Шпаргалка по "Журналистике"

В конце 80-х годов в  журнал приходит А.П. Чехов как официальный  редактор беллетристического отдела и  как автор очерков и рассказов.

Нельзя не признать, что  «Русская мысль» по составу сотрудников  была наиболее интересным журналом 80-х  годов.

Каждая книжка, по принятому  обычаю, делилась на две части: первую составляли художественные произведения и статьи научно-исторического содержания; вторую – публицистические статьи. В эту часть входили подотделы: «Новые книги», «Внутреннее обозрение», «Политические заметки», «Театральные рецензии», «Земство». Позднее появились  рубрики – «Смесь», «Современное искусство», «Очерки русской жизни» (обзор провинциальной печати), «Заметки по внешним делам» и очень обширная «Библиография». Последняя имела  свое собственное оглавление и занимала до пятидесяти страниц. Библиография «Русской мысли» велась в духе аннотаций, исключавших оценку книг, т.е. совсем не так, как в демократических журналах 60-х годов, всегда высказывавших свою точку зрения в библиографических заметках.

Поначалу одним из ведущих  был отдел «Русская жизнь», где  печатались многочисленные очерки о  России и затрагивался крестьянский вопрос. К нему примыкал отдел «Земство». Редакция возлагала на земство большие  надежды, о чем громко заявила  в №2 «Русской мысли».

В отделе науки печатались статьи прогрессивных русских ученых, пропагандистов естественнонаучного  материализма, защитников передовой  науки – К.А. Тимирязева («Опровергнут ли дарвинизм?»), А.Г. Столетова («Энергия солнца», «Гельмгольц и современная  физика») и др.

Беллетристический отдел  заметно улучшился после 1884 г., когда  в «Русскую мысль» волей-неволей  перешли писатели, ранее принадлежавшие к кругу «Отечественных записок». Здесь печатались: Г. Успенский, Чехов, Короленко, Гаршин, Мамин-Сибиряк, Григорович, Златовратский, Эртель, Плещеев, Апухтин, Пальмин, Майков. Из иностранных писателей  редакция охотно переводила польских авторов – Г. Сенкевича и Э. Ожешко.

Программа издания в значительной степени определялась статьями самого Гольцева и публицистов, близких  к либеральному народничеству. Объявляя себя защитницей земельной общины, «Русская мысль» выступила «за ее постепенное превращение в свободный  союз на основе общинного землевладения». Государство обязано «представить общине полный простор и не вмешиваться  в ее внутренние распорядки», – писал  Гольцев в предисловии к «Внутреннему обозрению» (1880, №1).

Обстоятельно по вопросам общины журнал высказался в статье Иванюкова «Общинное землевладение» (1885, №1). В основе его взглядов лежало убеждение, что капитализм проникает  в русскую общину извне, ибо в  ней самой нет предпосылок  для его развития. Интеллигенции  надо только придумать средство для  того, чтобы укрепить общину и восстановить общинную собственность там, где  она уже разрушена. Статья Иванюкова  считалась одной из наиболее крупных  теоретических работ либерального народничества в журналистике 80-х  годов. Его точку зрения с небольшими поправками разделял и Гольцев. Но вера в общину уже не связывается с  революционным преобразованием  общества.

Для того чтобы вывести  народ из нужды и неграмотности, журнал устами Гольцева призывал государство  «опереться на здоровые силы русской  интеллигенции». Но так как между  последней и крестьянством существует досадное «непонимание», им необходимо сближаться. Образованные люди должны изучать народный быт и распространять знания. А чтобы интеллигенция, хорошо познавшая народ, могла сыграть  свою благородную роль, ей нужны  конституция и представительные учреждения. «Скромные желания русского общества заключаются, – писал Гольцев  в статье «Новый год» (1881, №1), – в  стремлении достигнуть либеральных  законов, которые высоко подняли  бы авторитет власти в глазах всех образованных людей».

Не удивительно, что страницы журнала пестрят множеством верноподданнических  фраз и выражений, чего не было ни в  одном подлинно демократическом  издании 60–70-х годов. Царский суд  назван «правым и милостивым», день «освобождения» крестьян – «вечно славным днем» и т.д.

Редакция не раз предоставляла  слово либеральным народникам и  буржуазным ученым для полемики против марксизма, прикрывая их наскоки  до поры до времени видимостью «объективизма».

В 1880 г. «Русская мысль» напечатала обширную статью Иванюкова «Синтез  учений об экономической политике» (№2, 3, 9). Автор заявляет, что есть две политэкономические школы: свободной  конкуренции, т.е. капиталистическая, и  социалистическая. Отрицательно относясь к школе «свободной конкуренции» в политэкономии, автор не лучше отзывается и о социалистической. Сам он придерживается третьей школы – «реалистической», которая, не изменяя основ современного общества, желает найти способ более равномерного распределения благ культуры между всеми классами населения. Требования социалистической школы осуществить нельзя – для них «не имеется» подходящих условий: «чувства, нравы, понятия громадного большинства современного общества делают невозможными общественные формы, на которые указывает социализм». А потому попытки насильственно ввести их неминуемо потерпят неудачу, заявляет Иванюков, и вместо общего блага произойдет лишь «бедственное и напрасное сотрясение общественного организма» (1880, №2).

Объективно излагая в  №9 отдельные стороны теории Маркса, например положение о пролетариате как могильщике капитализма, об экономических  принципах социализма, и даже отвергая наиболее грубые выпады против социализма, Иванюков тем не менее в целом  фальсифицирует марксизм, навязывает ему несвойственные выводы и рассуждения. Он ставит Маркса в один ряд с  Дюрингом и буржуазными экономистами – Шмоллером, Ланге, Вагнером, не признает учения о классовой борьбе и лишает марксизм революционной действенности.

Извращая революционную  сущность марксизма, «Русская мысль» пыталась очернить рождавшееся в конце XIX в. русское социал-демократическое  движение. Обращаясь к «нашим русским  социал-демократам, агитирующим в  народе коммунистическую революцию, превратно  понявшим учение Маркса и поэтому  полагающим, что оно солидарно  с их деятельностью», автор советует «одуматься». Социализм наступит без  борьбы, сам по себе, когда «труд  откажется выносить далее свою капиталистическую  оболочку» (1880, №9). Вот беспримерный образчик буржуазного искажения  марксизма! Иванюков сознательно разрывает  социализм и политическую борьбу.

В 90-е годы редакция печатает статьи В.В. (Воронцова), Южакова, Михайловского, которые открыто полемизируют с  марксистами, хотя еще «в приличном  тоне»[171], а также Петрункевича, одного из организаторов кадетской партии. Гольцев пытается спорить с Плехановым. Журнал вовсю расхваливает книгу  Воронцова «Судьбы капитализма  в России». Не удивительно, что в 1893 г. редакция отклонила работу В.И. Ленина «Новое хозяйственное движение в крестьянской жизни» (рецензия на книгу Постникова). Нет ничего неожиданного и в том, что Гольцев после 1905 г., напуганный революцией, становится кадетом, а «Русская мысль» – органом  кадетской партии. В последние  годы редактировали ее Кизеветтер и  Струве. Закрыт журнал был в середине 1918 г. как контрреволюционное издание.

Позицию, во многом отличную от взглядов Гольцева на вопросы общественной и литературной жизни, занимали в  журнале демократические писатели – Г. Успенский, Чехов, Короленко, Шелгунов, вынужденные сотрудничать там, в 80-е  годы. Успенский, например, не разделял мнений руководителя «Русской мысли» и его основных сотрудников, ему  был чужд оптимизм относительно спасительной миссии русской общины, иначе оценивал он революционную борьбу западноевропейского  пролетариата, теорию научного социализма. Об этом говорят его очерки: «Равнение  под одно», «Выпрямила», «Горький упрек» и др.

Замечательный русский публицист  Н. В. Шелгунов также имел мало общего с редакцией «Русской мысли». Привлекая  революционера-демократа Шелгунова  к работе, Гольцев и Лавров не собирались рисковать журналом. Они  очень строго редактировали его  рукописи и так придирались, что  Шелгунов в письмах не мог удержаться от жалоб: «Не скрою от Вас, что  я вступил в «Русскую мысль» с  традициями прежней журналистики («Современник», «Русское слово», «Дело»). Эти журналы  давали большой простор своим  сотрудникам (и «Отечественные записки» держались того же). Я радовался, что буду работать в неподцензурном журнале, но, увы! Встретил самое жестокое отношение к моим статьям»[172].

На протяжении 1886–1891 гг. Шелгунов печатал в «Русской мысли» чрезвычайно разнообразные по тематике «Очерки русской жизни», в которых  содержались отклики на злобу  дня и ставились крупные общественные проблемы.

Билет №21

1. Журнал «Северный  вестник»  А. Волынский — ведущий  сотрудник.

К умеренно-либеральным журналам 80-х годов надо отнести «Северный  вестник», издававшийся с 1885 г. в Петербурге как ежемесячный литературно-научный  и политический журнал под предварительной  цензурой. Издательницей его первоначально (до 1889 г.) была А.В. Сабашникова, редактором – А.М. Евреинова.

В 1885 г. Евреинова пригласила в свой журнал ряд сотрудников  закрытых «Отечественных записок», в  том числе Плещеева, Южакова и  Михайловского. В «Северном вестнике»  печатались Г. Успенский, Короленко  и некоторые другие видные демократические  писатели и публицисты (Менделеев, Миклухо-Маклай). Статьи Южакова, Абрамова, Воронцова, принявших  активное участие в журнале Евреиновой, и некоторых других либерально-народнических  публицистов с первых же номеров  придали журналу народнический  колорит. Особую роль в журнале в  качестве негласного соредактора с  весны 1886 по 1888 г. играл один из видных народнических публицистов Михайловский.

Журнал состоял из двух частей: научно-беллетристической и  публицистической. В каждом номере в первой части журнала помещались одна-две статьи научного характера  по самым различным отраслям знаний. Во второй части, кроме отдельных  статей, постоянно печатались такие  рубрики, как «Иностранное обозрение», «Дневник читателя», «Библиография», регулярно  велся областной отдел.

В «Северном вестнике»  печатались очерки Г. Успенского «Живые цифры». Писатель, все еще поглощенный  темой «власть земли», во второй половине 80-х годов проявляет  все больше интереса к теме «власть  капитала». Влияние капитала теперь «изображают цифрами, – писал  он, – у меня же будут цифры  и дроби, превращенные в людей» [176]. Этот творческий замысел был реализован в очерках, объединенных названием  «Живые цифры».

Писателя отличала необыкновенная зоркость, когда он изображал цифры  официальной статистики в живых  картинах повседневной народной жизни. Ему приходилось писать о поруганном материнстве, о детской смертности, массовом сиротстве, о «четверти» лошади в крестьянском хозяйстве, о малоземелье. Он как бы раскрывал художественными  средствами те обобщения, которые заключены  в средних статистических данных. Эффект получался огромный. Картина  непосильного труда крестьянской семьи  в очерке «Четверть лошади» показывала всю жестокость существующего строя.

Одновременно Успенский  не избегал и обобщений. Подчас они  принимали вид многозначительных  аллегорий. Например, в очерке «Дополнение  к рассказу «Квитанция» из цикла  «Живые цифры» призрачные блага капиталистической  цивилизации он сравнивал с ярким  огнем маяка знаменитой статуи Свободы, возвышающейся у входа в Нью-Йоркскую бухту, о фонарь которой разбиваются  в бурную ночь тысячи птиц, привлеченных электрическим светом.

«Застигнутые бурей, дождем, снегом, они видят этот благодатный  свет, думают, что тут тепло, массами  мчатся сюда и... насмерть разбиваются  о гигантский фонарь, воздвигнутый во имя свободы и братства» [177].

Таков парадокс буржуазного  общественного устройства.

Период 1886–1888 гг. наиболее интересный и значительный в истории журнала  «Северный вестник». К этому времен относится сотрудничество в журнале, кроме названных писателей и  публицистов, Чехова, Мамина-Сибиряка, Гаршина, Каронина, Надсона и др. Наряду с Михайловским большую роль в укреплении журнала, его беллетристики  играл Плещеев, редактор литературного  отдела.

Однако из-за разногласий  с Евреиновой в 1888 г. Михайловский порывает с журналом.

С уходом Михайловского «Северный  вестник» теряет определенность направления, состав сотрудников становится случайным, изменчивым. В журнале продолжают некоторое время печататься Чехов, Короленко, Южаков, Менделеев. Однако их оттесняют такие литераторы и  публицисты, как Боборыкин, Алексей  Веселовский, Мережковский и особенно Волынский (Флексер).

Журнал некоторое время  редактирует беллетрист М. Альбов, а  затем он переходит в руки Л. Гуревич.

С 1891 г. «Северный вестник» окончательно меняет свой до известной  степени прогрессивный характер. Волынский активно включается в  борьбу с революционно-демократическим  наследством 60-х годов, с критическим  реализмом, с идеями Белинского, Чернышевского  и Добролюбова. Журнал заполняется  массой скабрезных рассказов и повестушек, в нем культивируется поэзия декадентов, пропагандируется космополитизм, ведется  борьба с материализмом. Неудивительно, что с 1897 г. журнал разрешено было издавать без предварительной цензуры.

Однако престиж журнала  неуклонно снижался. Если в 1897 г. тираж  «Северного вестника» составлял  еще 4000 экземпляров, то в 1898 г. упал до 2800.

В легальном журнале «Новое слово» Плеханов высмеял взгляды  Волынского на искусство, его «грозные филиппики против материализма». Отрицательное  отношение передовой критики  к ведущему публицисту «Северного вестника»  не способствовало увеличению числа  подписчиков журнала. Столкнувшись с серьезными материальными затруднениями, редакция с 1899 г. прекратила издание  журнала.