Правотворчество

     Степень устойчивости правопорядка любого государства  во многом зависит от соблюдения принципа единообразия судебной практики. Игнорирование  судом правил, созданных им самим, ставит под сомнение законность вынесенных решений, в основу которых это  правило было положено. С другой стороны, при подтверждении судом  высшей инстанции правильности принятого  решения либо при использовании  вышестоящим судом при рассмотрении аналогичного дела правила, созданного судом низшей инстанции, авторитет  этого правила усиливается и  оно становится образцом разрешения таких дел в нижестоящих судах. В таких обстоятельствах любой  судья при вынесении решения  обязан руководствоваться правилами, выработанными практикой. 

     Требование  о необходимости единообразия при  рассмотрении дел судами нашло отражение  и в Конституции РФ, согласно которой  на Верховный Суд (ст. 126) и Высший Арбитражный Суд (ст. 127) возложены  функции осуществления судебного  надзора за деятельностью нижестоящих  судов и дачи разъяснений по вопросам судебной практики. Такого рода разъяснения  обычно оформляются как постановления  пленумов. Данные разъяснения носят юридически обязательный характер, и суды в своей практике используют их наряду с законом в качестве оснований для принятия решений. 

     Вопрос  нормативности постановлений уже  давно обсуждается, но этим не исчерпывается  проблема нормотворчества судебных органов. Только ли в постановлениях пленумов могут содержаться нормы  права? Очевидно, нет. В частности, судам  общей юрисдикции подведомствены дела о признании недействительными нормативных актов, не соответствующих закону. Однако действие правовой нормы не может быть прекращено правоприменительным актом (решением суда). Следовательно, данные решения содержат в себе нормы права, в связи с чем, совершенно логично отнести их к категории источников права. 

     Рассматривая  проблему судебного нормотворчества, следует обратить внимание и на такую  категорию актов, как письма Высшего  Арбитражного Суда РФ, вопросы юридической  силы которых в литературе практически  не исследовались. Вместе с тем такие  письма, применяемые в арбитражной  практике, представляют особый интерес. Условно можно все письма разделить  на два вида. К первому относятся  информационные письма, разъясняющие отдельные положения законодательства. По существу, они могли бы выступать  лишь в качестве актов толкования, но на практике в некоторые из них  включаются новые правила, не содержащиеся в разъясняемой норме.  

     К другому виду писем относятся  письма с обзорами практики рассмотрения споров по отдельным категориям дел. В чем заключается цель, преследуемая Высшим Арбитражным Судом при  издании таких писем? Очевидно, в  том, чтобы на примерах судебной практики указать на ошибки, допускаемые судами при разрешении споров, и показать правильный выход при разрешении подобного спора, который может  возникнуть в будущем. Более того, в обзоры включаются дела (примеры  дел), правильность решения которых  подтверждает Высший Арбитражный Суд. 

     Все приведенные выше случаи говорят  о том, что Верховный Суд и  Высший Арбитражный Суд на практике принимают акты, подлежащие обязательному  соблюдению судами, а следовательно, и регулирующие определенным образом конкретные правоотношения. Соответственно, можно сделать вывод, что фактически данные судебные органы в действительности осуществляют нормотворческую функцию. 
 

     [1] О судебной системе Российской  Федерации. ФКЗ №1- ФКЗ от 31 декабря  1996 года (в ред. Федеральных конституционных  законов от 15.12.2001 № 5-ФКЗ, от 04.07.2003 № 3-ФКЗ) 

     [2] Ю.А. Тихомиров, И.В. Котелевская. Правовые акты. Учебно-практическое и справочное пособие. М., 1999. С. 17.  

     [3] Лившиц Р.З.. Современная теория  права. Краткий очерк. М., 1992. - С. 46. 

     [4] См.: Иванов С. А. Трудовое право  переходного периода: новые источники  // Государство и право. 1996. № 1. С. 43—52; Жуйков В. М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. М., 1997; Судебная практика как источник права. М., 1997; Ржевский В. А., Чепурнова Н. М. Судебная власть в Российской Федерации: конституционные основы организации и деятельности. М., 1998, и др. 

     [5] О конституционном суде Российской  Федерации от 21 июля 1994 года №  1-ФКЗ (в ред. Федеральных конституционных  законов от 08.02.2001 № 1-ФКЗ, от 15.12.2001 № 4-ФКЗ) 

     [6] Теория государства и права.  Екатеринбург. 1996. С. 374-375. 

     [7] Гражданский процессуальный кодекс  Российской Федерации № 138-ФЗ  от 14 ноября 2002 года (в ред. Федерального  закона от 30.06.2003 №6-ФЗ, с изм., внесенными  Постановлением Конституционного  Суда РФ 18.07.2003 №13-П  

     [8] Арбитражный процессуальный кодекс  Российской Федерации № 95-ФЗ 24 июля 2002 года

     2.5 Реализация международно-правовых  актов в российской правовой  системе  

     Нарастающие интеграционные процессы обусловливают  более тесное взаимодействие национального  и международного права. Их взаимовлияние  становится мощным фактором правового  развития в современном мире. В  метафорическом плане перед нами «пересекающиеся параллели», когда  две правовые системы то сходятся, то расходятся. Причем взаимовлияние  внутреннего права и «внешних»  правовых систем весьма своеобразно. К отраслям национального права как бы примыкают соответствующие международные нормативные массивы или отрасли (международное образовательное, экологическое право и др.), становясь в известной степени их источником. 

     В свою очередь, отраслевая система национального  права воздействует на отраслевую специализацию  международного права. Да и общую  теорию государства и права теперь нельзя развивать сугубо на национальной основе, ибо международное право и сравнительное правоведение расширяют ее источниковедческую базу. 

     В советской истории длительное время  выдерживалась ориентация на признание  приоритета за национальным правом. С  принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик  вводится новелла о приоритете правил международного договора, которая постепенно получает широкое распространение  и в других отраслях законодательства. Конституция России 1993 г. ввела принцип  «включенности» международно-правовых актов в правовую систему и  признала приоритет правил международных  договоров над нормами законов  в случае их противоречия. И все  же в государственно-правовой практике возникают острые проблемы, для решения  которых необходимо творчески разрабатывать  систему международных норм и  механизм их реализации и действия в национальной правовой системе, в  том числе в российской [1]. Причем акцент делается на имплементации преимущественно  международно-договорных правил. 

     Наиболее  основательно интересующие нас проблемы разработаны в последнее время  И.И. Лукашуком и С.Ю. Марочкиным.[2] Значение общепризнанных принципов и иных международных норм нельзя недооценивать. К тому же в рамках межгосударственных объединений принимаются своеобразные акты.[3] Спецификой международно-правовых актов и норм объясняются особенности способов и процедур их реализации. В правовой системе страны эти акты «встречаются» с другими, связанными между собой, и оказывают влияние как на законотворчество, так и на правоприменение. 

     Начнем  с выяснения соотношения международной правосубъектности и суверенитета государств. В международных актах, например в Европейской энергетической хартии, признаются суверенные права государств. Отсюда неизбежен главный вопрос: каковы критерии соответствия международно-правовых норм Конституции и российскому законодательству? 

     Назовем их:  

     а) обеспечение национально - государственных  интересов, закрепленных в ст. 1, 2, 3, 4, 8, 10, 15 Конституции РФ;  

     б) соответствие принципам российской правовой системы и построения законодательства и его отраслей, основным юридическим  понятиям;  

     в) сохранение устойчивой компетенции  субъектов российского права  и их взаимоотношений;  

     г) охрана прав и свобод человека и  гражданина;  

     д) обеспечение устойчивости национальных параметров экономики;  

     е) наличие процедур реализации норм и  защиты законных интересов граждан  и юридических лиц[4].  

     Все международно-правовые акты «входят» в правовую систему РФ только после  их ратификации, одобрения, присоединения. Таковы конституционный императив  и процедуры, установленные в  п. 4 ст. 15, п. «б» ст. 86, п. «г» ст. 106 Конституции РФ и в Федеральном  законе «О международных договорах  Российской Федерации».  

     Своеобразна юридическая природа федерального закона о ратификации. Не выделяясь  из всей массы законов, он тем не менее имеет свои содержательные особенности, поскольку конституционные нормы о приоритете положений вводимого им договора дают повод для такого вывода. Правда, ученые предлагают неоднозначные трактовки соотношения юридической силы норм в подобных ситуациях.  

     Признается  либо их равная сила, либо приоритет  международных норм; либо сохраняется  «дочерняя» привязанность, либо возникает  приоритет трансформированных норм, с чем мы согласны. Закон служит формой «государственного удостоверения» включения международного акта в  правовую систему. 

     Рассмотрим  механизм реализации международно-правовых актов, который складывается пока медленно и противоречиво. Их нормы весьма своеобразно «расплавляются» в нормах национального права. Обратим в этой связи внимание на еще одну конституционную норму, которая часто предается забвению. Речь идет о п. 6 ст. 125, согласно которому не соответствующие Конституции РФ международные договоры РФ не подлежат введению в действие и применению. В данном случае имеются в виду возможные дела в Конституционном Суде об оценке конституционности федеральных законов о ратификации. Но пока таких дел не было. 

     Органы  государственной власти субъектов  РФ не только участвуют в подготовке международных договоров. Они обеспечивают в пределах своих полномочий выполнение международных договоров РФ. При  этом возникают немалые трудности, когда в конституциях, уставах  и других актах эти функции  либо почти не отражены, либо закреплены в преувеличенном масштабе.  

     Возрастает  роль суда в применении ратифицированных или одобренных международно-правовых актов. Конституционный Суд нередко ссылается на них, реже - Высший Арбитражный Суд и Верховный Суд РФ.  

     Особую  остроту приобретает проблема разрешения юридических коллизий между международными и национальными нормами. Признание  приоритета первых, согласно п. 4 ст. 15 Конституции  РФ, не дает всех оснований для ее решения. Кто устанавливает несоответствие - только ли суд? Каково юридическое  значение такого установления, каковы возможности его оспаривания? Нужны  дополнительные поиски решений. Одним  из общих вариантов может быть разработка и принятие Федерального закона «О порядке реализации международно-правовых актов в правовой системе Российской Федерации». По моему мнению, именно в названном Федеральном законе можно урегулировать порядок  опубликования и вступления в  силу международных актов, полномочия федеральных и региональных органов, способы реализации международных  актов, приведение в соответствие с  ними национальных актов, коллизионные процедуры. 
 
 
 
 

     [1] Миронов Н.В. Международное право:  нормы и их юридическая сила. М., 1960; Лукашук И.И. Нормы международного права. М.: Изд-во "Спарк", 1997 

     [2] Лукашук И.И. Нормы международного права в правовой системе России. М.: Изд-во "Спарк", 1997; Марочкин С.Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. Тюмень: Изд-во Тюменского госуниверситета, 1998. 

     [3] Хартли Т.К. Основы права Европейского  сообщества. М., 1998. 

     [4] Концепции развития российского  законодательства. Изд. 3-е, перераб. и доп. / ИзиСП. М., 1998.

     Заключение  

     Уровень закона никогда не превысит уровня научно-теоретических познаний, существующего  в конкретном обществе в данный временной  период[1]. 
 

     Итак, в заключение работы подведем итоги  проделанному исследованию. 

     Как мы определили, под правотворчество  необходимо понимать организационно-оформленную  деятельность государства по возведению, государственной воли путем выявления  потребностей в нормативно-правовом регулировании общественных отношений  и создания в соответствии с потребностями  новых правовых норм, замена и отмена действующих.