Мифологическая картина мира. Своеобразие мифологического мышления

1. Мифологическая картина мира. Своеобразие мифологического мышления.

Что такое миф! Происхождение мифа

Что такое  мифы? В обыденном понимании - это прежде всего античные, библейские и другие старинные "сказки" о сотворении мира и человека, рассказы о деяниях древних богов и героев - Зевсе, Апполоне, Дионисе, Геракле, аргонавтах, искавших "золотое руно", Троянской войне и злоключениях Одиссея. Само слово "миф" имеет древнегреческое происхождение и означает именно "предание", "сказание".Европейским народам вплоть до XVI-XVII вв. были известны лишь знаменитые и поныне греческие и римские мифы, позже им стало известно об арабских, индейских, германских, славянских, индийских сказаниях и их героях. Со временем сначала ученым, а потом и более широкой публике оказались доступны мифы народов Австралии, Океании, Африки. Выяснилось, что в основе священных книг христиан, мусульман, буддистов также лежат различные, подвергшиеся переработке мифологические предания.

 

Что удивительно: обнаружилось, что на определенной стадии исторического развития более  или менее развитая мифология  существовала практически у всех известных науке народов, что  некоторые сюжеты и рассказы в  той или иной мере повторяются  в мифологических циклах разных народов.

 

Если рассматривать  значение слова «миф» в моем понимании, то его можно определить как своеобразный способ или некоторый канал, по которому одно поколение передавало другому  накопленный опыт, знания, ценности и культурные блага. Причем, так как  передача знаний была от человека к  человеку (так как на раннем этапе  зарождения мифологии письменность отсутствовала), то это был не объективный  способ передачи, что-то терялось, что-то приукрашивалось и т.д. «Миф» по-гречески значит ни что иное как «слово». Миф, следовательно, есть всегда то или иное обобщение, - пишет Лосев, - и те существа, о которых повествует мифология, всегда являются тем или иным обобщением, поскольку им как чему-то общему всегда подчиняется определенная область  действительности как совокупность то или иного множества или  бесконечного числа частных явлений».

 

Сегодня большинство  ученых склоняются к тому мнению, что  секрет происхождения мифа следует  искать в том, что мифологическое сознание явилось древнейшей формой понимания и осмысления мира, понимания  природы, общества и человека. Миф  возник из потребности древних людей  в осознании окружающей его природной  и социальной стихии, сущности человека.

 

Итак, человек  сталкивается с бытием окружающего  мира и целостно переживает это взаимодействие: эмоции и творческое воображение  вовлечены в него в той же мере, что и интеллектуальные способности. Каждое событие обретает индивидуальность, требует своего описания и тем  самым объяснения. Подобное единство, возможно лишь в форме своеобразного  рассказа, должного образа воспроизвести  и переживаемое событие и раскрыть его причинную обусловленность. Именно такой «рассказ» и имеют  в виду, когда употребляют когда  употребляют слово «миф». Другими словами, рассказывая мифы, древние люди использовали принципиально отличающиеся от привычных нам методы описания и интерпретации. Роль абстрактного анализа играла метафорическое отождествление. Например, современный человек говорит, что атмосферные изменения прекратили засуху и вызвали дождь. Но первые земледельцы Ближнего Востока, наблюдая подобное событие, внутренне переживали его совершенно иначе. Им на помощь прилетела долгожданная птица Имдугуд, покрыла небо черными грозовыми тучами и пожрала Небесного быка, чье горячее дыхание спалило посевы.

 

В этом рассказе (мифе) главное - то единство, с каким  переживается, а соответственно мыслится и описывается реальное взаимодействие древнего человека и сил природы. Люди рассказывают о событиях, от которых  зависело само их существование. Они  непосредственно пережили столкновение двух одухотворенных, как им казалось, сил: враждебный, губивший их урожай и  угрожавший тем самым их жизням, и другой, устрашающий (гром), но доброжелательный к ним. Оставалось лишь назвать эти  силы и построить на их именах ассоциативно - метафизический ряд умозаключений, являющих собой причудливую смесь  фантазии и реальности.

 

Следует учитывать, что в глазах первобытного человека сверхприродное пронизывало и поддерживало природное. Отсюда и текучесть природы мифы не объясняют ее, они только ее отражают. Она, это сверхприрода, и дает содержание мифам, столь смущающим наш рациональный ум.

 

Мифологическая картина мира и  мифологический текст

Основой "мифологической картины мира" являются представления  о космосе и хаосе (преодоление  которого есть центральная тема мифа), а также пространстве и времени (т.е. своего рода "мифологический хронотоп").

 

Одно из главных  свойств мифологического пространства - его качественная неоднородность, наличие в нем сакрального  центра и потенциально враждебной периферии; таково, например, пространство, описываемое  фольклорными текстами. Данная неоднородность обусловлена, во-первых, возможными или  обязательными событиями, происходящими  в разных областях этого пространства (поле, лес, кладбище, мельница, хлев, дом, двор и т.д.), во-вторых, свойствами их постоянных обитателей ("хозяев") и, в-третьих, различными присущими  им условиями - природными, рукотворными или мифологическими, причем последние несомненно преобладают. Подобное пространство прерывисто, разделено многочисленными рубежами, впрочем, зыбкими, подвижными, зависимыми, в частности, от суточного и календарного времени (день/ночь, будни/праздник и т.п.).

 

В современном  обыденном сознании пространство также  состоит из фрагментов, различающихся  качествами физическими и мистическими, которые могут иметь квазинаучные объяснения: наличие/отсутствие/разная концентрация положительной или  отрицательной "энергетики" и  пр. Это говорит об универсально психофизиологических механизмов, порождающих архетипические структуры такого рода. "Базовым" переживанием остается, вероятно, эгоцентрическая позиция познающего субъекта (начиная с детского освоения мира человеком), пространство вокруг которого располагается концентрическими зонами, различающимися степенью близости/дальности, освоенности / чуждости, защищенности/ проницаемости.

 

На этом основывается так называемый хронографический принцип  пространственных описаний, характерный  для географических сочинений древности  и средневековья: наблюдатель представляет себя находящимся в центре мира. Отсюда же проистекает кардинальное для фольклорного пространства разделение на "центр" и "периферию", причем к последней категории следует относить скорее не "чужое", а "недоосвоенное", промежуточное (например, поле в былине), примыкающее к рубежу, за которым находится "чужое". Кстати, именно проекция на государственно-политическое пространство России мифологической оппозиции центр/периферия дает противопоставление "столицы" и "провинции" - одно из важнейших для нашей культуры XVIII-XX веков.

 

Во временной  удаленности событий, хранимых памятью  коллектива, можно видеть, по меньшей  мере, трехступенчатую градацию. Во-первых, это события "вчерашнего дня", подлинность которых, в принципе, может быть прямо засвидетельствована  рассказчиком. Во-вторых, это "историческое" прошлое, сообщение о котором передается "непосредственно-коммуникационным" способом (примерно через пять поколений: внуку от деда, слышавшего о нем от "живого свидетеля" - своего деда). В-третьих, это собственно мифологическое (или мифологизируемое) "давно прошедшее", время рождения настоящего миропорядка, живое свидетельство о котором исключено по определению. Данная градация отражает не только временную дистанцию между рассказчиком и самим событием, но и качественную неоднородность прошлого, его различный масштаб, а также распределение сообщений о нем по жанрам: миф - созидание, космос; "история" - война, государство; бытовой рассказ - частная жизнь, современность.

 

Хотя на ранних этапах пробуждения исторического  сознания иногда можно наблюдать "совмещение последнего члена космологического ряда с первым членом исторического (или хотя бы квазиисторического) ряда", "хронотопы" профанической современности, героической истории и космогонического мифа различаются, так сказать, качественно. Обычно миф в своей заключительной части фиксирует скачкообразный переход из одной пространственно- временной системы в другую, от единичности событий мифологических к повторяемости профанных. Тем самым устанавливается соотнесенность мифа с повседневностью; профанное время даже может быть представлено как проекция мифологического - в известном смысле они параллельны.

 

Возникновение из хаоса космоса (ситуация абсолютного  мифологического прошлого) прямо  воспроизводится в обряде (т.е. "в  настоящем"), когда устанавливается  соответствие ритуального и мифологического  времени. Следовательно, происходит возвращение  из "настоящего" в "прошлое", причем обе "нулевые точки" - начало времени и центр пространства - в определенных случаях совпадают. "Чтобы воспроизвести акт творения в ритуале, необходимо уметь находить "центр мира" и тот момент, когда профаническая длительность времени разрывается, время останавливается  и возникает то, что было в "начале"".

 

Таким образом, благодаря своей постоянной активности и неугасающей актуальности миф  как бы постоянно присутствует "здесь" и "сейчас". Можно представить  себе, что для мифологического  сознания существует некая "другая реальность", которая способна актуализоваться  в "нашем" пространстве и оказывать  на повседневную жизнь человека ощутимое влияние (либо благотворное, либо вредоносное - в зависимости от ситуации).

 

Для архаических  традиций не просто характерна вера в  реальность мифа - в них словно бы непосредственно присутствуют воплощенные  образы мифологических персонажей. У  сибирских народов, например, они "способны превращаться в видимый мираж, в  тени, как бы материализовываться, становиться  видимыми, вмешиваться в жизнь  людей, помогая в лечении, в охоте", вселяясь в человека или уходя  от него; В.Я. Пропп предлагал называть этот феномен"вторым виденьем" (чтобы отмежеваться от термина "фантазия",как раз обозначающего то, что в действительности не существует, а создано творческим усилием).

 

Наблюдения  за ритмами ежегодно засыпающей и  возрождающейся природы, за периодической  сменой годовых сезонов, фаз лунного  месяца, дня и ночи, порождают  скорее циклическое, чем линейное ощущение времени. Ход его осмысливается не как необратимая последовательность, составленная из сменяющих друг друга неповторимых, но взаимообусловленных событий, участниками которых являются единственные в своем роде персонажи (индивидуальные или коллективные), а как навечно установленный сценарий "первособытий" с их циклически воспроизводимыми последствиями и контекстами; этот сценарий вновь и вновь проигрывается в обрядах и других текстах культуры.

 

Основой концепции "линейного" времени является, вероятно, понимание необратимости  возрастных изменений в течении человеческой жизни; проекция подобных обобщенных наблюдений на социальный и космический уровни (которые на определенном этапе общественного развития слабо различаются) приводит к появлению идеи "исторического" времени.

 

Модели "циклическая" или "линейная" доминируют в тех  или иных традициях (Индия и страны буддийской культуры, с одной стороны, христианский мир, с другой), однако их сочетание - с попеременным преобладанием, в виде компромиссного синтеза - обнаруживается практически повсеместно. Продуктом такого рода синтеза является, например, представление о круговороте реинкарнируемых душ в чередовании смертей и новых рождений всех живых существ; эта концепция получила сложную разработку в религиозно-философских учениях Индии, но в гораздо более примитивной форме ее легко обнаружить и во многих архаических культурах.

 

По основной своей направленности миф этиологичен, т.е. он, прежде всего объясняет возникновение мира и людского рода. Как уже было сказано, это всегда рассказ о прошлом, к которому возводится происхождение нынешнего положения вещей (относящегося к космосу, к социальной общности, к отдельному человеку). Это касается как благоприятных сторон жизни (возникновение культурных достояний, включая предметы, тексты и обычаи), так и отрицательных (появление смерти, болезней, пороков и т.п.), что в свою очередь подразумевает изначальное совершенство эпохи первотворения.

 

Отсюда проистекают  представления о гармоническом  миропорядке в прошлом ("золотой  век" греческой мифологии, "добрые старые времена" обыденного сознания, "благополучная советская эпоха" и т.п.), о его нарушении в  настоящем и о всеобщей деградации человеческого общества и самого человека, его нравственной и физической природы.

 

Об ожидаемом  будущем рассказывают эсхатологические мифы, т.е. мифы о конце мира. Сюда относится ожидание надвигающейся  космической катастрофы, конкретные воплощение которой (Страшный суд и  светопреставление, "тепловая смерть" вселенной, оскудение природных  ресурсов, истоньшение озонового слоя) уже зависят от арсенала знаний и образов, имеющих определенную культурно-историческую обусловленность.

 

Эсхатологические  мифы можно представить себе как  обращенную вспять космогонию: конец  света есть обратный переход от космоса  к хаосу. Впрочем, "мифологическому хронотопу" знаком и образ грядущего царства справедливости (ожидание рая на земле, построения коммунистического общества, исламского государства и других форм "правильного" мироустройства и т.д.), также соотносимый с изначальной гармоничностью эпохи первотворения.

 

Надо добавить, что эсхатологические темы могут  разрабатываться как в рамках времени циклического (например, древнеиндийская  эсхатология, предполагающая периодическое  разрушение и возникновение огромной длительности космических эр, своего рода эонов - "кальп" или "юг"), так и "разомкнутого" линейного (такова христианская апокалиптика).

 

Мифологическая картина  мира.

Высшим уровнем первобытного сознания являлась мифология. Мифология  — это некоторый «до-теоретический» способ обобщения, систематизации стихийно-эмпирических, обыденных знаний.

Миф есть прежде всего способ обобщения мира в форме наглядных образов. В первобытности отдельные стороны, аспекты мира обобщались не в понятиях, как сейчас, а в чувственно-конкретных, наглядных образах. Совокупность связанных между собой таких наглядных образов выражала мифологическую картину мира.