Классическая немецкая философия

Синтез категорий  чистое бытие и ничто дает категорию 

становление, а от нее возможен переход к  наличному, т.е. какому-то

определенному бытию. Такова схема, предлагаемая Гегелем.

Если диалектический процесс возникновения Гегель стремится  выразить при помощи

категории становления, то процесс исчезновения, уничтожения  выражается им при

помощи категории  снятие. Необходимо иметь в виду, что немецкий глагол

aufheben — снимать  — имеет много значений, в том числе негативных: прекращать, отменять, упразднять, ликвидировать. Но одновременно он имеет и ряд позитивных значений: сберегать, сохранять, обеспечивать. Соответственно существительное aufheben означает и отмену и сохранение. Гегель ссылается и на латинский язык, где глагол tollere имеет два значения: 1) уничтожать, отрицать, убирать и 2) возвеличивать. Философ не случайно использует языковую полисемию. В ней в данном случае выражается стихийная диалектика и ее главная черта: тождество противоположностей. В мире ничего не погибает бесследно, а служит

материалом, исходной ступенью для появления  нового. Эта закономерность

отражается  категорией снятие, а также категорией отрицание, которую

Гегель широко применяет в своей философской  системе. Каждая категория выражает

один какой-либо момент, аспект процесса развития и  служит одновременно исходным

пунктом для  следующей категории, которая отрицает, снимает предшествующую

категорию. Новое отрицает старое, но отрицает диалектически не просто

отбрасывает его в сторону и уничтожает, а сохраняет и в переработанном виде

использует  жизнеспособные элементы старого для  созидания нового. Такое

отрицание Гегель называет конкретным.

Отрицание для  Гегеля не одноактный, а по сути дела беско­нечный процесс. И в

этом процессе он всюду находит связку из трех элементов: тезис — антитезис

— синтез. В  результате отрицания какого-либо положения, принимаемого за

тезис, воз­никает противоположение (антитезис). Последний  с необходи­мостью

подвергается  отрицанию. Возникает двойное отрицание, или отрицание

отрицания, что ведет к возникновению  третьего звена, синтеза. Оно на более

высоком уровне воспроизводит не­которые черты  первого, исходного звена. Вся эта

конструкция называется триадой.

В философии  Гегеля триада выполняет не только методологи­ческую функцию, но и

функцию системосозидающую. Это не толь­ко содержательный принцип, или закон

диалектики, но и способ построения системы. Вся  архитектоника, структура

гегелевской фи­лософии подчиняется тройственному  ритму, строится в

соответст­вии с требованиями триады. В целом  философия Гегеля делится на три

части: —  логику, философию природы и философию  духа. Это не рядоположенные

части, которые  можно поменять места­ми. Это триада, где каждая часть выражает

закономерный  этап диалектического развития. По крайней мере, так считает сам

Ге­гель. Логику он делит тоже на три части: учение о бытии, учение о сущности

и учение о  понятии. Каждая из указанных частей также является триадой. Учение

о бытии, например, включает в себя: 1) определенность (качество), 2) величина

(количество), 3) мера. Качество состоит из трех  частей: 1) бытие, 2) наличное

бытие, 3) для-себя-бытие. Бытие, о чем мы уже говорили, это  триада: чистое

бытие —  ничто — становление. Здесь достигнут  предел деления, или триада,

состоящая из категорий, каждая из которых не может  быть разложена на триады.

Нет ни возможности, ни необходимости излагать всю эту  сложную систему больших

и малых триад. Остановимся на не­которых наиболее важных моментах.

присущему ей качеству. В силу качествен­ной определенности вещи не только

отличаются  друг от друга, но соотносятся между  собой.

Категория качества предшествует в логике Гегеля категории  количества.

Такой порядок  в общем соответствует истории  че­ловеческого познания. Дикари (как

и дети) различают  вещи по их качественной определенности, хотя не умеют

считать, т.е. не знают количественных соотношений.

Синтезом  качественной и количественной определенности выступает мера.

Каждая вещь, поскольку она качественно определена, есть мера. Нарушение меры

меняет качество и превращает одну вещь в другую. Происходит перерыв

постепенности, или качественный скачок.

Гегель решительно выступает против плоского эволюционизма, признающего лишь

постепенный переход от одного качественного  состояния к другому. «Говорят:

в природе  не бывает скачков... Но мы показали, что  вообще изменение бытия

суть не только переход одной величины в другую, но и переход качественного в

количественное  и наоборот, становление иным, представляющее собой перерыв

постепенности, и качественно другое по сравнению  с предшествующим состоянием».

Вода через  охлаждение не становится твердой постепенно, не делается сначала

кашеобразной, чтобы затем, делаясь постепенно все тверже и тверже, достигнуть

консистенции  льда, а затвердевает сразу. Уже достигнув  температуры точки

замерзания, она всё еще может полностью  сохранить свое жидкое состояние, если

она остается в покое, и ничтожное сотрясение приводит ее в твердое состояние.

Гегель приводит и другой пример, но уже из моральной  области. Здесь также

имеют место  переходы количественных изменений  в качественные, и «разность

качества» оказывается  основанной на разности величин. Так, благодаря

количественным  изменениям мера легкомыслия оказывается  превзойденной и в

результате  появляется нечто совершенно иное, а именно преступление.

Качественный  скачок может превратить право в  неспра­ведливость, добродетель —

в порок. Любопытно  и такое рассуж­дение философа: государства  при прочих

равных условиях по­лучают разный качественный характер благодаря их различию

по величине. Законы и государственный строй  превращаются в нечто другое,

когда увеличивается  объем государства и возрастает число граждан. Государство

имеет меру своей величины, превзойдя которую  оно неудержимо распадается при

том же го­сударственном устройстве, которое при другом размере  состав­ляло

его счастье  и силу.

Гегель убедительно  обосновывает то, что позднее получило название закона о

переходе  количественных изменений в каче­ственные  и, наоборот путем скачков.

Развитие  науки и общест­венной практики подтвердило правильность открытого

Гегелем этого  диалектического закона.

Диалектика  перехода количества в качество отвечает на во­прос о форме 

развития  всех природных и духовных вещей. Но остается еще более важный вопрос о 

движущей  силе, импульсе этого развития. И  здесь Гегель ищет ответа не в

потустороннем мире, а в самой действительности. Формулирует он этот ответ в 

учении о  сущности. «Одним лишь блужданием из одного каче­ства в другое и

одним лишь переходом из качественного в  ко­личественное и наоборот дело еще не

окончено, а  имеется в вещах нечто пребывающее, это пребывающее есть, прежде

всего, сущность».

Качество, количество, мера — все это, как уже говорилось, категории бытия.

Это формы, в  которых мы воспринимаем дей­ствительность, и воспринимаем

эмпирически, опытным путем. Но опытным путем  невозможно постичь сущность

вещей. Сущ­ность  есть внутренняя основа бытия, а бытие  — внешняя форма

сущности. Нет  чистых сущностей, они выражаются, проявляются  в формах бытия.

Сущность  есть то же бытие, но на более вы­сокой ступени. Сущность, как

внутренняя  причина бытия, не тождественна с  последним, она отлична от него.

Иными словами, сущность познается из противоположности  непосредственному

бытию. Значит, познание должно идти вглубь, вскрывать  в яв­лениях их

сущность.

В чем же, по Гегелю, заключается эта потаенная  сущность бытия? Кратко говоря, в

его внутренней противоречивости. Все существующее содержит в себе

противоречие, единство про­тивоположных моментов.

     Тождество, единство противоположностей  — ключевое понятие логики  Гегеля.

Обыденное сознание испытывает страх перед противоречием, считая его чем-то

ненормальным. Да и формальная логика с ее законами (не противоречия,

исключенного  третьего) запрещает логические противоречия. Гегель говорит  много

нелюбезных  слов в адрес этой логики. Но фактически он не против формальной

логики, а  против ее абсолютизации. Такая логика не может претендовать на роль

всеобщей  методологии в противовес диалектике. В этом случае формальная логика

пре­вращается в метафизику. Правильно истолкованная  формальная логика запрещает

абсурдные противоречия, противоречия доктринальные, словесные, вносящие

путаницу  в рассуждения. Эти требования выполняет  и Гегель, иначе его бы просто

не поняли. Но кроме противоречий неправильного  рассуждения, имеются

противоречия  реальные, противоречия самой жизни. И от них избавиться не удается

никому. «Противоречие  — вот что на самом деле движет миром, и смешно говорить,

что противоречие нельзя мыслить».- «Противоречие есть корень всякого движения и

жизненности, лишь, поскольку оно имеет в  самом себе проти­воречие, он движется,

обладает  импульсом и деятельностью».

Противоречие  ведет вперед, оно является принципом  всякого самодвижения. Даже

самый простой  вид движения — перемеще­ние тела в пространстве — представляет

собой постоянно  возни­кающее и тут же разрешающееся  противоречие. Нечто

движется  не только потому, что оно теперь здесь, а в другой момент там, но и

потому, что  оно в один и тот же момент и  здесь, и не здесь, т.е. и находится,

и не находится  в данной точке траектории. Гегель предлагает «вместе с

древними  мыслителями» признать противоречия, обнаруженные ими в движении. Но

отсюда не следует, что движения нет, а, напротив, следует, что движение есть

существующее  противоречие.

«Древние  диалектики», а это философы элейской школы и, прежде всего Зенон,

вскрыли в  своих апориях объективные про­тиворечия, присущие движению,

пространству, времени. Но по­скольку любые противоречия считались

недопустимой  анома­лией, ошибкой логического  рассуждения, то вскрытые

противо­речия были объявлены видимостью, порождаемой  несовершенством

чувственного  познания. А по своей сути постигаемый  разу­мом мир лишен и

движения, и  многообразия.

Аналогичный ход рассуждения у Канта: попытка  разума по­стичь вещи в себе

приводит  к антиномиям, т.е. к неразрешимым логическим противоречиям. По Канту

следует признать бесси­лие разума и непознаваемость  мира. Гегель же с этим не

согла­сен: вскрытые противоречия свидетельствуют  не о бессилии ра­зума, а о

его мощи. Антиномии  не тупик, а путь, ведущий к истине. «Так как каждая из

двух противоположных  сторон со­держит в самой себе свою другую и ни одна из

них не может  быть мыслима без другой, то из этого  следует, что ни одно из

этих определений, взятое отдельно, не истинно, а истинно  лишь их единство.

Это есть истинно  диалектический способ рассмот­рения  этих определений, равно

и истинный результат».

Нельзя метафизически  отрывать конечное от бесконечного, прерывность  от

непрерывности, свободу от необходимости и т.д. В этом суть диалектического

способа мышления.