Неприкосновенность жилища

     Проводниками демократических идей в России были декабристы, которые в своих выступлениях подчеркивали, что право на неприкосновенность личности, неприкосновенность жилища должно распространяться на всех людей в равной степени, независимо от социального происхождения.¹³

     В российском праве специальные постановления об ответственности за нарушение неприкосновенности жилища впервые появились в Уложении о наказаниях 1845 г. (ст. 2110). В первом издании этого Уложения за вторжение в чужое жилище с намерением оскорбить или потревожить хозяина предусматривалось наказание в виде ареста до 3-х месяцев, а в случае, если вторгнувшийся не имел намерения оскорбить, и ворвался в чужое жилище «в пьянстве» - арест от 7 дней до 3-х недель. Наказание увеличивалось, если вторжение сопровождалось оскорблениями (ст.2111). Если при этом было совершено покушение на какое-либо другое преступление, то виновный отвечал по правилам о совокупности преступлений (ст.2112).

     Из Уложения о наказаниях в редакции 1866 г. все эти статьи были исключены ввиду того, что они охватывались ст. 142 Уложения. При этом согласно разъяснениям Сената, под эту статью подпадали как насильственное вторжение в чужое жилище с намерением оскорбить или потревожить хозяина, так и неоставление чужого помещения по просьбе хозяина. Сенат не считал самоуправством насильственное удаление хозяином из своего жилища лица, пребывания которого в нем он не желает, если это лицо проникло в жилище по воле хозяина.¹⁴

     Уложение о наказаниях 1875 г. содержало следующие постановления о нарушении «домового права».

1. Во-первых, за умышленное вторжение в чужое здание или иное помещение, или в огороженное место посредством насилия над личностью, повреждения или устранения преград, препятствующих доступу в эти здания или помещения оно предусматривало наказание в виде ареста или денежной пени до 1000 рублей (ст.512). Квалифицированные случаи составляли вторжение ночью или ночью двумя или более лицами, не образующими, однако, преступного сообщества, или, наконец, ночью хотя бы одним, но вооруженным человеком. Наказание в этих случаях предусматривалось в виде тюремного заключения на срок не свыше 6 месяцев (ст. 511).
2. Во-вторых, Уложение (ст.511) предусматривало ответственность за умышленное неоставление чужих обитаемых зданий или помещений, несмотря на требование хозяина или лица, его заменяющего, или умышленное нахождение ночью в чужих обитаемых зданиях или ином помещении без ведома хозяина или лица, его заменяющего. При этом как в первом, так и во втором из приведенных случаев требовалось, чтобы виновный «вошел в такие здания или помещения тайно или самовольно». Если же субъект вошел в помещение не против воли хозяина и не тайно, но потом оставался в помещении вопреки воле хозяина, несмотря на требование последнего удалиться, то его деяние не образовывало состава преступления, предусмотренного ст. 511 Уложения в редакции 1875г. В этом отношении приведенная выше норма нидерландского уголовного уложения представляется | более удачной, так как охватывает такие случаи, когда субъект не удаляется по требованию хозяина из помещения, в которое он проник не против воле хозяина и не тайно.

     Из изложенных положений российского Уложения о наказаниях уголовных и исправительных следует, что закон регулирует ответственность за проникновение в «чужие здания», «иные помещения» и «огороженные места», а также (ст. 511) за неоставление чужого обитаемого помещения и за нахождение в нем ночью. При этом к «охраняемым местам» согласно разъяснению Сената относились:

     а) обитаемые здания и помещения, под которыми понимались такие 
помещения, «которые служат для постоянного, а не временного проживания человека (дом, изба), другие помещения, предназначенные для других целей, но в данное время служили жилищем. При этом к жилым помещениям относятся и примыкающие к ним принадлежности (чуланы, зимние сады и т.п.)»¹⁵;

     б) необитаемое помещение;

     в) всякое огороженное место.

     Под оградою при этом, по объяснению составителей Уложения, «надлежит понимать не только каменные, металлические или деревянные изгороди и насаждения, а при известных условиях- даже земельные насыпи, рвы»¹⁶.

     Кроме того, обращает на себя внимание, что согласно ст.511 Уложения под помещениями понималось только обитаемое сооружение, служащее кому-либо жилищем (отдельный дом,  комната в нем и т.д.).  Следовательно, неоставление необитаемых помещений или умышленное пребывание в них ночью не охватывалось ст.511.

     По мнению СВ. Познышева, ст. 512 Уложения включает в себя также вторжение в публичные места, принадлежащие юридическим или частным лицам (например, трактиры). Хозяева помещений, предоставленных в общее пользование, не лишены «домового права»; последнее ограничивается лишь на время, пока заведение открыто для публики полагал он. Думается, что объединять в одну группу случаи вторжения в частное жилище и в публичные места вряд ли приемлемо; вторжение в публичное место может не содержать главного и существенного элемента противозаконности вторжения в частное жилище, а именно - унижения хозяина как личности. «На самом деле, в таком случае нарушаются не личные права, а безличные объективные правила пользования такими публичными местами, защищаемые государством в интересах порядка и благоустройства».¹⁷ Существенным признаком преступлений, предусматриваемых ст.511 и ст.512 Уложения, является умышленная вина, т.е. они должны были быть совершены с сознанием того, что данное помещение - чужое и что на пребывание в нем или на проникновение в него у лица нет права. Проникновение в помещение, которое субъект по ошибке считает своим, и другие подобные случаи статьями 511 и 512 Уложения не охватывались.

     По мысли составителей Уложения, понятие «ночь» как признак состава преступления должно определяться совокупностью двух условий: астрономического и житейского. «В первом отношении понятие ночи предполагает наступление темноты, а во втором - наличность покоя, сна в том помещении, в которое вторгся виновный. «Только совокупность обоих этих условий даст основание считать вторжение опасным».¹⁸

     Наконец, важно отметить, что покушение на вторжение в помещение было наказуемо лишь при посягательствах, осуществляемых с квалифицирующими признаками, предусмотренными ч. 2 и ч. 3 ст.512.

     После свержения монархии и установления власти большевиков о праве на неприкосновенность жилища предпочиталось умалчивать. Во всяком случае, оно не было закреплено ни в Конституции СССР 1918 г., ни в Конституции СССР 1924 г. В России наступила эпоха красного террора: производились массовые аресты, обыски, расстрелы без следствия и суда. «Экспроприация экспроприаторов» сопровождалась многочисленными вторжениями взбунтовавшейся массы в частные дома, церкви. Для этого никаких судебных приказов и прокурорских санкций не требовалось.

     В годы коллективизации (1928-1930гг.) с ведома и по представительству властей производились массовые несанкционированные вторжения в жилища зажиточных и среднего достатка крестьян и насильственная конфискация домов, скота, имущества с выселением «кулаков» и членов их семей в дальние районы Сибири и Крайнего Севера.

     Репрессии 1937-1952 гг. также зачастую сопровождались незаконными вторжениями в жилища с целью обысков, арестов.

     Необходимо отметить, что в отдельных случаях речь о «неприкосновенности жилища граждан» в декларативной форме шла в директивных документах пролетарской власти, например, в мандатах Центрального штаба Красной гвардии и Военно-революционного комитета г. Москвы.

     Так, 2 ноября 1917 г. был издан приказ Центрального штаба Красной гвардии г. Москвы «Об ответственности за нарушение неприкосновенности жилища граждан, самочинные обыски и аресты». В приказе, в частности, говорилось: «Темные личности, прикрывшись почетным званием красногвардейца и солдата революционной армии, производят под видом обыска осмотр жилища с какой-либо преступной целью, тем самым нарушают неприкосновенность жилища   честных граждан или совершают грабежи и хищения. Предписываю начальникам отрядов Красной гвардии задерживать подобных личностей и доставлять их в комиссариаты.

     Право обыска принадлежит только Военно-революционным комитетам и комиссару г. Москвы.

     Лица, производящие обыски без ордеров Военно-революционного комитета или комиссара, являются самозванцами и будут преследоваться со всей строгостью революционного порядка.

     Граждане, у которых производятся обыски, должны требовать ордер за подписью членов военно-революционных комитетов или комиссара; при отсутствии таковых граждане должны оказывать активное сопротивление обыску».¹⁹

     Известно также, что Замоскворецкий Военно-революционный комитет г. Москвы 5 ноября 1917 г. объявил: «Личность, жилище и имущество мирных граждан неприкосновенны».²⁰

     В ст. 128 Конституции СССР 1936 года, провозглашался принцип неприкосновенности жилища: «Неприкосновенность жилища граждан и тайна переписки охраняется законом». Однако, как известно, это не помешало осуществлению незаконных вторжений в жилище репрессированных граждан в годы тоталитаризма.

     Несколько иначе принцип неприкосновенности жилища был в ст. 55 Конституции СССР 1977: «Гражданам СССР гарантируется неприкосновенность жилища. Никто не имеет права без законного основания войти в жилище против воли проживающих в нем лиц». Эта норма была продублирована в Конституциях всех союзных республик и автономных республик РСФСР.

     Вместе с тем конституционное положение о неприкосновенности жилища как важном элементе в системе прав и свобод граждан осталось по существу декларативным, так как ни в уголовном, ни в уголовно-процессуальном законодательстве оно не нашло своего логического развития применительно к нуждам уголовно-правовой охраны. Потребовалось около пяти лет, чтобы законодатель в какой-то мере устранил этот пробел в УПК РСФСР: Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 08.08.83г. ст. 12 УПК РСФСР была изменена - в часть первую включена конституционная норма о неприкосновенности жилища, а в части третьей оговорена возможность производства в нем осмотра, обыска и выемки.

     Однако изменив редакцию ст. 12 УПК РСФСР, законодатель не внес соответствующие изменения и дополнения в ст. 167, 168 и 178 УПК РСФСР, которые непосредственно регламентируют производство осмотра, обыска и выемки. Вплоть до 1993 г. никаких дополнений в УПК РСФСР, раскрывающих особенности следственных действий в связи с конституционным положением о неприкосновенности жилища, не вносилось.

     Норма об уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности жилища в связи с закреплением этого права в Конституции СССР включается в уголовные кодексы союзных республик в составе СССР только в 1960 г. Так, согласно ст. 136 УК РСФСР «незаконный обыск, незаконное выселение или иные незаконные действия, нарушающие неприкосновенность жилища граждан» наказывались лишением свободы на срок до одного года, или исправительными работами на тот же срок, или штрафом до одного минимального месячного размера оплаты труда, или увольнением от должности.

     В качестве вывода следует отметить, что в действующем ныне УК РФ законодатель заметно видоизменил норму об ответственности за нарушение неприкосновенности жилища. Так, согласно ч.1 ст. 139 УК РФ наступает ответственность за «незаконное проникновение в жилище против воли проживающего в нем лица»; в ч. 2 и ч. 3 этой статьи предусмотрены квалифицирующие признаки преступления-«применение насилия или угроза его применения» и «нарушение неприкосновенности жилища лицом с использованием своего служебного положения». Тем самым, с помощью ст. 139 УК РФ законодатель постарался обеспечить более надежную защиту права граждан на неприкосновенность жилища по сравнению с УК РСФСР. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Глава 2. Ответственность за посягательство на неприкосновенность жилища по УК РФ.

     §1. Объективные признаки преступления, предусмотренного ст. 139 УК РФ

     Как известно, теоретическим и методическим вопросам объекта преступного посягательства в уголовно-правовой литературе уделяется большое внимание.²¹ При этом высказаны различные позиции относительно содержания объекта преступного посягательства, соотношения между объектом преступления и объектом уголовно-правовой охраны, объектом и предметом преступления, предложены оригинальные виды классификации объектов преступления.

     На наш взгляд, уточнение объекта преступного посягательства на неприкосновенность жилища невозможно осуществить без использования опыта, накопленного отечественной уголовно-правовой наукой. Причем предварительно должны быть определены конкретные вопросы, которые необходимо исследовать в данной связи. По нашему мнению, отбор этих вопросов целесообразно осуществлять как с учетом выводов теории, так и опираясь на потребности практики.

     Применительно к проблеме объекта посягательства на неприкосновенность жилища, прежде всего, следует рассмотреть такие вопросы, как: