акты (протоколы) церковных соборов, особенно важные для истории церковно-политической борьбы второй половины IX в.

  Особую  группу источников составляют трактаты — произведения, хотя и не имеющие  правового значения, однако предназначенные  направлять деятельность различного рода чиновников. Сюда относится в первую очередь «Трактат об обложении» (X в.), подробно характеризующий организацию  податной системы Византийской империи  и отражающий в этой связи многие существенные вопросы аграрного строя¹⁶; данные «Трактата об обложении» в значительной мере пополняются материалами, содержащимися в трактатах для землемеров.

  Деловые документы, которых практически  не сохранилось для предыдущего  периода, являются одним из наиболее важных источников при изучении аграрных отношений в Византии с конца IX в. Однако и для интересующего  нас периода число их весьма невелико и среди них отсутствует наиболее важный вид деловых документов —  поземельная опись типа западных полиптиков, содержащая подробное описание сравнительно большого земельного комплекса.

  К деловым документам можно причислить также и монастырские ктиторские уставы — документы, регламентирующие жизнь монастыря¹⁷. В этих уставах («типиконах») иногда описываются принадлежащие монастырю земельные владения или дается характеристика взаимоотношений монастыря с держателями монастырских земель.

  Важнейшие сведения, относящиеся как к сфере  политической, так и в немалой  степени к сфере социально-экономической  истории, мы по-прежнему находим в  нарративных источниках, в первую очередь в исторических сочинениях, несмотря на то, что они в силу самой своей природы окрашены субъективизмом и нередко искажают описываемые события. Исторические сочинения, относящиеся ко второй половине IX—XII в., гораздо богаче содержанием, чем хроники: предшествующего времени. Вместо всемирно-исторических хроник (наподобие Феофана и Георгия Амартола) с их вниманием к событиям церковной истории теперь — после ряда сочинений промежуточного типа — ведущей формой исторического повествования становится описание короткого периода времени (одного или нескольких царствований), сделанное на основе личных впечатлений или рассказов современников и нередко насыщенное фактами самого разнородного характера, живыми характеристиками и серьезными рассуждениями о причинах событий. 

  Из  поставленных цели и задач, согласно логике изложения проистекает и  структура дипломной работы: введение, три главы по два параграфа, заключение и список литературы.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

I. Аграрное законодательство императоров Македонской

династии

1. Развитие аграрного общества в Византии IX-XII вв.

        Предшествующий период аграрной истории Византийской империи характеризовался, прежде всего, укреплением мелкого самостоятельного крестьянского хозяйства. Начиная с середины IX столетия византийская деревня вступает в новый этап развития. Старые черты еще кажутся преобладающими: сельская община существует и в известной мере пользуется поддержкой государственной власти; основная масса сельского населения признается свободной; эксплуатация крестьян осуществляется в централизованной форме. И вместе с тем с этого момента становится ощутимой тенденция к становлению вотчинной, сеньориальной системы присвоения прибавочного продукта и соответственно к закрепощению крестьянства, к превращению «налогоплательщиков» в личнозависимое население. Долгое время феодальное поместье не может освободиться от контроля государственной власти, права собственника на землю и крестьян ограничены правами казны, иммунитет остается неполным и византийские поместья не идут в сравнение с владениями западноевропейских монастырей и светских сеньоров. И все-таки именно этой тенденции предстояло возобладать в будущем.

  Особенности развития византийской общины в X в. определялись, прежде всего, борьбой укреплявшихся частнособственнических начал с постепенно отживающими общинными традициями и далеко зашедшим процессом социальной дифференциации свободного крестьянства.

  Право частной собственности на индивидуальный надел общинника, утвердившееся  уже в предшествующий период, в X в. осуществлялось в практике всякого  рода отчуждений. Общинник X в. широко использовал  право наследования земли, завещания, заклада, дарения, купли-продажи, сдачи  в наем и пользование другому  лицу. Перераспределение земельной  собственности в общине, начавшееся в результате реализации этих прав еще в VIII в., весьма существенно изменило облик византийской деревни. Имущественные  и социальные противоречия, наблюдаемые  в сельской общине уже в эпоху  «Земледельческого закона», к X столетию достигают значительной остроты. Различия в имущественном положении общинников четко отражает законодательство X в., разделяя их на состоятельных и  неимущих. «Бедным», «убогим» крестьянам противостоят общинники, владеющие  несколькими наделами, имеющие собственность  вне данной деревни — в других селах и местностях. Некоторые  общинники, не довольствуясь участками  в пределах села, предпочитали селиться вне деревни, обычно на неразделенных  общинных землях. По свидетельству  «Трактата об обложении», так поступали  зажиточные общинники, «имевшие много  скота и рабов». В пределах общины возникали агридии — хутора и  более крупные усадьбы — проастии, в которых обычно жили «не сами хозяева, но зависимые от них люди — рабы, мистии и подобные им»¹⁸.

  Крупное землевладение укрепляет свои позиции  в общине. Процесс имущественной  дифференциации приводил к расколу  общины, распаду общинных связей, к  потере общиной ее прежней силы и  внутренней спаянности. Тем не менее, в византийской свободной деревне X в. еще продолжали сохранять значение некоторые характерные общинные традиции. Как и в эпоху «Земледельческого закона», общины в X в. располагали общими землями. Это были пастбища, воды, горные урочища. Нередко общинники продавали земельные участки из резерва неразделенных общинных угодий. В результате систематических заимок либо массовых разделов общинные угодья постепенно переходили в частную собственность общинников.

  В каких случаях производились  разделы? Их необходимость диктовалась  хозяйственными потребностями деревни, обусловленными расширением сельскохозяйственного  производства, увеличением населения. Разделы могли осуществляться и  для того, чтобы определить надел  одного из членов общины. Это делалось в тех случаях, когда кого-либо из общинников не удовлетворяла выделенная ему земля или возникал спор по поводу границ участка.