Но собственно миф как форма
сознания просуществовал недолго: в
связи с дифференциацией сознания
по сферам жизни и формам общественного
сознания, по К. Ясперсу, начавшейся с
осевого времени - приблизительно с
5 века до н. э., осознание мифической
реальности стало уделом мифологии
- более социально и рационально
выраженных представлений. Дальнейшая
трансформация послеродовых обществ
привела к оформлению, в условиях
зарождающихся идеологий, развитых
мифологических систем представлений
- мифологий, все более и более
рационализируемых. Мифология уходит
на периферию общественного сознания,
ибо она объясняет мир все
более и более неудовлетворительно,
в отличие от науки, искусства
и философии. Мифологическое повествование
дает ясные конечные истины о тайнах
происхождения мира, тайнах рождения
и смерти человека, судеб людей, взаимоотношении
человека с природой, возникновении
тех или иных культурных социальных
феноменов. Наличие этих мифологических
тем, не находящих у большинства
удовлетворительного объяснения в
других формах сознания, и раскрывает
живучесть мифологий до сегодняшнего
дня. Мифология обращается к другим
видам дискурса: литературному, философскому,
поэтическому, она начинает выполнять
в сознании эстетическую функцию, способствуя
приукрашиванию действительности, "цветению"
иллюзорной реальности.
Для периода мифологий характерно
более индивидуализированное творческое
мышление, человек использует возможности
не только репродуктивного воображения
в рамках родового менталитета, но начинает
создавать личностные мифологические
картины мира с помощью все
более развивающегося рационализированного
мышления - философского, религиозного,
и поэтического интуитивно-художественного
мышления. Такое диалектическое развитие
двух сфер мышления приводит например,
исследователя Я.Э. Голосовкера к
выводу о глубинной связи диалектической
логики с выявленными им восемью
законами логики мифотворчества: "закон
осуществленного противоречия как
гармония и смысл, выражаемый в эстетике
как категория трагического";
"закон сложности простоты";
"закон или прием фигуры "оксюморон",
приложимый к смыслообразам воображения,
когда из сочетания двух контрастирующих
смыслов возникает новый смысл- эстетический";
"закон диалектико-синтетического взаимоотношения";
"общий закон эстетики "единство
в многообразии"; "закон "изменчивость-в
постоянстве" как общий закон или как
энигма культуры вообще"; "закон метаморфозы
мифологического образа"; "закон
амбивалентности познавательного и творческого
познания". Логика мифологий - имагинативная
по Я.Э.Голосовкеру, раскрывает по новому
сущность воображения через единство
логики познания и логики творчества,
которые ещё не были развиты в коллективную
эпоху мифов. Данная логика охватывает
эмоционально-ценностный процесс движения
конкретно-природных антропоморфизируемых
смыслообразов, через которые человек
духовно-практически осваивает мир. Если
логика мифа, выявленная К. Леви-Строссом
похожа больше на нечто статичное, как
кристалл, то аксиологика (термин предложен
Пивоевым В.М.) есть явление более динамичное
и диалектичное, подобно течению реки.
Человек все активнее начинает осваивать
свое бытие по семантическим эмоционально
- ассоциативным рядам например: красное
сопричастно правой стороне, солнцу, аду,
рождению человека, а сам человек - зверю,
вещи, растению или богу. Логика мифа становится
все более онтологичной логике слов - риторическим
фигурам ложной рациональности языка.
Наравне с литературно - дискурсивными
риторическими фигурами - метафора, синекдоха,
метонимия и т. д., французский исследователь
Р. Барт выделяет как минимум семь таких
мифориторических форм. Выделившись из
коллективной деятельности, мифология
стала частью общественного сознания,
стала осознаваться как противоположная
индивидуальному сознанию. Мифотворчество
приобретает игровой характер и заключается
в метаморфозах смыслообразов, мифоигра
мышления соединяет в себе взаимодействующие
структуры мифа: динамическую структуру
метаморфоз и протодиалектическую структуру
смысла, полисемантичность смыслов мифа.
В современном общественном сознании
действует новый тип мифологий
- квазимифологии, основанные на сакрализации
- профанации окружающей социальной действительности
в ее секуляризированно-идеологическом
варианте без привлечения мистификаций
из сверхчувственного мира.
Современная квазимифология, например,
использует категориальность (наукоподобность)
мифологем (астрология, экстрасенсорика),
пытается совершить синтез последних
культурных достижений (психоанализ, виртуальная
реальность) с эзотерикой ушедших мифологических
культур. Контрмировоззренческую модель
такой вот, например, постмодернистской
мифологии дают К. Воннегут и Дж. Холтон:
в центре неверие в науку, в разум, в интеллектуальное
достижение истины; идеал субъективности;
качественный характер результатов; личностный
характер познания; эгоцентризм; чувственно-конкретная
форма знания; субстанциальный тип рациональности;
уникальный, единичный, а не обобщенный
характер результатов; признание права
и возможности делать "открытия"
для всех желающих, а не только интеллектуальной
элитой; установка на практическую пользу,
интерес, на таинственное и чудесное; не
фальсифицируемость; равнодушное отношение
к осознанию смысла и оснований своей
деятельности, нерефлексивность; опора
на веру, на мнения, на авторитет; значительная
роль авторитета. В основе менталитета
общества лежат два противоположных концептуальных
ядра - научное и паранаучное. Такое разведение
мировоззренческого и антимировоззренческого
каркасов общественного сознания очень
хорошо показывает двойственность современного
мышления человека вообще, имеющее такие
тенденции в культуре, как модернизм и
постмодернизм.
Низкий познавательный уровень
субъектов сочетается с вакуумом
информации качественной и с потерей
прочувствованных корней ценностной культуры
и традиций исторических общностей
в которых они живут. Вместо традиционной
центрирующей мифологемы модернизма (сакральный
центр - ценность "Я" героя), сдерживающей
центробежные тенденции формы, появляются
разорванное сознание, общее место,
скольжение по банальному языку, "неотделанность",
открытый разомкнутый безличный
текст, характеризующие постмодернизм.
Вместо сложного, но единого личностного
сознания, инкорпорирующего базовые
мифологемы, появляется пластичное, несводимое
к фиксированной стилевой и идеологической
доминанте, личностно не выраженное
сознание, опирающееся на аллюзии
контекстов восприятия общественной психологии
культурного универсума, что порождает
соответственно поверхностность рефлексии
и экстенсивность перебора означающих.
Модернизм и постмодернизм можно
сравнить с двумя культурными
этапами развития языка, осмысляющего
реальность, опирающегося на два различных
полюса мышления и духа человека. Новым
элементом квазимифологий является
- симулякр (Ж. Бодрийяр), выявляющий репрезентативные
и нерепрезентативные модели семиозиса
мифа в информационно-виртуальной реальности,
подвергающий реверсии знак, принцип референции;
искажая, он симулирует реальность в некий
фантазм, подобие означаемого. В современную
эпоху социализация испытывает кризис
в связи с распадом социальных общностей,
на место социума приходят массы, поглощающие
информацию даже не переваривая ее. Тотальность
информации лишает способности отличать
истину от лжи, а реальность от симуляции.
Подобия, образы опережают реальность
в качестве симулякров таким образом,
что реальность оказывается лишь симуляцией
симулякров. Ностальгия по подлинности
приводит к эскалации симуляции. Симулякр
- новый философский термин, широко представленный
в работах Ж.Бодрияра, Ж.Делеза, Ж.Деррида.
Ж. Делез пишет: "Симулякр не есть деградировавшая
копия, он содержит в себе позитивный заряд,
который отрицает и оригинал, и копию,
и образец, и репродукцию. Из как минимум
двух дивергентных серий, интериоризированных
в симулякре, ни одна не может считаться
оригиналом, ни одна не может считаться
копией". Сходство с мифологемой симулякра
- включение в процесс своего порождения,
познания мифа субъекта. Фантазмы симулякра
производят удвоение мира, избегая бинарной
логики, они не знают противоречия, цикличны
(самоповторяя себя), вследствии чего,
благодаря возможности структурно необходимого
повторения, приобретают онтологический
статус.
Таким образом, на протяжении всего
развития человечества можно проследить
целостность специфики мифологического
мышления и ряда определенных его
форм (мифос, миф, мифологии, квазимифологии).
Тем самым расширяется многоаспектность
в исследованиях мышления в целом, более
понятным становится генезис мышления
человека, а значит и понимание его влиния
на его развитие в образовательной практике.
- Трансформация мифологического сознания. Возникновение философического мышления.
Древний Ближний
Восток - истоки философского мышления
Люди уже в доисторические
времена создавали представление
о мире, который их окружает, и
о силах, которые правят и миром,
и человеком. О существовании
этих взглядов и представлений свидетельствуют
материальные остатки древнейших культур,
археологические находки. Примитивный
способ производства и старейшие
формы организации общества, которое
еще не было классово дифференцированным,
оставили лишь эти косвенные свидетельства,
говорящие о «мировоззрении»
своих носителей. Прогрессирующее
развитие производительных сил и
более сложная структура общества
неотделимы от расширения опыта и знаний
о мире и тех закономерностей, которые
влияют на природу и человека. Этот процесс
вел к образованию классовых обществ с
более сложной организацией производства,
к созданию письменности. Первые доказательства
существования письменности на изломе
4-го и 3-го тысячелетий до н. э. были получены
на территории Месопотамии и Египта. Письменные
заметки, которые первоначально применялись
в хозяйственной и деловой областях, постепенно
охватывали мир мыслей и «создателей»
письма, и всех тех, кто получил от них
это наследие, совершенствовал и использовал
его.
Древнейшие письменные памятники
ближневосточных областей не представляют,
очевидно, целостных философских
систем с точным понятийным аппаратом.
В них не отражена проблематика бытия
и существования мира (онтология),
нет четкости в вопросе о возможностях
человека познать мир (гносеология).
На эту ступень развития вышли
лишь античные мыслители, которые стоят
у начала традиции европейского философского
мышления. Развитие древнегреческой
философии и всей дальнейшей, связанной
с ней традиции не было бы понято
в полной мере и объяснимо без
знания наследия мысли древнейших цивилизаций
Ближнего Востока, оказавших значительное
влияние на греческую культуру в
самых древних ее слоях. Однако систематическое
исследование ближневосточных цивилизаций
сравнительно молодо и едва превышает
сто лет.
Примечательно, что древнейшие
античные философы жили в греческих
колониях Малой Азии, в торговых
и экономических центрах, где
они не только были окружены восточной
материальной культурой, не только ощущали
политическую мощь государств ближневосточного
региона, но и знакомились с различными
специальными знаниями, религиозными
представлениями и т. д. Этот живой
и всесторонний контакт с разными
культурными слоями должен был влиять
на греческих мыслителей, которые
стремились теоретически оформить свое
мировоззрение. Их наивный спекулятивный
подход к вопросам о том, что является
причиной, основой и принципом
всего существующего, что такое
движение и каков источник изменений,
происходящих в природе, лишь постепенно
освобождался от ряда представлений
и понятий, взятых из мифов, как собственных,
греческих, так и соседних народов.
Миф — одна из форм выражения
человеком своего отношения к
миру и опосредованного постижения
социальных отношений определенной
целостности. Это — первый, пусть
фантастический, ответ на вопросы
о возникновении мира, о смысле
естественного порядка. В нем
определяется также предназначение
и содержание индивидуального человеческого
существования. Мифическое изображение
мира тесно связано с религиозными
представлениями, содержит ряд иррациональных
элементов, отличается антропоморфизмом
и персонифицирует силы природы.
Однако оно содержит и сумму знаний
о природе и человеческом обществе,
приобретенных на основе векового опыта.
В этой недифференцированной целостности
мифа отражались изменения и в
социально-экономической структуре
общества, и в политических силах
в процессе централизации древнейших
государственных образований.
Важным условием появления
новых сведений а человеке и о
природных силах, которые его
окружают, было углубляющееся разделение
труда и формирование древнейших
классовых обществ. К. Маркс и
Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии»
выделяют этот момент как основную
предпосылку развития всякого теоретического
мышления. «Разделение труда становится
действительным разделением труда
лишь с того момента, когда появляется
разделение материального и духовного
труда. С этого момента сознание
может действительно вообразить
себе, что оно нечто иное, чем
осознание существующей практики, что
оно может действительно представлять
себе что-нибудь, не представляя себе
чего-нибудь действительного, — с
этого момента сознание в состоянии
эмансипироваться от мира и перейти
к образованию "чистой" теории,
теологии, философии, морали и т. д.».
Одним из конкретных проявлений
этой новой ситуации было, по К- Марксу
и Ф. Энгельсу, возникновение социальной
группы, которая профессионально
занимается «чистой» теорией. В древнейшие
времена подобную группу составляли
прежде всего священнослужители. Их
политические и экономические интересы
поэтому воплощались в религиозные
представления, содержащиеся в мифологическом
объяснении мира, и модифицировали
их. Осуществлялось это прежде всего
там, где мифологическое предание становилось
частью культа. Общественная практика,
однако, постоянно накапливала знания
я опыт, которые нужно было брать
во внимание и которые, создавая предпосылке
для возникновения отдельных
научных дисциплин, влияли на развитие
теоретического мышления.
Этот процесс можно
проследить во всех регионах Ближнего
Востока. Наглядным примером может
служить его развитие в Месопотамия.
С начала 2-го тысячелетия до н. э.,
о чем говорят письменные памятники,
здесь развивались общества оседлых
земледельцев. Экономическое развитие,
политическое влияние и культурный
расцвет этих старейших классовых
обществ в значительной мере связаны
с интенсивным земледелием, с
развитием ирригационной системы.
Специфические природные условия
ускоряли процесс разделения труда
и связанную с ним социальную
дифференциацию. Рука об руку с углубляющимся
разделением труда шли концентрация населения
в городах, развитие ремесла, торговли
и дальнейшая специализация труда.
Все эти факторы весьма
интенсивно воздействовали на сознание
человека. Новые хозяйственные виды
деятельности предполагали практическое
овладение многими природными закономерностями
и их понимание. Строительство обширных
ирригационных систем, больших городов,
дворцов, храмов, развитие ремесел и
интенсивное земледелие требовали,
безусловно, большого опыта и знания.
Для их закрепления и передачи
требовались специальная терминология,
понятийный аппарат, что служило
одной из предпосылок дальнейшего
практического развития определенных
областей знания, закладывающих основы
будущих научных дисциплин: математики,
геометрии, механики, астрономии и т.
д. Автономизацию рационального
подхода к реальности от иррационального
можно проследить и в медицине,
где наряду с магической практикой
начинают применяться операции, действительно
исходящие из познания некоторых
естественных функций организма.
Рациональный подход к
явлениям природы, связанный с конкретной
трудовой деятельностью, создал предпосылки
для образования ряда научных
направлений. Этот процесс не мог, однако,
быть завершен до тех пор, пока природа
как целое оставалась персонифицированной
божествами, деятельность и воля которых
познавались лишь посредством религиозных
обрядов. Более того, истолкование «божественной
води» монополизировали священнослужители.
Зависимость индивида от мифологических
представлений в течение всей
долгой истории Месопотамии была
значительной. Источники того времени
свидетельствуют об изменениях, которые
происходили в этой области в
различные периоды. Важным доказательством
секуляризации мышления в области
общественных отношений являются старейшие
сборники правовых норм и предписаний.
Сохранились шумерские и древневавилонские
правовые предписания конца 3-го - начала
2-го тысячелетия до н. э. Регуляция
жизни общества нормами, провозглашенными
правителем, бесспорно, принадлежит
к важным проявлениям процесса автономизации
человеческого мышления по отношению
к универсальному мифологическому
воззрению на мир. Вопрос вины и наказания,
исходящий уже не из традиционно
существующих этических норм, а из
новых экономических и социальных
потребностей правящего класса, выходит
за пределы области религиозной
жизни и в большинстве случаев
избавлен от различных «сверхъестественных»
вмешательств. В постановлениях правители
еще обращаются к божественному
авторитету, но конкретное содержание
правовых мероприятий и их воплощение
носят по преимуществу светский характер
и соединяют текущую практику
с конкретными потребностями
правителя при организации общества
и укреплении собственной власти.