Информаицонная экономика

Если говорить о Соединенных  Штатах, то экономически Россия и Америка  абсолютно не связаны. Объем товарооборота между Россией и США за последние 6-7 лет вырос процентов на 20, в то время как между Россией и странами Европы – в несколько раз. По итогам 2004 года объем российской внешней торговли с Соединенным Штатами был несколько меньше, чем объем российских внешнеторговых связей со Словакией, в то время как Соединенные Штаты объявляются нашим стратегическим союзником и партнером по борьбе с терроризмом и подобным вещам.

С европейцами отношения  гораздо более тесные. Сегодня  около 58 процентов российской торговли приходится на ЕС. Абсолютное большинство, около двух третей инвестиций, пришедших  в Россию, приходится на ЕС. Крупнейшие кредиты, выданные российским компаниям, в том числе и государственным, предоставлены консорциумом европейских  банков. Именно европейские предприятия  наиболее активно работают здесь, в  России.

И конечно, у Европы, а  отчасти и у Америки, нет желания  обострять отношения с Российской Федерацией, бороться здесь за какие-то демократические традиции, за какие-то права человека и так далее. Хотя последние проекты резолюции  Конгресса по Закону об общественных организациях показывают, что, в общем, некое неравнодушие имеет место. Но, на мой взгляд, это все-таки исключение, а не правило.

Понятно, что Запад побаивается  изменения курса российской политики. Демагогические речи о союзе с  Китаем вызывают, конечно, на Западе некоторую  долю если не раздражения, то опасливости. Они побуждают также не действовать  в том ключе, который мог бы оттолкнуть Россию от Запада, подтолкнуть  к Китаю.

Таким образом, есть множество  факторов, вызывающих нежелание западных политиков и общественных деятелей так или иначе влиять на российскую действительность, смиряющих их с  тем, что здесь происходит, позволяющих  думать, что проще, дешевле и лучше  оставить все как есть, чем пытаться менять то, к чему русские пришли сами. А пришли мы к ситуации достаточно неординарной; я не могу сказать, что  она ужасна или трагична, просто по большинству позиций эта ситуация крайне нетипична. И вмешиваться  в эту нетипичную ситуацию действительно  трудно, сложно и, в общем-то, не всегда такое вмешательство может принести хороший результат.

Если, в частности, обратиться к западной прессе, которая часто  бывает агрессивна в отношении России, во всяком случае – к той ее части, которая ретранслируется на сайты типа "ИноСМИ" и "Инопресса" или представлена на русском языке в российских средствах массовой информации, то нетрудно прийти к выводу, что все эти публикации вызывают лишь обратную реакцию по сравнению с той, на которую рассчитывает Запад. Эти публикации лишь укрепляют у самих россиян впечатление, что Запад враждебен, недружелюбен, критичен и так далее. Попытки посредством журналистики принести сюда "больше демократии", которые, в общем-то, вполне разумны, приводят, к сожалению, к абсолютно обратному эффекту.

Вместе с тем, есть много  методов серьезного давления на Россию, если бы Запад действительно хотел  изменить ситуацию в нашей стране. Вспомним, например, времена 70-80-х годов, когда шла "холодная война" и  когда Соединенные Штаты и  их европейские союзники жестко позиционировали  себя как враги коммунизма. Ведь они многого добились тогда в  ряде гуманитарных вопросов – начиная  от иммиграции евреев и кончая хельсинкскими  свободами. Ныне эта позиция гораздо слабее – отчасти потому, что многие искренне уверены, что важнейшие свободы здесь уже наличествуют, а отчасти просто потому, что если раньше Запад и Россия были непримиримыми врагами и соперниками, то совершенно удивительным образом являются сегодня союзниками (в борьбе с террором), друзьями (в связи с необходимостью обеспечивать так называемую энергетическую безопасность) и так далее. Ситуация серьезным образом изменилась.

Следует отдавать себе отчет  в том, что жесткое давление и  жесткое неприятие, которое имело  место в 70-80-е годы, вряд ли снова  будет воспроизведено. Запад вряд ли сможет оказывать на современную  Россию то позитивное влияние в связи  с необходимостью демократизации или  изменения в политических структурах, которое имело место во времена  последнего периода существования  Советского Союза.

Но в то же время надо иметь в виду, что Запад все-таки гораздо меньше зависит от России, чем Россия от Запада. Этот момент я  хотел бы особо подчеркнуть, потому что усилиями российской пропаганды дело представляется обычно совершенно иным образом. На деле не нужно обольщать себя мыслью, что если Европа потребляет из России 40 процентов ввозимого – не всего потребляемого, а только ввозимого! – ею газа и 30 процентов нефти, то это способно заставить европейских лидеров ходить на цыпочках перед Владимиром Владимировичем и говорить, что все у вас хорошо, лишь бы вы и впредь поставляли нам нефть и газ.

В действительности есть другая сторона проблемы, которая обычно не анализируется. Она заключается  в том, что Россия экспортирует в  ЕС 82 процента своих энергетических ресурсов. Согласимся: 82 – это вдвое  больше, чем 40. И если мы посмотрим  на карту Российской Федерации, то увидим, что нет нефтепроводов и газопроводов, идущих в Китай и Индию. Фактически весь рентабельный экспорт энергоносителей  ведет по трубопроводной системе  в Европу. И перекрытие этой трубы  более опасно для самой России, чем для Европы, которая так или иначе, пусть с грехом пополам, сможет где-нибудь на биржевом рынке купить и нефть, и газ.

В самом деле: за последние  три года цены на нефть выросли  фактически в три раза, даже чуть-чуть больше, но при этом западная экономика  не потеряла фактически ни одного процента в темпах роста. Ну, может быть, один или полтора процента. Хотя в 70-е  годы, когда был первый нефтяной кризис, это привело к настоящей  депрессии, самой большой со времен 1929-го года. То есть в нынешних условиях западная экономика не так чувствительна  к ценам на энергоносители, как  это рисуют наша пресса и наши официальные  лица.

И это лишь один из множества  примеров – в сфере технологический, в области экспорта и импорта  товаров, инвестиционной деятельности и так далее. Конечно, Запад имеет  огромные возможности воздействовать на Россию с помощью экономических  рычагов. И в первую очередь на российскую элиту. Достаточно вспомнить, как два месяца назад Соединенные  Штаты арестовали все счета и  активы г-на Роберта Мугабы и всех связанных с ним лиц в Зимбабве – за преступления против собственного народа, за экспроприацию белых фермеров и прочее. Я думаю, ничего так сильно не боится российская бюрократия, как подобного рода действий. Один запрет въезда в Европу для крупных российских чиновников, уличенных или заподозренных в коррупции, сделал бы многих из них просто шелковыми. Но для этого необходима очень жесткая позиция Запада, которая вряд ли возможна сегодня по ряду, как я говорил, объективных и субъективных обстоятельств. Хотя, я думаю, такая позиция была бы, скорее всего, благотворна для развития России.

Но, рассуждая чисто теоретически, это должна быть понятная позиция  глобального политического давления. Относительно такой позиции не должно возникать вопросов, кого поддерживает Запад, ради чего поддерживает, с кем  готов сотрудничать, с кем не может  сотрудничать ни при каких обстоятельствах, и так далее. Когда я говорю о возможности (или невозможности) такой позиции, я не имею в виду журналистскую шумиху, которая развернута сейчас на Западе. Потому что, по большому счету, иногда журналистская травля лишь усугубляет проблемы, а не помогает их решать. В тех публикациях, которые  изображают Россию как дикое место, российскую власть и российский бизнес как вообще людей вне закона и  права, есть, безусловно, нечто рациональное и справедливое. Но при всем этом они создают российской власти стимулы  еще больше изолироваться от Запада, еще более эффективно и убедительно  представлять своему населению Запад  в качестве врага. С этой точки  зрения, на мой взгляд, в большинстве  случаев они не достигают своей  цели.

Таким образом, вопросы, связанные  с информационным обеспечением взаимодействия между Россией и Западом, нужно  переосмысливать. Информации как таковой  циркулирует в средствах массовой информации совсем немало. Причем информации, казалось бы, убойной. Но какой она  производит эффект? Если мы вспомним советские  времена, то, условно говоря, появление  где-нибудь в газете "Известия" маленькой заметки, в которой  рассказывалось, что секретарь какого-нибудь райкома партии берет взятки борзыми  щенками, приводило к исключению его из партии, увольнению и большому скандалу. Сегодня публикация в "Новой газете" документов и свидетельств, что у президента Путина яхта стоит 52 млн. долларов – с указанием номера на борту яхты, даты, когда и кем она куплена, где стоит, за кем записана и на какую фирму оформлена (а фирмой управляет человек из администрации Президента) – не вызывает ровно никакой реакции в обществе.

Понимаете, это мы с вами сами стали такие, что с этим смирились  и никак не реагируем на такую  информацию. Но в западном обществе такая информация вызывает реакцию  отторжения, непонимания и так  далее. На мой взгляд, в своем отношении  кразвитию демократии в России Западу следовало бы, во-первых, исходить из такого понимания российской реальности, согласно которому у нас имеет место не отклонение от нормы, а сформировалась какая-то новая норма, которую надо просто анализировать, отбросив прежние стереотипы. В то же время следует понимать, что для того, чтобы привести эту новую норму в какое-то другое состояние, нужно применять гораздо более сильные средства, чем те, что считались достаточными для преодоления отклонений от нормы. Спасибо.

ВЕДУЩИЙ: Коллеги, я уверен, что будет очень много вопросов. У нас не так много времени, давайте его эффективно использовать. И я начну... с кого?.. Пожалуйста, коллега, ваш вопрос. В микрофон. И представляйтесь.

ВОПРОС: Алексей Беленков, депутат Совета депутатов города Голицино. У меня вопрос относительно характера пропагандистской деятельности нашего российского государства на Западе. Как вы считаете, насколько эффективно будут происходить эти пропагандистские кампании, связанные, в том числе, с созданием телеканала "Russia Today"? И почему в нас в России политика телекомпаний, новостная политика становится такая, что негатив идет со стороны Запада в основном. Вот если включить наши телеканалы, первый, второй, все плохое – практически это на Западе, у них там, а все хорошее – в основном у нас. Как вы считаете, это целенаправленная политика наших телеканалов, или это какая-то спонтанная реакция наших журналистских кругов на то, как нас, Россию, показывают на Западе? Спасибо.

РЕПЛИКА: И вообще, кто  за правду отрубил "Russia Today" на целые сутки?

ВЕДУЩИЙ: Коллеги, значит, вопросы  только в микрофон и только после  моей санкции. Пожалуйста, мы сейчас немножко по-другому работаем. Собираем три  вопроса, после чего уважаемый эксперт  реагирует. Поднимайте руки, кто еще? Коллега, ваш вопрос. Прошу.

ВОПРОС: Расул Хайбулаев, "Черновик", Махачкала. Вы отметили такой момент, что в России элита не вызревает. А как оцениваете советский опыт взращивания элит? Помните, человек, чтобы войти в номенклатуру, должен был пройти определенные этапы: октябренок, пионер, комсомолец и так далее.

ВЕДУЩИЙ: Спасибо. И последний  вопрос. Ваш.

ВОПРОС: Начальник управления по информации администрации города Ижевска, Удмуртия, Александра Пузанова. Такой интересный вопрос. Возможно, я сyжу вашу тему, но интересно все же, можете ли вы назвать одну из проблем формирования неадекватного восприятия России, обусловленного именно отсутствием политики внутри России, отсутствием общей концепции формирования имиджа регионов? Я думаю, что во многих регионах начинают задумываться об имидже региона. Но проблема в том, что не с точки зрения формирования имиджа на международном уровне России, а с точки зрения переназначения и так далее. Главы регионов, грубо говоря, переживают из-за того, что имидж региона не позволит им продолжать свою деятельность и так далее. Вот такой вопрос. Спасибо.

ВЕДУЩИЙ: Так, серию завершили. Прошу.

ИНОЗЕМЦЕВ: Спасибо. Относительно первого вопроса по поводу эффективности  пропагандистских кампаний. Вы знаете, пропагандистские кампании редко бывают эффективными. Они могут быть сколько-то эффективными в пределах своей собственной  страны. У кого-то из известных французских  философов, по-моему, во времена Просвещения, была замечательная максима, что  настоящая противоположность любви  – это не ненависть, а безразличие. Честно говоря, когда общаешься, допустим, с американцами, то в лучшем случае они знают, где находится Россия. И то – слава Богу! Подавляющее  большинство граждан этой страны не знает и этого. Если мы посмотрим американские новости, там не то что российских, там международных новостей фактически никогда не бывает. И они убеждены в том, что чемпионат 20 университетских команд по какому-то непонятному американскому футболу – это мировой чемпионат. То есть безразличие очень велико. И пытаться изменить отношение этих граждан Соединенных Шатов к России посредством телеканала абсолютно бессмысленно, потому что они вообще к ней никак не относятся. Если бы там было плохое отношение, его можно сделать лучшим, если хорошее – можно сделать плохим. Но его нет как такового. И в данном случае это проект достаточно, на мой взгляд, бессмысленный.

Второй вопрос был хороший, но неправильный. Вы говорите, что все  плохое – на Западе, все хорошее  – в России. Я нечасто смотрю российское телевидение, но не могу согласиться  с этим наблюдением. Дело в том, что  нет такой установки, что у  нас все хорошо, а на Западе все  плохо. Есть другая установка, что все, что у нас плохо, то от Запада. Но это другая установка. Это, видимо, обусловлено и самоцензурой телевизионщиков, и властными какими-то рекомендациями. Но такого понимания, что у нас все хорошо, а на Западе все плохо – упаси Бог, такого у нас нет.

Я хочу выразить свое глубочайшее  почтение г-ну из Махачкалы, который  руководит, насколько я понимаю, самой известной на Северном Кавказе  оппозиционной газетой "Черновик". Мне очень приятно познакомиться  с Вами лично, потому что я очень  много слышал о Вашем издании.

Что касается продвижения  кадров в российской бюрократии... Понимаете, этой системы, к сожалению, не существует. Советская бюрократия имела много  недостатков. Там люди сначала вступали в пионеры, потом в комсомольцы, потом в члены партии, потом  получали какие-то серьезные должности. Но все-таки помимо этой комсомольско-партийной  структуры была еще и структура, так сказать, реального хозяйствования, реального управления, где человек  мог набраться опыта. Так или  иначе, эта структура была, безусловно, лучше той, что мы имеем сегодня.