Правовая традиция в российском праве: проблемы и пути развития

О важности интеграционных процессов в системе российского  законодательства можно судить по тому, в какой мере его эффективность  зависит от завершенности процессов  формирования тех или иных законодательных  массивов. Так, законодательство по борьбе с преступностью функционирует  не в полную силу из-за отсутствия нового УПК России. Такое же влияние оказывает  на цивилистическое процессуальное законодательство отсутствие нового ГПК.

Исследование и значение тенденций развития системы российского  законодательства необходимо для рациональной организации учета нормативных  правовых актов и их систематизации, а также для создания Свода  законов России и сводов законов  ее субъектов.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Соотношение правовой системы Российской Федерации и романо-германской правовой семьи

 

В отечественной  и зарубежной литературе доперестроечных  лет вопрос о статусе, а тем  самым — о месте и роли российской правовой системы среди других правовых систем, как правило, отдельно не ставился. Его рассматривали в общем контексте социалистической правовой семьи в целом.

Разумеется, при  этом особое внимание в этой правовой семье уделялось советскому праву. И это не случайно. Ибо, как отмечают западные исследователи, это право  было не только "старейшим" среди  других социалистических правовых систем, но и "наиболее экспортируемым и  наиболее копируемым" ими.

Правовая система  СССР, органической составной частью которой была правовая система России, выступала в качестве центрального звена всей социалистической правовой семьи. Так же как и правовая система Великобритании — в отношении всей англосаксонской правовой семьи или правовая система Франции — в отношении романо-германской правовой семьи, правовая система Советского Союза, а вместе с ней — и России, постоянно оказывала огромное влияние не только на процесс возникновения и становления социалистической правовой семьи, но и на процесс ее дальнейшего развития и совершенствования.

В начале 90-х годов, после разрушения СССР и "содружества  социалистических государств" ситуация коренным образом изменилась. Вследствие этого в научных исследованиях, посвященных социалистическому и постсоциалистическому праву, стали несравнимо больше внимания уделять российскому праву. Наряду со многими другими вопросами, касающимися данной правовой материи, довольно часто стал подниматься вопрос о природе и характере российской правовой системы, о ее месте и роли среди других правовых систем.

Конечно, речь при  этом идет подспудно не только, а  иногда и не столько о самой, собственно российской правовой системе, сколько обо всей социалистической правовой семье в целом, в центре которой находилась эта система. Однако повышенное внимание на Западе за последние годы уделяется именно последней.

Весьма расхожим стал вопрос: сохраняет ли российская правовая система свой относительно самостоятельный, самобытный характер или же она является составной частью романо-германской правовой семьи? Стремясь решить данный вопрос, отечественные и зарубежные авторы предлагают три различных варианта ответа.

Первый из них состоит в том, что российская правовая система, будучи ядром, основой прежней социалистической правовой семьи, сохраняет свой относительно самостоятельный характер и не принадлежит ни к какой другой правовой семье. Авторы, разделяющие данное мнение, исходят из того, что российское право как важнейшая составная часть социалистического права обладает такими "весьма значительными особенностями" по сравнению с другими правовыми системами, что может рассматриваться по отношению к ним "как визави".

Большинство западных компаративистов, отмечает М. Богдан, рассматривают  социалистические правовые системы, включая  российскую, как "составляющие единую, относительно обособленную от других правовых семей, систему". И это "несмотря на то, что она в реальной жизни никогда не была монолитной системой, а подразделялась на такие подсистемы, как советское право, восточноевропейское право и право неевропейских социалистических стран¹.

Аналогичного  мнения придерживались также и другие, в основном социалистические авторы, рассматривавшие российское право вместе со всей системой социалистического права в качестве самостоятельной правовой семьи

Суть второго  варианта ответа на вопрос о характере отношений российского права с системой романо-германского права состоит в том, что российское право всегда было и остается составной частью, "продолжением" романо-германского права.

Россия всегда "входила в романо-германскую правовую семью", заявляют Р. Давид  и К. Жоффре-Спинози. "Русская юридическая  наука многое заимствовала из византийского  права, то есть из римского права, и из стран континентальной Европы, придерживающихся романской системы". Правда, "существовали оригинальные русские обычаи и акты", как существовали в XVIII в. оригинальные французские и немецкие обычаи и ордонансы, но, так же как во Франции и в Германии в XVIII в., "в России не было другой правовой науки, кроме романской. Категории русского права — это категории романской системы". Концепцией права, принятой в российских университетах и в юридической практике, была романская концепция.

Российское право, заключают Р. Давид и К. Жоффре-Спинози, "отошло от казуистического типа права". В силу этого "русский  юрист не считал право продуктом  судебной практики". Норму права  он рассматривал, так же, как это  делали французские и немецкие юристы, в качестве нормы поведения, предписываемого  индивидам, "формулировать которую  надлежит доктрине или законодателю, а не судье". Россия не имела столь  полных кодексов, как другие страны Западной Европы, но "она готова была их иметь".

Подобного же взгляда  на характер отношений российского  и континентального права придерживались и придерживаются и другие зарубежные и отечественные авторы⁵. Разница между ними за ключается лишь в том, что одни из них пытаются аргументировать свое мнение, а другие a priori рассматривали и продолжают рассматривать российскую правовую систему как составную часть ро-мано-германской правовой семьи.

Характерным при  этом является то, что в научных  исследованиях, в процессе рассмотрения "побочных" вопросов, связанных с характером отношений российского права с континентальным, принадлежность первого ко второму воспринимается как некая объективная данность, как аксиома, не требующая доказательств.

Более того, в  некоторых случаях эта "объективная  данность" используется даже как  аргумент в пользу отстаиваемой по тому или иному вопросу позиции. Это наблюдается, например, при обсуждении вопросов, касающихся роли судебной практики в правовой системе России при решении вопроса о том, создает ли российский Конституционный Суд прецедент или не создает.

Принципиальный  подход к оценке постановлений Конституционного Суда, подчеркивалось, в частности, в выступлении российского ученого Н. А. Богдановой на научно-практической конференции в 1997 г., "связан с типом правовой системы, к которой принадлежит российское право. Таковой является, как известно, романо-германская (континентальная) правовая система, не признающая правотворческой функции за судебными органами, не знающая такой формы источника права, как судебный прецедент, отстаивающая принцип превосходства писаной нормы над мнением или убеждением судей".

Наконец, смысл третьего варианта ответа на вопрос о характере отношений российского права с романо-германским правом сводится к тому, что признавая "типовой" самостоятельный характер российского права как основного звена социалистического права в советский период, его полностью отрицают в постсоветский период.

Российская правовая система при этом рассматривается  как система, имеющая весьма широкий  спектр общих признаков и черт с другими правовыми семьями  и системами, но все в большей  мере тяготеющая к континентальной  правовой системе.

Исследуя российскую правовую систему в структуре  всего социалистического права с трех различных точек зрения, а именно — как "концептуально-формалистическую категорию", как "историческую, политическую, экономическую и социальную категорию" и как "псевдорелигиозную категорию" и находя у нее много сходных черт с другими правовыми семьями и системами, значительное чис-ло авторов, тем не менее, склоняется к тому, что она теснее связана с континентальным правом, нежели с остальными правовыми семьями и системами.

У социалистической, а вместе с тем и у советской  правовой системы по отношению к  континентальному праву, по их мнению, прослеживаются даже "общие истоки" и правовые традиции, которые, правда, в романо-германской правовой семье проявляются как "марксистско-ленинские" традиции.

Не вдаваясь в  подробности рассмотрения названных  точек зрения и вариантов ответа на вопрос о характере отношений  российского права с романо-германским, о принадлежности первого ко второму, отметим лишь, что у каждого подхода есть свои особые аргументы.

Среди аргументов, позволяющих судить о принадлежности современного российского права к романо-германскому праву или о значительном сходстве их, или же хотя бы о тяготении первого ко второму, в научной литературе называется прежде всего влияние римского права на процесс становления и развития российского права и романо-германской правовой семьи. Это, несомненно, уже изначально сближает российское право с континентальным, подчеркивает близость его с романо-германской правовой семьей.

В отечественной  научной литературе, однако, нет  единого мнения по вопросу рецепции римского права в России, а также степени влияния римского права на российское.

Наряду с мнением  о том, что российское право является в основном прямым порождением продукта рецепции римского права, что истоки его кроются именно в римском праве, в византийской традиции³, и что рецепция римского права как на Западе, так и в России была не только "исторической необходимостью", но и "фактором прогресса", среди авторов, занимающихся данной проблематикой, высказывались и иные мнения.

А именно — мнения о том, что российское право всегда "действовало и возрастало собственными природными силами", а не в силу прямого воздействия на него со стороны римского права.

Исходя из этого, многие авторы отрицают рецепцию римского права в России и признают за ним  лишь историческую и "общекультурную" значимость в нашей стране. Причем отрицание рецепции римского права было свойственно не только дореволюционным (Ок тябрь 1917 г.) авторам, но его, не без оснований, разделяют и известные современные ученые.

В России, в отличие  от стран Западной Европы, Азии и  Латинской Америки, пишет Е. В. Салогубова, "никогда не имела место рецепция римского права в полном смысле этого слова и Дигесты никогда не были в ней действующим правом". В то же время "некоторые нормы римских источников" были в некоторой степени восприняты российским гражданским процессуальным законодательством на различных ступенях его развития.

Хотя, по большому счету, и в данном случае речь идет об отрицании рецепции римского права в общепринятом смысле в отношении российского гражданского процессуального права. Это же самое можно сказать и в отношении любой отрасли российского материального, в частности, гражданского права.

Современные цивилисты  в связи с этим, обобщив значительный эмпирический материал, вполне резонно  замечают, что российское гражданское  право "почти никогда не использовало впрямую законодательные решения римского права (подобно тому, как это сделал известный наполеоновский Code Civil, до сих пор формально действующий во Франции). Оно заимствовало прежде всего сами идеи, суть таких решений, вырабатывая на этой базе собственные юридические конструкции".

Поэтому, делается вполне логичный вывод, "о прямой рецепции римского права здесь говорить не приходится. Но, с другой стороны, российское правоведение самым активным и непосредственным образом использовало материалы как собственных римских источников, так и германских пандектистов для развития юридического образования и подготовки юристов к законодательной деятельности".

Не вдаваясь в  рассмотрение вопроса о рецепции римского права в России, отметим лишь, что независимо от того, имела или не имела место эта рецепция, влияние римского права на российское право на всех этапах развития последнего постоянно ощущалось и прослеживалось.

По мнению отечественных  исследователей, различные идеи, принципы, а также отдельные нормы и  даже институты римского права оказали  определенное влияние на такие весьма значительные российские законодательные акты, как Русская правда (XI в.), Судебник 1497 г., Соборное уложение царя Алексея Михайловича (1649 г.), Свод законов (1832 г.) и многие другие.

Влияние римского права на правовую систему России сказывалось не только на ранних стадиях ее становления и развития, но и на протяжении всех последующих столетий, вплоть до настоящего времени.

Более того, интерес  к римскому праву в постсоветской  России по мере "либерализации" экономических  и других тесно связанных с  ними социально-политических отношений  не только не уменьшился, а наоборот, еще больше возрос.

Это возрастание  интереса к римскому праву, справедливо  отмечают В. А. Томсинов и Л. Н. Шестаков, "вполне объяснимо". Ибо "без знания его трудно усвоить логику юридического мышления, изучать различные отрасли современного права, и уж во всяком случае вряд ли возможно стать по-настоящему квалифицированным специалистом-юристом".