Стратегии самоутверждения личности и образ Я при разном уровне самооценки

      1. Фиктивный финализм. Вскоре после разрыва с кружком Фрейда, Адлер попал под философское влияние Г.Файхингера, чья книга «Философия «как будто»» вышла в 1911 году (перевод на английский -1925г.). Файхингер развивал любопытную идею о том, что люди живут фиктивными представлениями, не имеющими соответствий в действительности. Эти фикции - например, «все люди созданы равными», «цель оправдывает средства» - не дают возможности эффективно взаимодействовать с реальностью. Они представляют собой

      вспомогательные конструкты или допущения, но не гипотезы, которые можно было бы проверить. Когда они становятся бесполезны, без них можно обойтись.

      Адлер воспринял эту философскую доктрину идеалистического позитивизма и использовал в собственных целях. Адлер обнаружил идею о том, что в мотивации большую роль играют ожидания, а не прошлые переживания. Цели не существуют в будущем как часть телеологического плана - ни Файхингер, ни Адлер не верили в предназначение или рок; нет, они существуют субъективно, ментально, здесь и сейчас - как влияющие на поведение стремления и идеалы. Эти фиктивные цели, по Адлеру, -субъективные причины психологических явлений.

      Подобно Юнгу, Адлер связывал теорию Фрейда с принципом причинности, а собственную - с принципом финализма. «Индивидуальная психология решительно настаивает на том, что психологические феномены невозможно понять, не основываясь на принципе финализма. Причины, силы, инстинкты, побуждения не могут быть основой для объяснения. Только финальные цели могут объяснить человеческое поведение. Переживания, травмы, половое развитие не дадут объяснения, но перспектива, в которой они видятся, индивидуальный способ видения, подчиняющий жизнь финальной цели, могут это сделать» [16, с. 120].

      Эта финальная цель может быть фикцией, то есть недостижимым идеалом, но тем не менее является реальным стимулом и дает окончательное объяснение поведения. Адлер полагал, однако, что здоровый человек может освободиться от этих фикций и при необходимости открыто встретить реальность - невротик на это неспособен.

      2. Стремление к превосходству. Примерно в 1908 году Адлер пришел к заключению, что агрессивность важнее сексуальности. Несколько позже место агрессивных побуждений заняла «воля к власти». Адлер отождествил 

      власть с маскулинностью, а слабость    с фемининностью. Примерно в 1910 году он выдвигает идею «маскулинного протеста» -- формы сверхкомпенсации, как мужской, так и женской, в ситуации, когда человек чувствует себя неадекватным и униженным. Позже Адлер отказался от «воли к власти» в пользу «стремления к превосходству».

      Адлер очень ясно показывает, что под превосходством он не имеет в виду социальное различие, лидерство или высокое положение в обществе. Под стремлением к превосходству Адлер подразумевает нечто очень сходное с юнгианскими представлениями о самости. Это -- «великое движение ввысь».

      «В каждом психологическом феномене я начал ясно видеть стремление к превосходству. Оно параллельно физическому развитию и с необходимостью внутренне присуще самой жизни. Оно лежит в основе решения жизненных проблем и проявляется в том, как мы с ними справляемся. Стремление снизу вверх неистощимо» [ 16, с. 121 ].

      Адлер считает стремление к превосходству врожденным; это часть жизни; фактически это -- сама жизнь. С рождения до смерти стремление к превосходству ведет человека на все более высокие стадии развития. Это -- могущественный динамический принцип. Адлер признает, что стремление к превосходству может выражаться тысячью различных способов и что каждый человек по-своему достигает или пытается достичь совершенства. Невротик, к примеру, стремится к самоуважению, силе, самовозвышению -- иными словами, преследует эгоистические цели,-- в то время как цели здорового человека в первую очередь социальны [4].

      3. Чувство неполноценности и компенсация. На ранних стадиях своей карьеры, еще занимаясь общей медициной, Адлер выдвинул идею неполноценности органа и сверхкомпенсации. Он заметил, что человек с дефектным органом часто старается компенсировать его слабость за счет интенсивной тренировки. Самый знаменитый пример компенсации непол- 

      ю

      совершенного общества. Работая во имя общего блага, люди компенсируют индивидуальную слабость.

      Адлер полагал социальный интерес врожденным; люди -- социальные существа по природе, а не по привычке. В то же время, как любой задаток, эта природная предрасположенность не проявляется спонтанно: для этого необходимо руководство и обучение.

      5. Жизненный стиль. Это -- слоган адлеровской теории личности. Это -- постоянная тема всех последних произведений Адлера [16, с. 124] и наиболее яркая особенность его психологии. Жизненный стиль -- это системное основание функционирования личности; это -- целое, которому подчинены части. Он есть у каждого, но нет двух человек с одинаковым стилем жизни.

      Перед всеми людьми стоит одна цель -- достижение превосходства, но пути ее достижения различны. Один старается обрести превосходство, развивая интеллект, другой отдает все силы физическому совершенствованию. Все поведение человека определяется его жизненным стилем.

      Он формируется в детстве, к пятилетнему возрасту, и с этого времени переживания ассимилируются и утилизируются соответственно уникальному жизненному стилю. Отношения, чувства, апперцепции фиксируются и автоматизируются в детстве, после чего жизненный стиль практически неизменен. Человек может обрести новые способы выражения своего уникального стиля жизни, но это не более чем конкретизация основного стиля, сформировавшегося в детстве. Жизненный стиль -- компенсация конкретной неполноценности.

      6. Креативное Я. Это понятие -- вершинное достижение Адлера как теоретика личности. Он обнаружил искомое -- перводвигатель, философский камень. Единое креативное Я играет роль правителя.

      Как и любая первопричина, креативная сила Я трудно поддается описанию. Мы можем видеть ее проявления, но не ее самое. Это -- нечто между стимульным воздействием на человека и реакцией человека на этот стимул. В сущности, согласно идее креативного Я, человек сам творит свою личность. Он создает ее из сырого материала наследственности и опыта [16, с. 125].

      В отношении фактов креативное Я выступает чем-то наподобие дрожжей, трансформируя их в личность -- субъективную, динамичную, единую, обладающую уникальным стилем.

      «История судит человеческие действия по степени обнаруживающегося в них чувства общности. Величие и ценность признаются только за такими деяниями и событиями, которые проникнуты чувством общности и ведут к благу всех. Недостаток же его, всегда указывающий на сильное чувство неполноценности, является причиной неврозов или преступлений в индивидуальном плане и толкает группы и нации в бездну самоуничтожения» [4, с. 197].

      Адлеру удалось построить теорию самоутверждения, которая, с одной стороны, была логически стройной, единой конструкцией, а с другой стороны, учитывал многообразие реально существующих и подчас столь непохожих друг на друга видов самоутверждения.

      Следующей известной фигурой в психоанализе, занимавшейся проблемой идентичности был Эрик Эриксон. Его эпигенетическая теория личности будет изложена чуть позже, а сейчас остановимся на некотором нюансе, который он обнаружил в ходе психотерапевтической работы

      Речь идет, казалось бы, об обратном самоутверждению феномене, который называется сопротивлением идентичности. Согласно Эриксону идентичность -- это твердо усвоенный и личностно принимаемый образ себя. В процессе личностного роста или в ходе психотерапевтической работы представление о

      себе может меняться. Именно изменение представлений о себе, с нашей точки зрения, и обеспечивает основу самоутверждения личности. Однако процесс изменения идентичности может вызывать не только позитивные, но и негативные чувства. В таких случаях клиент (человек вообще) испытывает страх личностного роста, сопровождаемый ощущением потери себя и тревогой поглощения другим человеком. В работе «Идентичность: юность и кризис» Эриксон, обобщая некоторые свои наблюдения, пишет: «В этом видны наиболее крайние формы того, что может быть названо «сопротивляемостью идентичности». В обычной, более мягкой форме сопротивляемость идентичности проявляется в страхе пациента, что аналитик, обладающий особой личностью, квалификацией или философией, может случайно или преднамеренно разрушить слабое ядро идентичности пациента и навязать тому свое собственное. Пациент настаивает на том, чтобы психотерапевт принял его негативную идентичность как реальную и необходимую, не считая, что такая негативная идентичность -- «это все, что в пациенте есть» [49, с. 224 -- 225]. Следует отметить, что переводчик был не очень точен в поиске подходящих терминов, которые на самом деле звучат несколько иначе. Их правильный перевод-- « сопротивление идентичности» и «невроз переноса». В этой цитате Эриксона сопротивление понимается как защитная мера против обид и, в конечном счете, против опасности дезинтеграции Я. На описательном уровне сопротивление идентичности и принцип безопасности сходны с нарциссической защитой. Такое сильное сопротивление идентичности встречается у тех пациентов, которые не признают себя больными и не хотят вылечиться.

      Этот вроде бы не относящийся к нашей теме феномен сопротивления идентичности на самом деле имеет важное значение для понимания проблемы самоутверждения личности. Он означает нежелание кардинальных изменений ценности Я, стремление быть верным самому себе, даже если

      подобная преданность служит не во благо, а во вред. Сопротивление идентичности основано на утверждении незыблемости своей личности, на принятии, быть может, малоэффективных, но ставших привычными способов функционирования. Думается, что тезис о самоутверждении через изменение ценности Я (в противовес сопротивлению идентичности) сближает две и так достаточно схожие темы -- самоутверждение и самоактуализацию индивида. Постоянное определение и переопределение своей личности, а также ее утверждение, по-видимому, и представляет собой процесс самоактуализации. Сопротивление идентичности, наоборот, препятствует тому, чтобы субъект стал тем, кем он может быть.

      Другой способ самоутверждения личности -- утверждение Я путем доминирования, описывается в литературе чаще. Связь самоутверждения и агрессии обоснована в работах Харальда Шульц-Хенке как одного из выдающихся представителей неопсихоанализа. Именно агрессивное побуждение Шульц-Хенке соотносит со стремлением к самоутверждению.

      Развитие ребенка и созревание его моторики обеспечивают ему возможность редукции напряжения. Оно происходит благодаря актуализации так называемого «моторного стремления к разрядке». Активные действия ребенка не всегда могут иметь позитивную направленность. Случайные, импульсивные движения нередко приводят к беспорядку, разрушениям. Поддержка близких способствует утверждению ребенком своего Я. В этом случае действия ребенка можно квалифицировать как агрессию, хотя на самом деле «ad-gredi» («агрессия» в переводе с латинского) означает всего лишь «движение к», т.е. приближение. Если же движение влечет за собой разрушение предмета, оно наносит ущерб, вред, ad-gredi становится агрессией в собственном смысле слова.

      «Если ребенку благодаря его моторным навыкам удается «разрушить» предмет, например, уронить башню, то он испытывает чувство триумфа. Если в ответ на свои действия он получает поддержку окружения, то чувство

      триумфа даже усиливается. Поэтому, согласно Шулыгу-Хенке, возникает «естественная связь между ad-gredi, агрессией и стремлением к самоутверждению.

      И только после переживания «деструктивного» триумфа ребенок начинает созидать, получать «радость от труда». Радость от труда вполне можно считать эквивалентом позитивной агрессии, и в свою очередь здесь нетрудно установить связь со стремлением к самоутверждению» [44, с. 310].

      Опыт разрушения, который, по словам Шульца-Хенке, создает у человека ощущение собственной силы, значимости, уверенности в успехе, и утверждается окружением является позитивным фактором в становлении противоположного по знаку действия -- созидания. Человек, который в детстве не переживал ощущения триумфа, не будет иметь соответствующих установок, необходимых ему для утверждения себя среди других людей.

      Развитие ребенка в терминах эмпатийных отношений с родителями (особенно матерью) является областью интереса Хайнца Кохута.

      Центральными категориями теоретических построений X. Кохута являются понятия самоощущения и самоуважения. Самоощущение или чувство Я -- переживание полноты, нефрагментированности и связности самости. Это чувство реальности самости ведет и к субъективно ощущаемому благополучию, и к улучшению функционирования. Нормальный нарциссизм проявляется в ощущении своего величия, совершенства и целостности. Это происходит в результате постепенного осознания реальных недостатков и ограничений самости вследствие «уменьшения влияния и силы грандиозных фантазий».