Пороки в деревне в начале 19 века

парии обретали полноправный статус члена сельской общины. Таким  образом, традиции и обычаи рус-

ской деревни обеспечивали большую правовую защищенность детям, рожденным вне брака, нежели

официальный закон. Деревенская повседневность в своем  историческом развитии выработала правила  и

традиции, которые  были гуманнее положений официального законодательства.

                                          ПЛОТСКИЙ ГРЕХ 

  Первое знакомство  крестьянских детей с миром  сексуальных удовольствий происходило  чрезвычай- 

  но рано. Для  того, чтобы успокоить кричащего младенца, деревенская баба сосала ему пенис. Бли- 

  зость сельского бытия к живой природе позволяла юному взору наблюдать картины бесконечных со- 

  вокуплений «братьев меньших», будь то «собачьи свадьбы», «топтанье» кур или «покрытие» коров. 

  Совместное  мытье в бане и купание в  реке давали возможность наглядно узреть отличия определяю- 

  щие деление на баб и мужиков. В условиях скученности проживания, тесноты крестьянской избы по- 

  ловые отношения родителей были лишены должной интимности. Не будем забывать и о том, что 

  крестьянские  ребятишки были первыми на  всех сельских праздниках, свадьбах, гуляньях, где также 

  могли быть  вольными и невольными свидетелями  непристойных сцен. А деревенские  частушки с их 

  похабными сюжетами выступали еще одним каналом сексуальной информации. Представления о 

  «плоде запретном»  дополняли рассказы старших товарищей  о своих реальных и мнимых любовных 

  подвигах. Через любопытство, а потом и игру со своими гениталиями приходил первый опыт мас- 

  турбации. По всей видимости, детский онанизм в селе был явлением достаточно распространенным, 

  и родители  не придавали серьезного значения  этим шалостям. Правда, оставался  еще страх быть за- 

  стигнутым за этим позорным, как считали в народе, занятием. Да и сельский батюшка, узнав у юного 

  исповедника  о его увлечении рукоблудием,  внушал отроку о греховности  этого порока. 
 

   1243

        Обзор Тамбовской губернии за 1898 г. Тамбов, 1899. С. 52.

   1244

        См.: Кузнецов Я. Положение членов  крестьянской семьи по пословицам  и поговоркам. СПб., 1904. С. 90.

   1245

        Бородаевский С. Незаконнорожденные в крестьянской среде // Русское богатство. 1898. № 10. С. 240–241.

   1246

        АРЭМ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 1316. Л. 8. 
 

    Наступление  половой зрелости парней не  сопровождалось в деревне специальными  обрядами. По-

явление вторичных  половых признаков у парня  являлось для родителей и соседей  наглядным свиде-

тельством того, что он уже вырос и стал женихом. В селе Злынь Болховского уезда Орловской губернии

о своем сыне отец с гордостью говорил соседу: «Вишь, мой Ванюха, то уж за девками шкрыть увчал.

Вот, де какого уж вырастил». А если он сердился, то мог  прикрикнуть: «Лучше б лапоть ковырял, чем

п…у»1247.

    В женской  обрядности села наступление  первой менструации у девушки  сопровождалось опреде-

ленным ритуалом, имевшим символическое значение. На девочку надевали рубашку матери, в которой

та «носила первая кровя». Делалось это для того, чтобы у дочери были дети, как у матери»1248. Свиде-

тельством перехода девицы в разряд невест являлся в ряде русских сел обряд одевания поневы. По обы-

чаю, существовавшему  во Владимирской губернии, при первом месячном очищении, подруги выносили

«нечистую» девушку  на снег и поливали ее водой, а рубаху, бывшую на ней, сжигали1249.

    Сближение  полов в деревне происходило  в рамках традиционных форм  сельского досуга. В летнюю

пору сельская молодежь собиралась на «улице», где  парни и девки пели любовные песни и вели разго-

воры, полных недвусмысленных  намеков и непристойных шуток. На праздники уходили за околицу,

подальше от родительского  ока, и там устраивали игры, сопровождавшиеся элементами чувственности

(погоней, возней). С наступлением сумерек водили  хоровод, во время которого  парни брали из круга

своих           возлюбленных            и         отводили           их          в          сторону.

В Белгородской губернии такое интимное общение называлось «стоганием»1250. В Данковском уезде

Рязанской губернии после окончания хороводов девушки  с парнями уходили попарно  в «коноплю»,

«кусты», «за ригу», «в соломку»1251. По наблюдениям Л. Весина: «В Вятской, Вологодской губерниях

по окончанию  хороводов молодежь расходится попарно  и целомудрию здесь не придается  особого

значения»1252.

    После  Покрова основным местом встреч  деревенских женихов и невест  становились посиделки. Де-

вушки в складчину снимали избу, в которой собирались по вечерам якобы для совместной работы. Но,

прихваченная из дому прялка, была все же более для  родителей, а сама девка спешила  на вечерку со-

всем для иного. Вот как описывал народовед А.П. Звонков поведение сельской молодежи на посиделках

в деревнях Елатомского уезда Тамбовской губернии. «Тихо собираются парни кругом избы и разом

врываются потом  через двери и окна, тушат свечи  и бросаются, кто на кого попало. Писк девушек за-

глушается хохотом ребят; все заканчивается миром; обиженный пол награждается скудными гостинца-

ми. Девушки садятся  за донца, но постоянные объятия и  прижимания мешают работе. Завязывается

ссора, в результате которой ребята-победители утаскивают девушек: кто на полати, кто на двор, кто в

сенцы. Игры носят  дикий характер, в основе которых  лежит половое чувство»1253. Знаток обычного пра-

ва Е.И. Якушкин сообщал, что «во многих местах на посиделках, беседах и вечеринках, по окончанию

пирушки, девушки  и парни ложатся спать попарно. Родители смотрят на вечеринки как  на дело обыкно-

венное и выказывают недовольство, только если девушка  забеременеет»1254. Часто на посиделках

устраивались игры, большинство из которых носило сексуальный  подтекст. Приведем лишь пример

игры «покойник». Парни в избу вносили «покойника», который был либо совсем голый, либо прикрыт

сетью, рваньем, полупрозрачным саваном, либо был без штанов, или с расстегнутой ширинкой.

Девушек насильно подтаскивали к такому «покойнику», чтобы они увидели гениталии  и заставляли их

целовать его  лицо или другое место1255. В деревнях Саратовской губернии, по наблюдениям  А.Х.

Минха, «после посиделок девки оставляли парней ночевать. Ложась с избранными парубками, они

дозволяли им себя целовать, но до греха дело доходило редко»1256. Этнограф В.П. Тихонов,

проводивший исследование деревень Сарапульского уезда Вятской губернии, утверждал, что почти все

игры местной  молодежи имели своим финалом  – вступление в половое общение. Нередки были случаи нравственного падения под-

ростков в 14 – 15 лет1257.

     При  выборе партнера внимание обращали  прежде на физические данные, а потом уже на внешнюю

привлекательность. Красотой в деревне признавалось: у мужчин – высокий рост, сила, ловкость, кудри,

преимущественно белокурые, белое лицо; а у женщин – средний рост, длинные косы, белое и румяное

лицо, средняя полнота  и вообще правильное физическое развитие1258. Вот как одна воронежская девуш-

ка описывала  подружке внешность своего суженного: «А сам то он ядреный, да личманистый и морда

ядреная, да круглая, а по всему обличью, ровно как  веснушка пущена»1259. По свидетельству  этнографа

«женихи ищут живых, сильных девушек, чтобы бровь  была черная, грудь высокая, лицо «кровь с моло-

ком». В ум и  характер они редко вглядываются»1260.

     Большое  значение имело и поведение  молодых во время совместного  досуга. Ухаживая за девуш-

кой, парень старался в возможном более ярком и  привлекательном свете показать свои достоинства.

Особенно ценилась сила и ловкость на работе и в  играх. Часто деревенский хлопец стремился выказать

себя храбрым и бойким на язык в шутках и прибаутках, почти всегда нецензурного содержания и сме-

лым до нахальства в обращении с другими девушками1261. Задорная девушка, острая на язык и не стес-

няющаяся в общении с парнями, всегда была в центре внимания местных ухажеров. Пляски под гар-

монь в селе предоставляли деревенским невестам прекрасную возможность показать себя во всей красе

потенциальным женихам.

     Высоко       ли       ценилась    девичья      честь     в     русской      деревне      конца

XIX в.? В оценке  этнографов нет единства. М.М.  Громыко с излишней категоричностью  утверждает,

что девушки, как  правило, строго воздерживались от половых  отношений до брака1262. Напротив, на

вольное отношение  между полами в своем исследовании обращает внимание исследователь Т.А. Берн-

штам, которая использовала материалы губерний с развитым отхожим промыслом1263. Исследователь

С.С. Крюкова, на основе изучения брачных традиций южно-русских губерний второй половины XIX в.,

делает вывод  о том, что потеря девственности  в деревне считалась позором. Подобное требование не

распространялось  на молодых людей. Менее половины парней оставались целомудренными до бра-

ка1264. В этом проявлялся двойной стандарт в оценке добрачного поведения представителей разного  по-

ла.

     В  большинстве деревень черноземных  губерний, где еще были сильны  патриархальные устои, пре-

обладал традиционный взгляд на эту проблему, половые  отношения крестьянки до замужества расцени-

вались как большой  грех. Если факт грехопадения девушки  становился достоянием сельской гласности,

то ослушница  ощущала на себе всю силу общественного  мнения жителей деревни. Вот как  описывал

эти последствия  корреспондент Этнографического бюро из Орловской губернии: «Подруги относятся  к

ней с насмешками, и не принимают ее более в хороводы и игры, считая за большой срам водиться с ней,

сторонятся от нее как от зачумленной. Парни  и молодые мужики насмехаются  и позволяют себе разные

вольности, все  остальные относятся с негодованием, называя распутной, греховодницей  и блудницей,

которая осрамила всю деревню. Отец и мать ее бьют, проклинают, остальные члены семьи с ней не раз-

говаривают»1265. Именно боязнь осуждения заставляла деревенских  влюбленных заглушать голос плоти.

Некоторые из них, правда, действовали по принципу «кто грешит в тиши, тот греха не совершает». Жи-

тель села Костино-Отдельце Борисоглебского уезда Тамбовской губернии П. Каверин сообщал: «Между

молодежью часто  доходит до половой связи. Связи  эти чисто минутные. Открытые связи  считаются

большим позором. Девичья честь ставится невысоко, потерявшая ее почти ничего не теряет при выходе