Особенности перевода молодежного жаргона на материалах русского и английского языков

Эмоциональные единицы, выражающие общеотрицательные эмоции: мрак, мраки, в косяк, в лом, в падлу, в падло, в подляк, кабздец котенку, смерть птенцу, бобик сдох. Семантика данных эмотивов сводится к значениям «плохо», «ужасно» [38, с. 452].

2. Слова и выражения с эмоциональным значением. Эти эмоциональные единицы характеризуются тем, что, функционируя в речи, они не только выражают эмоциональное состояние говорящего, но и называют переживаемую им эмоцию. Сюда прежде всего относятся глаголы типа балдеть, кайфовать (переживать приятные чувства, испытывать положительные эмоции), тащиться, торчать (испытывать наслаждение, удовольствие), опухнуть (поразиться, быть удивленным), фразеосочетания быть на измене (быть выбитым из колеи: быть крайне удивленным, сильно испуганным и т. п.), выпасть в осадок (быть удивленным, пораженным; получить удовольствие от чего-либо) и проч. Необходимо отметить, что, как и в предыдущем случае, переживаемые эмоции выражаются не конкретно, а в наиболее общем виде, как состояния психологического комфорта или, наоборот, дискомфорта.

В эту же группу эмоциональных единиц входят эмотивы, представляющие собой с формальной точки зрения сочетания существительных с предлогом (типа в кайф, в лом. в косяк и т.д.), уже упоминавшиеся в первой группе. Но, будучи употребленными в речи не в качестве эмоциональных междометных восклицаний, а в контекстах типа «Мне в кайф туда пойти!», «Мне в подляк это делать!», данные эмотивы начинают не только выражать эмоциональное состояние говорящего, но и называть его, значительно конкретизируя свое значение: в косяк – неудобно (неудачно); в кайф – в удовольствие, в радость, приятно; в лом – лень, неохота; в подляк – в противоречие внутренним моральным принципам, совестно и т. д. Следует заметить, что в подобных ситуациях вышеприведенные сочетания демонстрируют промежуточное положение между высказываниями с эмоциональным значением и категориями состояния (ср. «Мне больно», «Мне стыдно» и т. д.).

3. Слова с эмоциональным компонентом значения. В них «обязательно присутствует некоторая характеристика предмета плюс эмоциональное отношение к нему» [39, с. 95]. Говоря иными словами, данные эмотивы имеют определенное денотативное значение и эмоциональный компонент, передающий эмоциональное отношение говорящего к денотату.

Среди единиц этого разряда преобладает лексика, которую мы склонны характеризовать как фамильярную. При этом под фамильярностью подразумевается эмоциональный оттенок, занимающий первую ступеньку в ряду эмоций: фамильярность – пренебрежение – презрение – унижение (которые располагаются в этом ряду по степени нарастания, усиления отрицательного содержания эмоции). Слова данного лексического слоя не имеют оценочных сем в своем значении, но употребление этих эмотивов в речи демонстрирует фамильярность говорящего по отношению к предмету речи, выражающуюся в стремлении снизить его (предмета речи) социальную значимость. Так, в речи школьников имеются жаргонизмы училка (учительница), классуха (классный руководитель), дерюга / дерюжка (директор школы), папик (представитель старшего поколения) и др. Употребление этих слов не имеет функции оценки называемых людей (училка - это не «плохая учительница», а просто «учительница»), но наглядно демонстрирует намерение говорящего снизить общественный статус стих людей в глазах слушающего и в собственных и тем самым, как правило, повысить собственный (хотя бы на момент речи) [41].

В употреблении жаргонизмов молодыми людьми более старшего возраста также прослеживается тенденция использования фамильярной лексики по отношению к социально значимым явлениям, традиционно уважаемым в обществе: родителям (предки, черепа, олды (букв. «старики») – родители); умершим и самому факту смерти (жмурик, свежачок – мертвец, крякнуть, ласты надуть и пр. – умереть); взаимоотношениям между мужчиной и женщиной (клеить, снимать – знакомиться с представителем противоположного пола, окольцеваться – жениться, выйти замуж, перепихнуться – вступить в интимную близость) и т. д.

Отчего это происходит? Думается, во-первых, субъективная ценностная система молодого поколения со свойственным ему нонконформизмом и отчасти нигилизмом далеко не всегда совпадает с ценностной системой общества. Явления, значимые с точки зрения социальных норм, зачастую трактуются молодыми людьми как ценности «отцов» и уже поэтому воспринимаются скептически. С другой стороны, очень верным является мнение В. И, Жельвиса о том, что «инвективное глумление не только не свидетельствует о том, что для говорящего нет ничего святого, но как раз об обратном: о неосознаваемом им самим глубоком преклонении перед поносимым сакральным понятием» [37, с. 22 – 23]. Это наблюдение справедливо и по отношению к фамильярной лексике: снижению общественного статуса в речи (и, как вследствие, самовозвышению говорящего) подвергаются лишь социально значимые в глазах собеседников явления. Это же теоретическое положение относится и к жаргонным наименованиям дорогостоящих вещей, материальных ценностей: ящик – телевизор; видик, видак, видюшник – видеомагнитофон; вертушка, вертак – проигрыватель для грампластинок; электруха, доска, палка – электрогитара; бабки, капуста и пр. – деньги; зеленки – доллары США; марковки – марки Германии и т. д. Часть фамильярной лексики относится к наименованиям привычных, повседневных действий и процессов: грести – идти, шрайбать – писать, отсосать - приобрести какую-либо вещь, бухать – пить спиртные напитки и т. д.; частей тела: чайник – голова, шнопак - нос, хавальник – рот и т. д. Здесь фамильярность проявляется именно из-за обычности, привычности, бытовой приземленности вышеперечисленных явлений, а в наименованиях частей тела – иногда и как результат самоиронии (в контекстах типа «Мой шнопак совсем красный»).

Еще одну значительную группу слов с эмоциональным компонентом значения составляет презрительная и пренебрежительная лексика. В отличие от фамильярной она обладает оценочным компонентом значения. Разграничить презрительный и пренебрежительный оттенки в эмотивах достаточно трудно и не всегда возможно. Понимая условность подобного разделения, мы исходили из положения, что у пренебрежительных слов эмоциональный компонент значительно ярче оценочного (напр., бацилла – очень худой и высокий человек; карась – простак, наивный человек; синяк – пьяница; огрызок – щуплый, маленький человек; арматура – высокая и худая девушка и т. д), у презрительных же слов преобладает оценочный компонент (бастардка, овца, мочалка – девушка; долбак, фофан – дурак, глупец; жлоб, урлак – серая, примитивная личность; чмо – опустившийся, деградировавший человек и пр.). Необходимо добавить, что и презрительная, и пренебрежительная лексика (особенно первая) зачастую используется в качестве бранной. При этом у данных эмотивов сильно акцентируется эмоционально-оценочный компонент, а денотативное значение отходит на второй план.

Представлена в жаргоне и лексика с положительной эмоциональной окраской: лапа – симпатичная девушка; кадр – веселый человек, шутник; пеструнцы – малыши и т. д. Количество подобной лексики относительно невелико.

Имеется и собственно оценочная лексика, к которой относятся оценочные единицы (типа бутор – что-либо плохое, отвратительное на вид; дрэк – что-либо плохое по качеству, дрянь; мутата – что-то недостойное внимания, чепуха к пр.), оценочные прилагательные (вышатский – отличный, высокого качества; аховский – хороший, красивый; клевый – хороший, отличный; гнилой – плохой, отвратительный; мрачный – выделяющийся в отрицательную сторону и пр.). Эмоциональная окрашенность данных слов напрямую зависит от положительной или отрицательной оценки, выраженной в денотативном значении. Оценочные же эмотивы типа бузовой, крутой, чумовой (нестандартный, неординарный, из ряда вон выходящий) и пр. получают положительную или отрицательную оценочную «привязку» и соответственно эмоциональную окрашенность лишь в конкретной ситуации словоупотребления (напр., «Крутой детективчик!» – положительная эмоциональная окраска, «Крутой был залет!» – отрицательная эмоциональная окраска). Этот случай также можно рассматривать как проявление эмотивной амбивалентности.

4. Эмоциональные речения. По своей форме они сходны с побудительными конструкциями, имеющими «значение волеизъявления, адресованного собеседнику, т. е. 2-му лицу» [41, с. 116], но, в отличие от этих конструкций эмоциональные речения отнюдь не предполагают немедленного исполнения адресатом воли говорящего, тем более что с логической точки зрения это было бы абсурдно (см. речения «Иди ты ежиков пасти!», «Иди ты тайгу пылесосить!», «Иди ты в трубу!», «Иди ты в пень!» и т. д.). Являясь по своей сути эвфемизмами более грубых выражений, эти речения, будучи употребленными в речи, не имеют иного функционального значения, кроме эмоционального самовыражения говорящего. Все эти речения демонстрируют раздражение говорящего собеседником (адресатом) и, как правило, желание прекратить общение с ним (ср.: «Иди ты к черту!», «Ну тебя к лешему!» и т. д.).

Таковы основные разряды жаргонной лексики, связанной с выражением чувств и эмоций. Конечно, даже при поверхностном взгляде на жаргонный материал становится ясно, что в имеющихся эмотивах отражен далеко не весь спектр эмоциональных переживаний и состояний человека. Так, практически отсутствует шутливая, ироничная лексика. Но не следует забывать о том, что молодежный жаргон достаточно быстро обновляет свой лексический состав, пополняясь новыми единицами, и уже поэтому дальнейшие исследования в данной области могут привести к неожиданным и интересным результатам.

Выводы по первому разделу:

1) Из всего вышеописанного мы пришли к следующим выводам: Жаргон – это относительно устойчивый для определенного периода слой нелитературной лексики в среде живой разговорной речи, имеющий ярко выраженный эмоционально-экспрессивный характер. Молодежный жаргон, как слова, употребляющиеся только людьми определенной возрастной категории, заменяют обыденную лексику и отличаются разговорной, а иногда и грубо-фамильярной окраской. Кроме того, как выше уже указывалось, большинство слов, относящихся к молодежному жаргону, являются производными от профессиональных терминов, многие из которых заимствованы из английского языка. Молодёжный жаргон развивается вместе с речью и постоянно обновляется. Это способствует общей динамике развития языка. Также нами были рассмотрены основные особенности молодежного жаргона русского и английского языка, причины и способы их образования.

2) В данной главе также было установлено, что главной чертой молодёжного сленга является постоянная эмоциональность, экспрессивность, оценочность и образность речи молодых людей. В связи с этим, был рассмотрен вопрос – как аспект эмотивности выражается в лексике молодежного жаргона.

Таким образом, мы доказали, что молодежный жаргон является особым пластом разговорной лексики, а также, что функционально-семантическая категория эмотивности непосредственно проявляется в лексике молодежного жаргона.

2 ЭМОТИВНЫЕ ЕДИНИЦЫ МОЛОДЕЖНОГО ЖАРГОНА В ПЕРЕВОДЕ

2.1 Перевод как объект лингвистического исследования

Перевод – это сложное многогранное явление, отдельные аспекты которого могут быть предметом исследования разных наук.

В зависимости от предмета исследования можно выделить психологическое переводоведение (психологию перевода), литературное переводоведение (теорию художественного или литературного перевода), этнографическое переводоведение, историческое переводоведение и т.д. Ведущее место в современном переводоведении принадлежит лингвистическому переводоведению (лингвистике перевода), изучающему перевод как лингвистическое явление. Отдельные виды переводоведения дополняют друг друга, стремясь к всестороннему описанию переводческой деятельности.

Среди многочисленных сложных проблем, которые изучает современное языкознание, важное место занимает изучение лингвистических аспектов межъязыковой речевой деятельности, которую называют «переводом» или «переводческой деятельностью».

Что собой представляет перевод как объект лингвистической науки? Прежде всего, говоря о переводе какого-то произведения на русский язык, мы имеем в виду какой-то текст, чем-то отличающийся от других текстов на русском языке, которые не являются переводами. Языковед может изучать особенности таких текстов, сопоставляя их как с иноязычным оригиналом, так и с «непереводными» текстами на том же языке. С другой стороны, текст перевода является конечным продуктом, результатом действий переводчика. Этот «продукт» создается в ходе этих действий, в процессе перевода или путем перевода, так что «перевод» может означать определенную последовательность действий переводчика. Поэтому в некоторых работах начального периода развития теории перевода подчеркивалась необходимость рассматривать в качестве объекта исследования именно динамический аспект перевода, перевод как процесс. Последующий анализ показал, что вряд ли правомерно противопоставлять процесс перевода его результату. Именно результат перевода представляет собой ту наблюдаемую реальность, на основании которой можно косвенно судить и о том, как протекает процесс перевода, недоступный непосредственному наблюдению. Кроме того, в лингвистическом плане под процессом обычно понимается преобразование одних языковых структур или единиц в другие, откуда следует, что при его описании должны учитываться как исходные структуры или единицы, так и конечные. В процессе перевода исходными являются единицы текста оригинала, а конечными – единицы текста перевода. Таким образом, лингвистическая теория перевода имеет дело как с текстами на исходном языке (ИЯ) и на языке перевода (переводящего языка – ПЯ), так и с процессом преобразования текста оригинала в текст перевода. Но и такой подход оказался недостаточным. Переводческая деятельность по определению носит посреднический характер, поскольку ее цель заключается в том, чтобы сделать доступным для читателей перевода сообщение, сделанное автором оригинала на другом языке. Иными словами, благодаря переводу обеспечивается возможность общения между людьми, говорящими на разных языках, возможность межъязыковой коммуникации. Для создания полноценного перевода переводчик должен принимать во внимание характерные особенности автора сообщения (источника информации) и тех получателей (рецепторов) информации, для которых предназначалось это сообщение, их знания и опыт, отражаемую в сообщении реальность, характер и особенности восприятия людей, которым адресуется перевод, и все прочие аспекты межъязыковой коммуникации, влияющие на ход и результат переводческого процесса. Поэтому лингвистическая теория перевода рассматривает перевод в широких рамках межъязыковой коммуникации и изучает все ее аспекты и определяющие факторы как собственно языковые, так и внешние по отношению к языку, но прямо или косвенно влияющие на выбор языковых единиц в процессе перевода [42, с. 62].

Не следует забывать, что «перевод представляет собой целенаправленную деятельность, отвечающую определенным требованиям и нормам и ориентированную на достижение определенного результата. Эти нормы отражают целостную ориентацию переводчика, без учета которой нельзя удовлетворительно объяснить логику переводческих решений» [43, с. 129].

Прежде всего следует подчеркнуть, что перевод – обществен­ное явление, он может существовать только в обществе индиви­дов, наделенных способностью мыслить абстрактно, облекать свои представления об окружающем мире в условные знаки, договари­ваться между собой о значениях и взаимообусловленности этих знаков, т.е. их системности, и нуждающихся в передаче мыслей друг другу с помощью этих знаковых систем. Общественный ста­тус перевода ставит его в зависимость от целого ряда социальных факторов. Социальный статус коммуникантов, в том числе и са­мого переводчика, общественная значимость каждого перевода, условия коммуникации и многие другие факторы обусловливают как протекание самого процесса перевода, так и свойства созда­ваемого переводчиком «продукта» [44, с. 276].

Исследуя перевод, как особый вид речевой коммуникации, теория перевода не ограничивается анализом его языкового механизма. Ведь перевод – это не только взаимодействие языков, но и взаимодействие культур. В переводе находят свое отражение ситуация порождения исходного текста и ситуация перевода. Едва ли удастся адекватно описать процесс перевода, не учитывая того, что он осуществляется не идеализированным конструктом, а человеком, ценностная и психологическая ориентация которого неизбежно сказывается на конечном результате [45, с. 201].

По мнению Казаковой Т.А., «Перевод – это средство обеспечить возможность общения (коммуникации) между людьми, говорящими на разных языках. Поэтому для теории перевода особое значение имеют данные коммуникативной лингвистики об особенностях процесса речевой коммуникации, специфике прямых и косвенных речевых актов, о соотношении выраженного и подразумеваемого смысла в высказывании и тексте, влиянии контекста и ситуации общения на понимание текста, других факторах, определяющих коммуникативное поведение человека».

Перевод – это вид языкового посредничества, который всецело ориентирован на иноязычный оригинал. Перевод рассматривается как иноязычная форма существования сообщения, содержащегося в оригинале. Межъязыковая коммуникация, осуществляемая через посредство перевода, в наибольшей степени воспроизводит процесс непосредственного речевого общения, при котором коммуниканты пользуются одним и тем же языком.

Подобно тому, как в процессе речевого общения на одном языке тексты для говорящего и для слушающего признаются коммуникативно-равноценными и объединяются в единое целое, так и текст перевода признается коммуникативно-равноценным тексту оригинала. Задача перевода – обеспечить такой тип межъязыковой коммуникации, при котором создаваемый текст на языке Рецептора (на «переводящем языке» – ПЯ) мог бы выступать в качестве полноценной коммуникативной замены оригинала и отождествляться Рецепторами перевода с оригиналом в функциональном, структурном и содержательном отношении» [46, с. 71].