Информаицонная экономика

Что мы увидим на Западе? Прежде всего, как я говорил, разделенность элит: отдельно бизнес, отдельно власть. В бизнес люди идут, чтобы делать деньги, во власть они идут, чтобы получить известность, усилить свое влияние на жизнь общества. Иногда эти пути пересекаются. Иногда люди, сделав деньги, хотят добиться большего влияния и идут во власть. Иногда, уходя из власти, кое-кто пытается какой-то частью своей политической карьеры сделать деньги – и идет в бизнес. Что совершенно не противопоказано.

Но в рамках этих элит, в рамках своих социальных ролей  логика действия этих людей различна. Те, кто занимается бизнесом, делают деньги, извлекают из своей деятельности прибыль, расширяют свои корпорации, завоевывают новые рынки, производят новые продукты. Люди, которые находятся  во власти (причем, как правило, они  представляют не самую богатую часть  общества), заняты другими делами, действуют  в пределах другой системы ценностей. Конечно, они вполне обеспечены в  материальном отношении, но их материальное благосостояние не является главным  приоритетом их деятельности.

Самый очевидный из примеров, которые можно привести на этот счет, достаточно широко известен. Я имею в виду недавнюю встречу премьер-министра Нидерландов с г-ном Шароном, который прибыл в Голландию на переговоры. Охрана г-на Шарона, стоящая у входа в резиденцию премьер-министра, долгое время не пускала туда самого премьер-министра, подъехавшего на велосипеде…

В России такого невозможно даже вообразить. Почему? Отчасти дело, по-видимому, в том, что в 90-е годы власть в России оказалась в такой  ситуации, когда она вынуждена  была вмешиваться в распределение  ресурсов. Это и приватизация, и  первые шаги к рыночной экономике  – от власти зависело тогда движение гигантских материальных потоков, исчезновение и появление бизнесов, выдача лицензий и так далее, и так далее, и  тому подобное, и прочее. Безусловно, большинство людей, которые сидели в то время в кремлевских кабинетах, в администрации Президента, в  правительстве, вряд ли были во многом хуже тех, кто оказался по другую сторону  – занимался бизнесом, сколачивая огромные состояния. Это была ситуация, чрезвычайно благоприятная для  перемешивания социальных ролей, причем весьма произвольного перемешивания.

В этой ситуации было заведомо безнадежно требовать от представителей власти какой-то личной скромности, соблюдения моральных правил и стандартов. Ведь в то время в сопряженной с  политикой сфере, в бизнесе эти  стандарты были очень низки, в  начале 90-х годов происходил безумный, нередко криминальный передел собственности. В то же время власть, назвавшая себя демократической, провозгласившая своей целью построение цивилизованного государства, начала открещиваться от того, что ее представители – весьма состоятельные люди, что на той же приватизации они получают большие доходы, пользуются своим служебным положением и, в общем-то, сколачивают большие капиталы. Впоследствии начались проблемы амнистии капитала, возвращения средств, вывезенных за границу, и так далее, и так далее.

Но сегодня, на мой взгляд, проблема состоит даже не в этом. Она больше состоит в том, что  бизнес, по крайней мере, имел право  богатеть и быть богатым. Может быть, он был слишком богатым, потому что  не платил налоги. Но быть богатым имел право. Власть не имела такого права и фактически пыталась создавать некую иллюзию, будто, управляя такой страной, она остается бедной. Это была неправда. Но этот самообман вошел в плоть и кровь российской власти, и когда в начале правления Путина власть поняла, что она достаточно сильно укрепилась, возникло очень серьезное противоречие, а именно – оказалось, что власть не может легализовать собственные доходы, в то время как всем остальным "участникам праздника российской жизни" их легализовать проще.

В действительности власть была организована и сейчас организована, как бизнес. Но будучи организована как бизнес, она не может ни похвастаться своими результатами, ни сопоставить  собственные доходы с собственной  эффективностью.

Таким образом, я хочу обратить ваше внимание на то, что в современной  России власть не является государственной  властью в классическом смысле этого  слова. Это, пожалуй, одно из самых трудных  препятствий для понимания ее представителями любого цивилизованного  сообщества. Это фактически бизнес-корпорация под названием "Россия". Причем этот бизнес абсолютно "теневой", потому что не создано никаких  условий, чтобы "предприниматели" в этой корпорации получали официальные, декларируемые доходы. Фактически государство  само загнало себя в угол, когда  его представители являются самыми нечестными в обществе людьми.

Когда мы смотрим опросы общественного мнения, то видим, что  в качестве наиболее преступных профессий  люди в первую очередь называют милиционера, вторым идет чиновник и так далее. И это правда. Но это обусловлено  не только тем, что в эти профессии  идут по определению плохие люди, а  тем, что еще в 90-е годы они были поставлены в ситуацию, когда их интересы были вполне определенные, материальные, а возможности их легального проявления и их удовлетворения были абсолютно  минимизированы. Эта ситуация, по сути, не исправлена до сих пор, и она  также затрудняет и наше понимание  того, что происходит у нас в  стране, и понимание представителей внешнего мира.

Разумеется, нынешняя власть понимает, что она оказалась в  ловушке, что разрыв между реальным благосостоянием ее представителей и между декларированным благосостоянием  очевиден. Соответственно, оказывается, что во многих случаях она действует  либо вне правового поля (сейчас мы говорим об экономических аспектах деятельности), либо на самой границе  этого поля. Естественно, это вызывает вполне понимаемую боязнь лишиться этой власти и оказаться в весьма неопределенном состоянии, когда прежние решения могут быть оспорены, по фактам тех или иных экономических решений могут быть проведены следственные действия, и т. д. По моему мнению, например, вся ситуация вокруг покупки "Юганскнефтегаза", вокруг аукционов, связанных с "Роснефтью", вокруг покупки "Роснефтью" газпромовского пакета акций, вокруг покупки "Газпромом" "Сибнефти" заслуживает десятков совершенно замечательных уголовных дел. И это понятно, конечно же, самим представителям власти. Так что их нежелание терять эту власть и желание находиться при ней вечно вполне объяснимы.

Как и в любом нормальном государстве, российская власть, желающая сохранять свои позиции, пытается доказать народу, что действует эффективно. Но когда невозможно предъявить доказательства эффективности, власть начинает разговаривать  с народом с позиции якобы  существующих угроз. И в этом –  качественное отличие российской внутренней политики от политики развитых демократических  стран. В России, если верить нашему "родному правительству", существует множество угроз, с которыми оно  борется. Это угрозы терроризма, экстремизма, национализма, фашизма, распада России. Угроза катастрофы, связанной с возможностью превратиться в сырьевой придаток Запада. Извините, а чем сейчас является Россия, хотелось бы спросить? Она таким придатком и является уже лет 15. Только почему-то нас пугают тем, что она может им стать.

Угрозы, которыми наше правительство  пугает свой народ, во многом иллюзорны. Тем не менее запугивание граждан превратилось в один из общеупотребительных приемов постоянной обработки общественного мнения. Уже не только кремлевские чиновники, но и демократы уверены в том, что такие угрозы существуют.

Интересно, что если мы посмотрим  на ситуацию в мире, то, кроме России, обнаружим только одну страну и одно правительство, которое идет по приблизительно такому же пути. Это Соединенные  Штаты Америки и г-н Буш, который  посмотрел в глаза г-ну Путину и увидел там большую дружбу. Его  логика неоконсерватора повторяет  логику российского президента: существует неисчислимое множество угроз и  есть великая Америка, которая должна преодолеть эти угрозы. Но наряду с  чертами сходства есть и качественное отличие Америки от России. Дело в том, что угрозы для американцев, согласно их риторике, исходят извне, а не изнутри, как в России. Иными  словами, угроза для Америки –  это международный терроризм, это  отсутствие демократии на Ближнем Востоке, это действия "Аль-Каиды" и так  далее. Угрозы для России почему-то все сосредоточены внутри самой  России, что достаточно удивительно.

Если мы посмотрим, например, на Францию, которая недавно пережила период иммигрантских волнений, то увидим, что французской политической элитой было сделано все возможное, чтобы изобразить это как некую, так сказать, неурядицу, но никак  не внутреннюю угрозу, не раскол общества, не опасность какого-то национализма. Это все было максимально сглажено – и это понятно, потому что  говорить о том, что вы, ваша страна является источником тьмы угроз, это  не лучший способ поддержания хорошего имиджа вашей страны. Но то же самое  мы наблюдаем и в Америке: согласно риторике Буша, угрозы есть на Ближнем  Востоке, а в пределах Соединенных  Штатов живет сплоченная американская нация, и это, так сказать, оплот  свободы, воплощение всех добродетелей и залог преодоления этой угрозы.

Таким образом, мы рассмотрели  еще одно препятствие, мешающее любому представителю Запада – политику, обывателю, журналисту, кому угодно –  адекватно понимать нашу российскую действительность. Как это так? почему российское правительство тратит столько  усилий, чтобы изобразить свой народ  в жутко невыгодном для него свете? Что это за народ, который только и думает, как бы разбежаться, расколоть  свою страну? что за люди, которые  хотят только украсть побольше (а ведь мы, собственно, сейчас только тем и занимаемся, что выбиваем налоги)? Здесь полно экстремистов, фашистов, здесь террористы на каждом шагу, ходят десятками. Все у нас шпионы – и так далее, и так далее.

Иначе говоря, развернув  борьбу с придуманными во многом угрозами, правительство постоянно продуцирует  образ деградирующего, гадостного народа. Ни одно правительство, желающее в нормальной стране выиграть хотя бы ближайшие  выборы, никогда не будет этого  делать. Но если у нас именно так  все происходит, то ни один вменяемый  человек на Западе не поверит, что  для этого нет достаточных  оснований.

Все это и представляет собой те факторы, которые объективно затрудняют понимание западной публикой того, что происходит в Российской Федерации. У представителей интеллектуального  класса на Западе, которые интересуются внешней политикой, состоянием демократии в мире, социальными процессами, глобализацией, у тех, кто пишет  на эти темы, такие явления нашей  жизни вызывают если не непонимание, то естественное отторжение. Они пытаются найти первопричины, найти виновных в таком положении дел. Одни указывают в этой связи на конкретных людей, допустим, в администрации Президента, на г-на Путина лично, на российских силовиков и так далее, на них обращают свою критику. Другие считают, что виноват бесконтрольный бизнес, который сформировался в 90-е годы, и обращают внимание на ситуацию в российском бизнесе, на непрозрачность, на криминальность и так далее. Так или иначе, каждый пытается объяснить самому себе, своим читателям и зрителям, своим согражданам, почему здесь что-то не так. И из этих объяснений, как правило, не складывается положительный образ России. И будем откровенны: положительный образ России на Западе мог бы сформироваться только в одной ситуации – если бы Россия была такой же, как сам Запад.

Я был бы рад ошибиться, но западная публика крайне редко  позитивно относится к государствам, которые не идут их путем. Это действительно  так. Понимая, что глобализация стала  обеспечивать экспорт и все более  широкое усвоение его социальной модели, Запад хорошо относится к  своим ученикам и плохо – к  тем, кто не хочет учиться. Если бы Россия копировала западный опыт, то, конечно, отношение было бы лучше. Каким бы своим путем ни пошла Россия, она  в любом случае найдет на Западе критику – пусть более мягкую, но все же критику. Возьмем, например, Китай. Он, как известно, идет совершенно специфическим путем, и я не могу сказать, что о Китае на Западе легко найти одобрительные материалы  в прессе или заметить потрясающе хорошее отношение. К нему относятся  с гораздо большей серьезностью, чем к России, и критика в  отношении Китая гораздо менее  уничижительна. Но каких-то восторгов  по поводу Китая, по поводу китайской  системы, темпов их развития я не наблюдаю в западной литературе.

Однако помимо этих объективных  трудностей восприятия есть и те обстоятельства, которые связаны с нежеланием понимать наши проблемы. Первое из них заключается в том, что западная публика, западные исследователи, западные политики и политологи не могут не принимать во внимание те безусловно позитивные с западной точки зрения процессы, которые произошли в России за последние 15-20 лет. Россия перестала быть врагом в "холодной войне". Россия стала рыночной экономикой, она открыта. Россияне выезжают за границу, в стране есть свободная пресса, есть множество каналов телевидения, спутниковое телевидение, Интернет, свободный обмен идеями и так далее. Всего этого не было еще 20 лет назад. И, конечно, Запад не может преодолеть те впечатления, что Россия идет в правильном направлении. Именно об этом свидетельствуют высказывания очень многих западных лидеров. Да, есть перегибы, есть некоторые отрицательные тенденции, но общая динамика, безусловно, позитивная и правильная – отмечают они.

Второе обстоятельство заключается, на мой взгляд, в том, что западные обозреватели, западные наблюдатели  имеют свойство четко соотносить тот тип жизни, который они  видят, с идеальными политическими  типами. Если, допустим, обычный западный человек – учитель, инженер, пенсионер, а не теоретик либеральной демократии – побывает, например, в Гаване, где существует режим Фиделя Кастро, в Каире, где режим не самый жесткий, в Омане или в любой африканскую стране, и если после этого он появится в Москве, то, безусловно, будет воспринимать его как город совершенно другой культуры: он намного безопаснее, он культурнее, чем все увиденное раньше. Это город западной культуры, здесь такие же витрины, здесь по центральным улицам ходят улыбающиеся люди, ездят машины западных марок, здесь нет комендантского часа, военного положения, мулла не кричит с минарета и так далее, и так далее. То есть это абсолютно европейский город. Но как же тогда в стране с высоким уровнем жизни, особенно в больших городах, с очень тесными связями с Западом, в стране, во многих отношениях напоминающей Европу, может укореняться авторитаризм? Как в такой стране могут угасать, а не развиваться демократические тенденции? С этим трудно смириться сознанию западного обывателя.

В этом ряду есть и другие факторы, на которых я остановлюсь  очень коротко. Это, безусловно, важная роль России в западной экономике. Россия действительно представляет собой  сегодня сырьевой придаток Запада, и очень мощный сырьевой придаток. Европа получает от нас порядка 40 процентов  газа, порядка 30 процентов нефти, значительные объемы цветных металлов и так  далее. Таким образом, Россия – мощный экономический партнер европейцев.