Кальвин Ж. О христианской жизни

 

Мы, я говорю, достигнем  этого, если будем твердо знать, что  людская злоба не должна нас останавливать, что в людях надо видеть образ  Бога, который своим совершенством  и достоинством может и должен подвигнуть нас на любовь ко всем людям  и затмить все их недостатки, которые  могли бы отвратить нас от любви.

 

7. Следовательно, тоща умертвим мы плоть, когда совершим милосердный поступок (charite). Это достигается не только выполнением своих обязанностей по отношению к ближнему, но истинно братской любовью.

 

Ибо вполне возможно, что внешне кто-нибудь полностью  выполнит свой долг в отношении ближнего, но тем не менее он выполнит его не надлежащим образом. Есть много людей, желающих казаться щедрыми, и, однако, либо гордым видом, либо надменной речью они попрекают тех, кого одаривают. Так мы дошли до нынешней беды, состоящей в том, что большинство людей, подавая милостыню, унижают.

 

Такой извращённости  не должны бы допускать даже язычники. Ведь Господь требует от христиан гораздо большего, чем радостное  и весёлое лицо, Он требует, чтобы  их благодеяния были гуманными и  необременительными.

 

Прежде всего нужно, чтобы они поставили себя на место того, кто нуждается в помощи, чтобы они сжалились над ним, как если бы сами разделили его участь, и чтобы они, помогая, испытывали к нему такое же сострадание, как к самим себе.

 

Кто будет помогать своим братьям именно с таким  чувством, не только не осквернит доброе дело заносчивостью или упрёками, но и не станет презирать за нищету того, кому благотворит, и не пожелает поработить его как своего должника; так, мы не глумимся над больным членом, для исцеления которого прилагает  усилия всё тело; и не думаем, что  он особенно обязан другим членам, потому что они больше потрудились для  него, нежели он для них. Ибо члены  тела связаны друг с другом не случайным  образом, но это, скорее всего, исполнение долга перед законами природы; и  от этого нельзя отказаться, не вызвав ужасных последствий.

 

Отсюда вывод: нельзя считать себя, как это обычно делают, свободными от обязательств и расквитавшимися  по счёту, если долг в каком-то одном  отношении не выползней. Ведь когда богатый даёт что-то от себя, он часто пренебрегает остальными обязательствами, освобождая себя от них, как если бы они не имели к нему отношения.

 

Напротив, пусть каждый помнит, что он должник своих ближних в отношении всего, чем владеет и что в его власти; он не должен ограничивать свою обязанность благотворить, если только у него есть на это возможность; по мере того, как эта возможность возрастает, она должна претворяться в милосердие.

 

8. Поговорим подробнее  о другой стороне самоотречения,  которая зависит от Бога.

 

Достаточно показать, каким образом она должна влиять на наши терпение и снисходительность.

 

Прежде всего, когда  мы ищем способа жить и отдыхать в своё удовольствие, Писание всегда призывает нас, доверившись Богу вместе со всем, что имеем, подчинить  Ему влечения сердца, чтобы их укротить. Мы с безудержной яростью и  необузданной алчностью жаждем могущества и почестей, ищем власти, накапливаем  богатства и собираем всё, что  способствует, как нам кажется, роскоши  и великолепию.

 

С другой стороны, мы боимся и отчаянно ненавидим бедность, убожество, унижение и избегаем их как только можем.

 

Поэтому очевидно, как  тревожно на душе у тех, кто устраивает жизнь по собственному разумению, сколько  ухищрений используют они и какими муками себя мучают, лишь бы добиться того, к чему влекут их алчность и тщеславие, избежать бедности и низкого положения.

 

Для того, чтобы верующие не попадали в такого рода западни, они должны держаться вот какого пути.

 

Главное, нельзя желать, или надеяться обрести, или воображать иной способ благоденствия, чем Божье  благословение, поэтому люди должны безбоязненно полагаться и опираться  на него.

 

Разумеется, плоть  может сама осуществить свой замысел, когда изобретательно добивается почестей и богатства, либо прилагая к тому собственные усилия, либо с помощью благосклонных людей; тем не менее, очевидно, что всё это — ничто, и мы никогда не сможем преуспеть ни смекалкой, ни трудолюбием, если Господь не будет помогать нам в том и другом.

 

И напротив, одно его  благословение проложит путь через  все преграды, чтобы привести нас  к счастливому завершению всех дел.

 

Более того, даже если бы мы могли приобрести богатство  или добиться почестей без благословения, тем не менее, там, где тяготеет Божье  проклятие, невозможно вкусить и  малую толику блаженства; и мы не получим ничего, что не принесло бы беды, если над нами нет его  благословения. Следовательно, было бы крайним безумием домогаться того, что может принести нам лишь несчастье.

 

9. Поэтому, если  мы верим, что единственный  способ преуспеть заключён в  Божьем благословении и без  него нас ожидают нищета и  бедствия, то мы обязаны не  жаждать богатства и почестей слишком страстно, полагаясь на свой ум, рвение или покровительство людей либо случая; мы обязаны всегда взирать на Бога, чтобы под его водительством занять то положение, которое угодно Ему.

 

Тогда мы не будем стремиться завладеть богатством, добиться почестей правдой или неправдой, силой  или хитростью или другими  неправедными путями; но будем искать тех благ, которые не нарушат нашей  невинности перед Богом.

 

Ибо кто же, совершая обман, хищения или другие преступления, может рассчитывать на Божье благословение? Ведь поскольку оно помогает только тому, кто чист в помыслах и поступках, то человек, желающий благословения, должен быть чужд беззаконию и всякому злому умыслу.

 

Более того, Божье благословение  — словно узда, сдерживающая нас, чтобы  нас не спалила неумеренная страсть  к обогащению и чтобы мы не старались  тщеславно возвыситься. Разве не бесстыдство полагать, что Бог должен помочь приобрести то, чего мы желаем вопреки его слову?

 

Разве Он будет способствовать своим благословением тому, что проклинает своими устами!

 

В конце концов, даже если дела не пойдут в соответствии с нашими надеждами и желаниями, эта мысль не позволит нам отчаяться  и проклясть судьбу. Ибо мы будем  знать, что это ропот на Бога, по воле которого распределяются и бедность, и богатство, и презрение, и почести.

 

В общем, всякий, кто  положится на Божье благословение (как было сказано выше) , не станет дурными и окольными путями искать ничего из того, что люди жаждут с безудержной алчностью, так как он будет знать, что это не пошло бы ему на пользу. А если ему выпадет удача, то он не припишет её своему рвению, умению, случаю, но признает, что это — от Бога.

 

С другой стороны, если он почти ни в чём нe может продвинуться и даже отстаёт, в то время как другие поднимаются, как хотели, всё выше и выше, — то он всё равно будет переносить бедность терпеливее и сдержаннее, чем нечестивый переносит достаток меньше желаемого.

 

Ибо уповающий на Божье  благословение человек получит  утешение, которое успокоит его больше, чем все богатства на свете, даже если бы он собрал их в одну кучу: потому что он будет помнить, как это  и нужно для его спасения, что  всё происходит по Божьей воле.

 

Мы видим, что такое  же настроение духа было у Давида, когда, следуя Богу и предав себя его власти, он уверял, что подобен дитяти, отнятому от груди матери, и что он не входил в великое и для него недосягаемое (Пс 130:12).

 

10. Недостаточно, чтобы  верующие сохраняли терпение  и умеренность только в этом  отношении; они должны относиться  так ко всем событиям, которые  случаются в жизни. 

 

Поэтому человек не отрёкся от себя надлежащим образом, если не предал себя во власть Бога настолько, что охотно подчиняет свою жизнь  водительству его воли.

 

Пребывающий в таком  расположении ума и духа не посчитает  себя несчастным, что бы ни случилось, не будет сетовать на своё положение, как бы косвенно обвиняя Бога.

 

А насколько такое  расположение духа необходимо, станет ясно, если мы посмотрим, скольким разным несчастьям мы подвержены. Есть тысяча бед, которые мучают нас постоянно, одна за другой. То чума нас терзает, то война, то мороз лишает нас урожая и грозит нуждой; то смерть уносит от нас жену, детей и других близких; иногда в нашем доме случается  пожар. От этого люди ненавидят жизнь, проклинают день своего рождения, не терпят небес и света, хулят Бога; и  так они то изощрённо кощунствуют, то обвиняют Его в несправедливости и жестокости.

 

Напротив, верующий человек  должен видеть во всём этом Божье милосердие и отеческую доброту.

 

Поэтому даже если он сокрушается из-за смерти близких и опустевшего дома, он перестанет благословлять Бога; скорее, ему придёт в голову мысль, что, поскольку Божья милость обитает в его доме, тот не опустеет.

 

Если случится так, что нивы и виноградники побиты и  разорены градом, морозом или бурей, и человек предвидит, что ему  угрожает голод, он всё же не падёт  духом и не станет роптать на Бога, но ещё сильнее укрепится в  вере, говоря в сердце своём: “А мы, народ Твой и Твоей пажити овцы...” (Пс 18:13).

 

Какой бы ни случился недород, Бог всегда пошлёт нам пропитание.

 

Если верующий страдает от болезни, он подчинится страданию  настолько, чтобы утратить терпение и сетовать на Бога: но, взирая на справедливость и доброту небесного Отца, проявляющиеся  в наказании, тем самым больше укрепится в терпении.

 

Короче говоря, что  бы ни случилось, верующий, зная, что  он всё получает из рук Господа, примет это с миром в душе и не проявляя неблагодарности, дабы не противиться  воле Того, кому он вручил себя.

 

Главное, чтобы сердце христианина оставило безумное и  ничтожное утешение язычников: приписывать  несчастья судьбе, чтобы не терпеливее переносить их. Ведь философы утверждают, что бессмысленно гневаться на судьбу, ибо она безрассудна и слепа  и пускает свои стрелы наугад, поражая  добрых и злых без разбора[13][3].

 

В отличие от этого, правило благочестия гласит, что  благоприятным и несчастливым случаем управляет длань Божья, которая не по необдуманным порывам, а по справедливости распределяет как добро, так и зло.

 

Глава III

О ТЕРПЕЛИВОМ НЕСЕНИИ  КРЕСТА,

ЧТО ОТЧАСТИ ОЗНАЧАЕТ ОТРЕШИТЬСЯ ОТ САМИХ СЕБЯ

 

1. Но любовь верующего  человека должна простираться  выше — туда, куда Христос зовёт  всех своих учеников: каждый должен  взять свой крест (Мф 16:24).

 

Все, кого Господь усыновил и удостоил общения как своих  детей, должны готовиться к суровой  и тяжкой жизни, полной трудов и неисчислимых бед. Такова воля небесного Отца: испытать своих служителей, дабы удостовериться в их преданности.

 

Он установил это  в отношении Христа, своего первородного Сына, и Ему следуют остальные  дети. И хотя Христос был его возлюбленным Сыном, в котором Он всегда находил отраду (Мф 3:17; 17:5)[14][1], мы видим, что Он отнюдь не щадил Его и не смягчил его участи в этом мире; поэтому можно сказать, что Христос не только постоянно скорбел, но и вся его жизнь была образцом вечного креста.

 

Апостол указывает  причину: Христа следовало научить  послушанию страданиями (Евр 5:8). Неужто мы избегнем доли, которой должен был покориться наш глава Христос, тем более, что Он претерпел её ради нас, дабы подать нам пример терпения? Поэтому апостол предупреждает, что Бог назначил этот удел всем своим детям, желая предопределить им быть подобными образу Христа (Рим 8:29). От того мы постигаем высшее утешение, что, претерпевая всевозможные лишения, вызванные непредвиденными и горестными событиями, разделяем крест Христов, дабы, как и Он, миновав пучину горестей, прийти к небесной славе и достичь её, как и Он, многими скорбями (Деян 14:22).

 

Св. Павел наставляет нас, что когда участвуем в  Его страданиях, то познаём силу Его воскресения; а когда мы участвуем  в Его смерти, то тем самым готовимся  к вхождению в Его блаженную  вечность (Флп 3:10).

 

Сколь же это целительно для смягчения горечи, которую  несёт с собою крест! Ведь чем  горше мы скорбим, чем сильнее  угнетены лишениями, тем надёжнее укрепляется  наше общение со Христом[15][2].

 

Когда мы соединяемся  с Ним подобными узами, то испытания  не только принимаются нами с благословением, но и служат опорами, весьма помогающими  приблизить наше спасение.

 

2. Господь Иисус  должен был нести крест и  терпеть скорби лишь для того, чтобы выказать и подтвердить  своё послушание Богу-Отцу: мы  же должны вечно печалиться  в этой жизни по многим причинам.

 

Главное в том, что  от природы мы слишком склонны  возвышать себя и всё приписывать  себе, и, если сами не видим нашего неразумия, тотчас переоцениваем свою добродетель  и нисколько не сомневаемся, что  она преодолеет любые трудности. Отсюда исходит самовосхваление  при тщетном и безумном доверии  к плоти, которое затем побуждает  нас превозноситься перед Богом, будто нам хватило бы своих  сил без его милости.

 

С этой дерзостью можно  совладать, лишь показывая на опыте, сколь мы неразумны и уязвимы.

 

Вот почему Бог сокрушает  нас то позором, то бедностью, то болезнью, то смертью родных, то иными бедами, от которых мы едва не гибнем, не в силах их вынести. А будучи униженными, мы учимся испрашивать его силу, ибо только она укрепляет и поддерживает нас под бременем многих тягот.

 

Даже самые святые люди, хотя и знают, что их твёрдость  основана на Божьей милости, а не на их собственной добродетели, тем  не менее, были бы излишне уверены  в своей силе и выдержке, если бы Господь не приходил их к более  глубокому самопознанию посредством  крестного испытания.

 

Сам Давид, поражённый таким высокомерием, как бы в беспамятстве говорит; “И я говорил в благоденствии  моём: “не поколеблюсь вовек”. По благоволению Твоему, Господи, Ты укрепил гору мою; но Ты сокрыл лицо Твоё, и я смутился” (Пс 29:78).

 

Он признаёт, что  благоденствие помутило и притупило  его разум, так как, не думая о  Божьей милости, от которой он зависит, вознамерился найти опору в себе и посмел поручиться за своё постоянство. Если это случилось с таким  великим пророком, то кто из нас  не должен постоянно бодрствовать, чтобы уберечься от подобного?

 

То, в чём люди заблуждались, воображая себя очень сильными и  твёрдыми в спокойные времена, они  постигали, пережив испытания, ибо  то прежнее было лицемерием.