Информаицонная экономика

4. Иванов 2000: 54 Иванов В.Е. 2000. Интернет в формировании диалогического  пространства в социокультурной  среде. – Мир психологии, №  2.

Приложение 1

Выступление В. Л. Иноземцева на семинаре "СМИ и общество", организованном в подмосковном поселке Голицыно Московской школой политических исследований

Две недели назад в этом зале я выступал на федеральном семинаре школы, но не перед журналистами, а  перед обычными, так сказать, участниками  семинара. Я говорил о проблеме взаимопонимания между Россией  и Западом, о проблеме недопонимания  или даже неверного понимания  друг друга.

Лена попросила меня осветить эту тему также и перед вами, сделав упор не на объективных процессах, происходящих в России и на Западе, а именно на кризисе понимания, на том, что мешает взаимопониманию  России и Запада, почему Запад не понимает, не хочет понимать или  не может понимать Россию. Возможно, такой поворот темы действительно  больше соответствует и вашим профессиональным интересам, и программе семинара. Я постараюсь уложиться примерно в полчаса и больше времени уделить дискуссии, ответам на ваши вопросы.

Как отметила Лена, в последние  несколько лет я активно работаю  над изданием на русском языке  западных книг социологического, политологического  и философского содержания. Кроме  того, я являюсь главным редактором журнала "Свободная мысль" –  до 1991 года он назывался "Коммунист", но теперь это либеральный независимый  журнал. Совершенно независимый и в финансовом, и в идеологическом отношении. Мы не принадлежим никаким партийным организациям и работаем на принципе самофинансирования, если так можно выразиться.

В качестве бесплатного приложения к журналу как раз и выходят  издаваемые нами книги. В январе должна появиться десятая книга этой серии. В основном они рассылаются  вместе с журналом, но некоторая  их часть попадает в магазины. В  рамках этого проекта мне кажется  интересным пытаться донести до российских читателей позиции и логику западных интеллектуалов, показать, на чем основаны их представления, как они понимают цели общественного развития, чего хотят и что предлагают, в чем  ограниченность их подходов, и так  далее. В то же время продемонстрировать, что западная политическая мысль  сегодня достаточно богата, не слишком  ограничена какими-то стереотипами (в  отличие от отечественной обществоведческой  мысли) – собственно говоря, ввести в наш научный и политический оборот интересную и серьезную западную литературу.

И вот работая над этим проектом, я почувствовал, что гораздо  проще перевести западную книгу  с английского, например, на русский  язык, чем русскую политологическую книгу на английский. Дело в том, что если делать дословный, подстрочный  перевод с русского, то мы получим  текст, абсолютно не воспринимаемый западным читателем. И это не является проблемой собственно перевода, это  является проблемой самого характера  наших книг, самого характера нашего мышления, отчасти – наших стереотипов, отчасти – стереотипов западных читателей. Эти стереотипы трудносоизмеримы и трудносовместимы, так сказать.

Но дальше я буду говорить не столько об этом, сколько об объективных  трудностях понимания, которые существуют в отношениях между Западом и  нами. Хотя я представляю российскую сторону, я попытаюсь показать причины, по которым не только западные журналисты, но и политики, и обыватели объективно затруднены в своем понимании  России.

Между прочим, в контексте  заявленной мною темы трудно говорить о них как о трех разных группах  западного общества. По большому счету, политики не должны иметь вообще никакого эмоционального отношения к тем  странам, с которыми они взаимодействуют  по роду своей работы. У них должно быть четкое понимание интересов  своей страны, своего народа, и их задача – добиваться реализации этих интересов в соответствии с тем  мандатом, который народ им доверил. С этой точки зрения, они должны учитывать интересы и других стран, должны учитывать баланс сил в  мире, должны учитывать экономические  обстоятельства международного сотрудничества. Во всяком случае, от них нельзя требовать понимания того, как идет внутреннее развитие той или иной страны, как следует к ней относиться, как эта страна относится к ним. На мой взгляд, эти вопросы несколько вторичны для международной политики.

Что касается западной прессы, то ее отношение к России весьма агрессивно. Об этом трудно уверенно судить на основе знакомства с русскоязычными сайтами, где представлены выборочные подборки переводных материалов, но я  достаточно продолжительное время  регулярно читаю разные западные газеты и могу свидетельствовать, что  большинство новостей, приходящих из России, не слишком в позитивном свете отражается западной прессой.

Вместе с тем, этот не слишком  позитивный тон совершенно не дает оснований говорить о негативном отношении к России западной общественности. Ведь объектом интереса журналистов  по не зависящим от них причинам обычно оказываются события, которые  развивают главную тему дня. Скажем, таким событием редко бывает открытие культурного центра одной страны в другой. Это, так сказать, разовая, не развивающаяся история. Другое дело – какое-нибудь событие, связанное  с войной, с конфликтами, с противостоянием  интересов, с какими-то экономическими проблемами. В этом отношении Запад, как правило, не видит Россию в  качестве союзника, и, безусловно, это  специфическим образом окрашивает всю российскую тематику, представленную в западных СМИ.

Таким образом, я хотел  бы повторить, что Запад слишком  мало знает Россию с хорошей стороны. И дальше я постараюсь более подробно объяснить, почему вся логика и реальных событий, и отражения их в средствах  информации приводит к тому, что, по большому счету, Запад не воспринимает Россию в качестве объекта для  позитивных оценок.

Кстати сказать, мне известна единственная изданная на Западе книга, сугубо позитивная по отношению к  России. Она называется "Россия как  нормальная страна" и была в прошлом  году опубликована в Соединенных  Штатах. Но вот беда: ее автор г-н  Шлейфер находится под официальным следствием в Америке как человек, укравший довольно-таки много денег во времена работы консультантом в правительстве Гайдара.

Но почему же нет других таких книг? Ответ на этот вопрос распадается на две части. И первая часть этого ответа касается того, как образ России строится в самой  России. Ведь согласитесь: в открытом и информатизированном мире невозможно представить образ той или иной страны совершенно отличающимся от того, чем она является для самих ее граждан. Иными словами, образ соответствует содержанию. Поэтому большая часть наших проблем – в том виде, как они отражаются на Западе, – это действительные проблемы России. И непонимание нас Западом в значительной мере связано с тем, что мы действительно такие, трудные для понимания. Это первая часть ответа.

Вторая его часть заключается  в том, что им не очень-то и хочется  нас понимать. Но это, на мой взгляд, менее принципиальная часть ответа, по сравнению с первой.

Итак, что же все-таки столь  необычного в современной России, что затрудняет адекватное понимание  нас Западом? Начнем с истории. В  последние 15 лет в России произошли  очень серьезные преобразования – и в сфере экономики, и  в сфере политики, и в социальной сфере. За эти годы Россия превратилась из закрытой страны, какой она была до прихода к власти Горбачева, в  общество, претендующее на то, чтобы  считаться вполне современным с  точки зрения социальной структуры, с точки зрения политической системы, с точки зрения экономической открытости.

Безусловно, сегодня экономика  России – одна из самых глобализированных экономик мира. Степень ее открытости с точки зрения внешней торговли и инвестиций очень высока. Наш экспортный и импортный оборот составляет больше 50 процентов ВВП – это очень высокий показатель. Если же говорить о политической системе, то формально – я подчеркну: формально – налицо определенные элементы демократического устройства. С точки зрения свобод – вероисповедания, передвижения, свободы слова и так далее – положение, по сравнению с советскими временами, качественно другое. И в этих отношениях Россия проделала, в общем-то, большой путь вперед.

Но не все гладко на этом пути. Он отмечен некоторыми "рытвинами  и ухабами", которые не позволяют  рассматривать его как путь нормального  развития и действительно затрудняют понимание страны, выбравшей такой  путь. Один из этих "ухабов" заключается в том, что общество, которое в начале 90-х годов было внезапно брошено в омут жуткого, примитивного экономизма в ходе рыночных реформ, общество, значительная часть которого была вынуждена деквалифицироваться, удариться в какие-то виды бизнеса, оставить привычную работу, вообще пополниться безработными, потерять социальную защищенность, которую оно имело в советские времена, – это общество очень сильно изменило в результате свою ментальность, очень сильно изменило мотивы деятельности по сравнению с советским периодом.

Очень значительная часть  современного российского общества (несмотря на то, что, как мне кажется, присутствующие здесь представляют собой счастливое исключение), предельно  экономизирована по мотивам соей деятельности. Иными словами, для многих, для большинства людей мотив денежного дохода, материальной выгоды, прибыли, материального успеха доминирует фактически над всеми прочими мотивами, к сожалению. Между тем советская система мотивации была вполне сопоставима и даже соизмерима с западной мотивацией того времени. Во многом она имела постиндустриальный характер, во многом была не вполне материалистической. И вот она оказалась быстро заменена примитивной системой материальной мотивации, что для современных обществ, которые по формальным параметрам находятся на таком уровне развития, как Россия, по большому счету, уже не характерно. Иначе говоря, любое общество, которое претендует на то, чтобы состоять в "большой восьмерке", чтобы быть в числе лидирующих в мире, имеет гораздо более сложную систему мотивов деятельности составляющих его людей, чем российское общество. Соответственно, эти люди имеют более широкий кругозор и характеризуются гораздо более широким набором предпочтений, признаваемых значимыми в этом обществе.

Другой наш "ухаб" состоит  в том, что происходившие в  России трансформации фактически уничтожили адекватное понимание элиты общества, сколько-нибудь близкое принятому  на Западе.

Если мы посмотрим на западную политическую и экономическую жизнь, то увидим, что в течение долгих десятилетий там формировалась  сложная система элит. Очевидно, например, что в Соединенных Штатах существует экономическая элита. Если мы пристальнее вглядимся в американскую политику, которая, как утверждают, предельно коррумпирована, где расцвел  лоббизм, где произошло сращивание мощи государства с деньгами монополий, то на деле увидим, что случаи прихода  людей из бизнеса во власть фактически единичные. И если они действительно  имеют место, то, как правило, это  не вызывает в обществе беспокойства. Вот, например, г-н Блумберг, нынешний мэр Нью-Йорка, до своего избрания на этот пост был весьма преуспевающим бизнесменом. Но вряд ли он получает какие-то особые преимущества для своего бизнеса от своей должности. Бывший руководитель "Голден Сакс", избранный губернатором Нью-Джерси на последних выборах в ноябре, тоже в общем-то закончил свою бизнес-карьеру и занялся политической деятельностью. Эти вещи не так связаны, как в современной России.

Так или иначе, мы видим, что  на Западе существует экономическая  элита, существует политическая элита, существует научная элита. Причем, тот  же г-н Буш – даже г-н Буш! –  совершенно не чурается цитировать в  своих выступлениях многих американских политологов. В прошлом году, насколько  мне известно, он имел даже многочасовые беседы с г-ном Щаранским, когда  тот опубликовал свою книжку о  демократии. Именно для того, чтобы  лучше понять ее содержание, ну, и  как искушенный политик, разумеется...

Одним словом, это – вполне распространенное явление политической жизни на Западе. Политики рефлексируют то, что о чем говорят теоретики  – политологи, экономисты, философы. Возникает какой-то, пусть даже не слишком активный, но на деле имеющий  место диалог между властью и  интеллектуальной элитой. Это тоже разные элиты. Очень мало кто из серьезных  американских политологов работает непосредственно в структурах администрации  Белого дома, Госдепа и других подобных организаций. Это университетская  публика, это люди при авторитетных изданиях, журналах, научных центрах. Но, так или иначе, они известны власти, и это свидетельствует  об определенной независимости интеллектуальной элиты.

Если вы вспомните хоть одного российского политолога, процитированного президентом Путиным за шесть  лет его правления, я буду очень  удивлен.

Ну и, наконец, военная  верхушка. Это тоже весьма профессиональная часть общества, которая практически  никогда не вмешивается в политику и которая живет по собственным  законам, где существуют свои иерархии и свои элиты. В России же, в отличие от любой нормальной страны, применяя термин г-на Шлейфера, элиты абсолютно перемешаны. Можно даже сказать, что наша элита представляет собой какую-то совокупность лиц, которая называет себя элитой, но в действительности ею, скорее всего, не является. В разряд нынешней, с позволения сказать, элиты можно попасть только одним путем – через государственную власть и через структуры, лояльные этой власти. Это касается даже современной российской науки, по крайней мере обществоведческой, и во все большей мере – современного российского бизнеса, не говоря уже о военной сфере.

Эта потрясающая "сплоченность" российского правящего класса тоже вызывает непонимание со стороны  представителей развитых демократических  стран, где на деле существует не только разделение властей, но и разделение функций, разделение призваний, разделение людей на группы, каждая из которых  занимается своим делом, – иными  словами, профессиональное разделение.

В современной России нет  рациональных механизмов внятного и  вменяемого квалификационного отбора кадров. Элита не вызревает, не доказывает свою состоятельность, она формируется "по щелчку пальцев сверху". Это  настолько непостижимо для западного  общества, что затрудняет межнациональный  диалог.

Следующий важный вопрос. Нередко  за границей можно слышать, что в  России творятся ужасные вещи, связанные  с коррупцией. Наш рейтинг в  списке наиболее коррумпированных стран  мира просто унизителен для любой  нормальной страны. Отчасти это действительно так. Но – только отчасти. Потому что явление, называемое российской коррупцией, не является коррупцией в прямом смысле слова. В самом деле: если мы посмотрим на пару-другую коррупционных скандалов, допустим, в Соединенных Штатах и Европе и сравним с коррупционными скандалами в России, то увидим принципиальное их отличие.