Исскуство кино: этапы, стили, мастера

   В 70-е  годы в шведском кино заявила о  себе большая группа режиссеров-женщин - С. Остен, Г. Линдблум, И. Хельнер. Постановками занялись и выдающиеся (бергмановские) актрисы: И. Тулин ("Расколотое небо"), Л. Ульманн ("Исповедальные беседы").

   Французская кинематография инициировала смелые поиски кинематографической формы. В результате возникало большое количество талантливых экранных этюдов, но во многих случаях пестрота непривычных средств не прикрывала банальности содержания, а собственно творчество подменялось дискуссиями о "моральности отъезда камеры", о "философии панорамирования".

   В 1958 году заявило о себе течение "новая  волна", которое отвергло каноны старого кино, презрительно именуя его "дедушкиным". Выражение "новая волна" принадлежит французской прессе, которая назвала таким образом группу молодых кинематографистов, поставивших на рубеже 1958-59 годов свои первые полнометражные фильмы.

   Французская "новая волна" в европейском кино была самым масштабным явлением подобного рода: только за первых четыре года на экране появилось 97 дебютных произведений. Однако молодые режиссеры не были связаны общей художественной программой, хотя их фильмы обладали несомненным эстетическим сходством. Их объединяли:

• стремление отражать на экране "живую жизнь"; новая концепция личности и новый тип героя (утверждая самоценность индивидуального бытия человека, "новая волна" вывела на экран героя-аутсайдера, который игнорирует социальные нормы для максимальной самореализации; характер персонажа, как в экзистенциализме, означает сложившегося, а не становящегося человека);
• импровизационность при съемках, т.е. утверждение новой природы предкамерной реальности (в противовес традиции поэтического реализма) через натуру, естественные интерьеры и свободный тренеллинг;
• отсутствие жесткой привязанности траектории движения съемочной камеры к герою (она иногда "упускает его из виду", провоцируя асимметричность внутрикадровых композиций);
• нетрадиционная организация художественного материала на основе базовой концепции "камера-перо", т.е. разработка таких выразительных средств кинорассказа, которые приближаются к письменной речи по богатству нюансов и передаче невидимого. Эту идею высказал еще в 1948 году А. Аструц: "Новый век кинематографии будет веком камеры-перо. Это значит, что фильм постепенно освободится от тирании зрелищности, от образов самих себя, от завершенности фабулы и конкретности событий, чтобы стать субтильным и эластичным средством повествования, как язык письма" [61; 213].

   Все эти качества придавали легкую небрежность почерку режиссеров, что было очень свежо, привлекательно и воспринималось как творческая находка.

   В рамках "французской новой волны" можно выделить три основные группы. К первой принадлежали профессиональные режис-а-ры (А. Рене, П. Каст, А. Варда), которые пришли из документальною малобюджетного кино. Они активно сотрудничали с представителями "нового романа"(М. Дюрас, Н. Саррот, А. Роб-Грийе), осваивая кинематографическими средствами основные элементы этой литературной эстетики: пунктирность и недосказанность повествования; "фотографическую фиксацию" реальности; отрицание надменной позиции автора, как знающего лучше читателя (зрителя) и своих героев, и саму жизнь.

   Фильм А. Рене (р. 1922) "Хиросима, моя любовь" (1959) является новаторским в области киноязыка. Автор уравнивает две трагедии - в Хиросиме и в Невере. Атомный взрыв разрушил огромный город и генофонд целого народа. Трагическая любовь к немецкому солдату испепелила душу героини. А. Рене не только сопоставляет, но плотно переплетает эти темы по принципу размывания, взаиморастворения реального и ирреального, личностного и исторического, чувственного и рационального, документального и игрового. Порывая с хронологией, опуская мотивацию поступков героев, режиссер достигает уникального художественного эффекта, когда изображение становится ...слышимым, а звуковой образ визуализируется. В результате процесс человеческого мышления становится сюжетом фильма. Подобного совершенства А. Рене достигает и в следующем своем произведении "Прошлым летом в Мариенбаде" (1961). Ф. Трюффо также блистательно применяет этот способ наррации в картине "Жюль и Джим" (1962). А. Варда в фильме "Клео: от 17 до 19" разворачивает подробнейший психологический документ, неотступно следуя за героиней и регистрируя мельчайшие детали ее поведения. Эта картина - редкий пример в киноискусстве, когда реальное время зрителя (продолжительность сеанса) практически целиком совпадает со временем героя.

   Таким образом, режиссеры, вышедшие из стилистики документального кинематографа, совершенно отошли от хроникальности, оказавшись на стороне субъективного психологизма и эстетизируя не факты и события, а перемену чувств и настроений. Апофеозом этой тенденции стал фильм без героя, "фильм про ничто" - "Корабль-ночь" М. Дюрас.

   На  противоположной стороне находилась группа Стета-Уегйе (киноправда), представители которой (Ж. Рох, Е. Морин, К. Маркер) исповедывали фанатичный объективизм. В своих фильмах ("Хроника одного лета", "Прелестный май") режиссеры стремились исследовать реальность без какого-либо вмешательства. Схватить жизнь "горячей", постичь аутентизм человеческого существования они пытались с помощью скрытой ручной камеры и высокочувствительной пленки, не требовавшей искусственного освещения.

   Третью  группу "новой волны" составили журналисты и кинокритики (К. Шаброль, Ф. Трюффо, Ж.-Л. Годар, Э. Ромер), хорошо знавшие киноклассику и выросшие, по определению Ж.-Л. Годара, в Мучес кино. Во главу угла своего кинематографа эти режиссеры по-панили молодежный анархизм. В лице своих героев авторы отстаивали ли право на бунт - жестокий, нелицеприятный, символизирующий абстрактную свободу действия. "Дети Маркса и кока-колы" (Годар) не стремились что-либо реформировать. Они были нигилистами, не принимающими на себя никаких обязательств, и исповедовали идею "немотивированного акта": немотивированность преступления, немотивированность риска, немотивированность благородства. Таков подросток Антуан из фильма "400 ударов" Ф. Трюффо, таков Мишель из картины Ж.-Л.Годара "На последнем дыхании". Романтическим апофеозом бунтаря-одиночки стал фильм Годара "Безумный Пьерро" (1963), когда герой, обмотав свое тело лентой из динамита, доходит до абсолюта отрицания - отрицания себя.

   Ф. Трюффо (1932-1984) в первых картинах ("400 ударов", "Стреляйте в пианиста", "Жюль и Джим") активно исповедовал художественные принципы "новой волны". Но с течением времени режиссер становится "благоразумен, скромен и классичен в той же мере, в какой был неистов и несправедлив в своих критических статьях" [14; 122|, что доказывают его изящные мелодрамы "Украденные поцелуи" (1968), "Зеленая комната" (1978), "Последнее метро" (1980), "Соседка" (1981).

   К. Шаброль (р. 1930) постепенно ушел от вызывающего  образа французской провинции с  ее скукой, дикостью и девальвацией человеческой жизни ("Красавчик Серж", "Кузены", "Мясник") в область криминальной драмы.

   Ж.-Л. Годар (р. 1930) остается наиболее яркой личностью  из всего поколения французской "новой волны". Шаг за шагом  он выработал своеобразный острый стиль, выражающийся в дискретности (прерывистости) повествования и изображения. Незавершенные эпизоды монтируются в импульсивном ритме, изобразительный образ зачастую асинхронизируется со звуковым. В своих фильмах ("Мужское-женское" (1966), "Китаянка" (1967), "Страсть" (1981), "Имя: Кармен" (1982), "Новая волна" (1987)) режиссер использует нетрадиционную драматургию, где чередуется уличная разговорная речь с литературными цитатами. Словом, Годар обрушивает на экран массу неупорядоченных изображений и звуков, вовлекая их в единый поток, который возмущает, иногда трогает или волнует, а, порой, и смешит. "Связность творчества Ж.-Л. Годара - в самой его бессвязности; он непредсказуем, он противоречит другим и самому себе" [14; 120].

   Э. Ромер (р. 1920) практически с первой своей картины - "Булочница из Монсо" (1962) развивает женскую тему в кино, предпринимая глубокий анализ женской души и женской психологии. В 70-е годы он снял цикл из трех фильмов под общим названием "Моральные истории" ("Моя ночь у Мод", "Колено Клер", "Любовь после полудня"). В 80-е - новую серию картин "Комедии и поговорки" ("Паулина на пляже", "Зеленый луч", "Друг моей подруги"). Это творческое наследие режиссера позволяет определить специфику его авторского стиля. Его герои - самые обычные люди в самых обычных жизненных ситуациях - много размышляют и мало двигаются. Действие сконцентрировано в характере диалогов, в способе их построения. Однако речь персонажей не открывает "золотых истин", ибо слово не выражает мысли, а служит средством передачи внутреннего сомнения. Композиция большинства фильмов Ромера подчинена форме личного дневника: сумма дней (диалогов) героя, что, в свою очередь, определяет рубленый ритм повествования. "Вы говорите, что мои фильмы литературны: вещи, о которых я говорю, могут быть изложены в романе... Но я не говорю, я - показываю" [62; 7].

   Оценивая  общий вклад "французской новой  волны" в историю кино, представители  разных творческих поколений расходились  во мнении. Молодежь поддерживала бунтарский дух и авангардистский прорыв начинающих режиссеров. Корифеи французской кинематографии, наоборот, приуменьшали интеллектуальное и гуманистическое значение новых фильмов. Так, Ж. Кокто, задавая вопрос: "Чего хочет "новая волна"? - тут же на него и отвечал: "Места после старой" [61; 208]. Однако бесспорно, что "новая французская волна" вынесла на экран множество незнакомых ранее человеческих типов, заметно обновила галерею лиц французского кино, изменила представление о красоте и киногеничности, о современном социопсихофизическом облике артиста. Классическим примером стал Ж.-П.Бель-моидо, чье появление на экране поначалу воспринималось как вызов канонам кинематографического героя [38; 7].

   Классический  период "новой волны" охватывает шесть лет. В I ⁽)58-59 годах появилась серия фильмов, ставших своеобразным художественным манифестом этого течения, - "Красавчик Серж" и "Кузены" К. Шаброля, "400 ударов" Ф. Трюффо, "Хиросима, моя любовь" А. Рене, "На последнем дыхании" Ж.-Л. Годара. А уже в 1964 году на экраны вышел фильм "Париж глазами..." — плод коллективного груда лидеров "новой волны": Годара, Шаброля, Ромера, Руша. Собрав под единым названием шесть самостоятельных новелл, авторы "дописали" последнюю разрозненную главу "французской новой полны", которая в середине 60-х годов растворилась в общем кинематографическом потоке. Одни ее представители оказались безнадежно забытыми, другие - достигли в своем творчестве высокого класса. В германском кинематографе вплоть до начала 60-х годов господствовала ситуация творческой неопределенности: кинопродукция пыла пестрой по тематике, но абсолютно безликой. Из кризиса немецкое кино вывела группа молодых режиссеров, провозгласившая отказ от штампов и схем "кинематографа отцов".

   Новая немецкая волна состояла из двух генераций. В первую входили те, кто изложил свои художественные намерения в "Оберхаузенском манифесте" 1962 года (Э. Рейтц, Х.Р. Штробель, П. Шамони, Л. Клуге). Это поколение режиссеров-шестидесятников получило машание "молодое немецкое кино".

   Констатировав, что традиционный немецкий фильм  умер, авторы манифеста однозначно отрицали сентиментализм и демагогию  германского кинематографа 40-50-х годов. В противовес ему они намеревались радикально изменить язык своих фильмов: обновление формы повлечет трансформацию содержания. В качестве положительного героя режиссеры вывели на экран молодого бунтовщика, а главным негативным "персонажем" в их картинах выступала эпоха экономического чуда. Начинающие постановщики решительно отмежевались от "идейного" кино, ибо любая идеология, на их взгляд, тоталитарна. Из группы так называемых оберхаузенцев широкую международную известность получил А. Клуге (р. 1932) и как режиссер, и как автор статей по эстетике кино. Свои картины он создает на основе собственной теоретической концепции.

   А.Клуге  считает режиссера лишь инициатором  и посредником в кинематографическом  материале, но не автором окончательного решения. Автор фильма - зритель, который монтирует фильм в своем воображении. Поэтому для Клуге прежде всего важны характеры, которые он создает, и экранная среда, в которой существует его герой, а не сюжетные перипетии. Зритель должен понимать скрытые (движущие) мотивы, но не собственно действия персонажей.

   Фильмы  А. Клуге ("Акробаты под куполом  цирка: беспомощны" (1967), "Крепкий Фердинанд" (1976)) называют сухими, скучными комедиями. Режиссер иронизирует над немецкой философской традицией, над политическими ситуациями, над социальными формами. Художественная природа его экранных текстов тяготеет к сложным коллажам. Здесь скупость фабулы соединяется с импровизированными диалогами актеров-непрофессионалов, документальный (реалистический) материал смешивается с сюрреалистическим, факты - с фикцией. И поверх всей этой структуры "нанизаны" многочисленные политические и визуальные цитаты: репродукции фотографий, рисунков, фрагментов театральных спектаклей, кинофильмов. Звуковой образ картин А. Клуге также насыщен разнообразием проявлений - закадровый авторский комментарий накладывается на монолог героя, который частично прописывается в титрах (как в немом кино). Сложная материя афоризмов, ассоциаций, смыслов, чувств и фантазии превращает режиссерский стиль А. Клуге в "провокационно-фрагментарный антиметод" [56; 71], истоки которого сам автор видит в творчестве С. Эйзенштейна и Ж.-Л. Годара.