Шпаргалка по "Журналистике"

Только борьба масс в состоянии  освободить страну от ее узурпаторов. Задача передовых людей – помочь народу изжить свою неразвитость, ибо  «главная и самая существенная причина  бедности нашей народной массы заключается... в недостатке сознания этой бедности» (VII, 260).

В 1872–1876 гг. Салтыков-Щедрин печатает на страницах «Отечественных записок» два новых публицистических произведения: «Дневник провинциала  в Петербурге» (1872) и «Благонамеренные речи» (1872–1876). Оба эти цикла преимущественно  посвящены дальнейшему развитию капитализма в России и отражению  этого процесса в политической жизни  страны.

Писатель одним из первых в русской литературе создал типические образы представителей русской буржуазии 70–80-х годов и ее идеологов  – либералов. Разоблачение либерализма  становится одной из главных тем  его литературной деятельности.

К началу 70-х годов Салтыков-Щедрин окончательно понял, что в России устанавливаются новые капиталистические  отношения с их биржевым и акционерным  ажиотажем, хищничеством, буржуазной пошлостью, мошенничеством и развратом. В стране плодилась огромная армия защитников капитализма – буржуазных либералов, продавшихся самодержавию журналистов, адвокатов, инженеров, банковских служащих. Огромную силу иронии, сарказма и презрения  вложил сатирик в их описания и  характеристики.

«Дневник провинциала  в Петербурге» вскрывает социальную сущность либерализма как идеологии  эксплуататоров, бичует «панегиристов  хищничества» – «пенкоснимателей», верных слуг буржуазии. Капиталист-хищник, пишет сатирик, осуществляет хищничество  на практике, а либерал-«пенкосниматель» возводит в догмат, оправдывает хищничество  и «сочиняет правила на предмет  наилучшего производства хищничества» (X, 552).

Жадность обычного эксплуататора  соединилась в либерале с непомерной политической трусостью. Он боится народа и революции и чувствует себя гораздо спокойнее под сенью  самодержавия. За право грабить народ, за жирную подачку со стола хищника  он обманывает трудящихся, лжет, отказывается от своих убеждений, предает своих  единомышленников и выступает врагом «всяких утопий».

На фоне торжества буржуазного  предпринимательства становится отчетливо  виден идиотизм запуганного обывателя. Писатель смело осуждает политическую реакцию конца 60-х годов, критикует  последующие реформы царского правительства, судебную в частности, затеянные  для того, чтобы приспособить самодержавный  режим к нуждам капиталистического развития.

В «Благонамеренных речах» сатирик показал русскому массовому  читателю – читателю-«простецу», как  он говорил, – всю ложь и лицемерие  идеологических основ дворянско-буржуазного  государства. Он обнажил фальшь благонамеренных  речей адвокатов этого государства, которые «забрасывают вас всевозможными  «краеугольными камнями», говорят о  различных «основах» и тут  же «на камни паскудят и на основы плюют» (XI, 42).

Писатель разоблачил грабительский  характер буржуазной собственности, уважение к которой у народа воспитывалось  с детства; вскрыл аморальность буржуазных семейных отношений и этических  норм. В буржуазно-дворянском обществе под вывеской «священная собственность» процветает воровство и грабеж, под  завесой «семейство – святыня» творятся прелюбодеяния, под сенью «священной государственности» капиталисты грабят Россию, рвут куски «отечественного  пирога». Сравнение национальных богатств страны с пирогом, которым пользуются только господствующие классы, было настолько  удачным, что им неоднократно пользовался  в своей революционной публицистике В.И. Ленин (см., например, статьи «Третья  дума» – Полн. собр. соч., т. 16, с. 141, 142, «Случайные заметки» – т. 4, с. 420, 422 и др.).

Особое место в цикле  занимает рассказ о Дерунове, содержащий беспощадную характеристику «опоры»  современного общества (глава «Столп»). До отмены крепостного права Осип Дерунов был мелким хлебным торговцем, содержателем постоялого двора и  лабаза. Позже он арендовал винокуренные заводы, открыл кабаки, прибрал к  рукам местную торговлю хлебом и  скотом. Из скромного скупщика Дерунов  скоро превратился в губернского  деятеля. Капитал его рос, и вот  Дерунов стал уже опорой власти. Уголовное преступление послужило  источником его богатства. Дальнейшее было связано с беззастенчивым грабежом разорявшихся дворян и особенно мужиков. Ему чужды какие бы то ни было гражданские чувства. Попирает Дерунов  и семейные основы. Расписывая благолепие своей семейной жизни, заявляя о  верности «семейному союзу», он оказывается  человеком, разрушающим собственную  семью.

«Дерунов не столп! – заявляет в конце очерка Салтыков-Щедрин. – Он не столп относительно собственности, ибо признает священною только лично  ему принадлежащую собственность. Он не столп относительно семейного  союза, ибо снохач. Наконец, он не может  быть столпом относительно союза  государственного, ибо не знает даже географических границ русского государства...» (XI, 144).

Тема государства подробно развивается в главе «В погоню за идеалами». Салтыков-Щедрин обнаруживает понимание его классовой природы. Он правильно отмечает, что народ («массы») равнодушен к идее буржуазной государственности, что только господа  дорожат государством, поскольку  оно защищает их от революции, ограждает  собственность. Яркие лаконичные средства находит сатирик для оценки пореформенного положения крестьян, их малоземелья. Разоблачение буржуазного хищничества  неразрывно у Салтыкова-Щедрина  с борьбой против остатков крепостничества.

В «Благонамеренных речах» писатель попытался создать тип  революционера-демократа (глава «Непочтительный  Коронат»), верного защитника интересов  народа. Коронат, представитель революционно-демократической  молодежи, стремясь выполнить свой долг революционера, говорит Салтыков-Щедрин, нырнул туда, «откуда одна дорога: в  то место, где Макар телят не гонял», т.е. подвергся ссылке.

В 1874 г., еще не закончив «Благонамеренных речей», Салтыков-Щедрин начинает новый  цикл очерков – «В среде умеренности  и аккуратности» – и работает над ним до 1880 г. Два основных события  отразились в этом цикле: политическая реакция первой половины 70-х годов  и события, связанные с русско-турецкой войной 1877–1878 гг.

Рассматривая общественную жизнь в годы реакции, Салтыков-Щедрин типичным явлением русской действительности называет «молчалинство». Безразличие  к насущным вопросам современности, стремление к личному благополучию господствуют в либеральном обществе. Молчалины всюду. Их угодливость, карьеризм  не означают, однако, что они играют только пассивную роль: руки Молчалиных, говорит писатель, как и руки царских  сатрапов, запятнаны кровью.

Познакомив читателей  с Молчалиным-чиновником, Салтыков-Щедрин находит, что такие типы есть и  среди адвокатов, писателей, журналистов. Все они – люди беспринципные, готовые снести любое оскорбление, если оно будет оплачено. Цинизм, моральная и политическая нечистоплотность, продажность являются неотъемлемым качеством преуспевающих адвокатов, журналистов и литераторов. Но именно эти качества и определяют их будущее  поражение.

В главах, относящихся к  войне 1877–1878 гг., сосредоточена яркая  сатирическая картина того шовинистического угара, который охватил часть  русского общества и был отражен  на страницах многих либеральных  и реакционных газет.

Цикл «Убежище Монрепо» (1878–1879) осветил положение мелких и средних  дворян в конце 70-х годов. Автор  снова обращается к важнейшей  теме: что дала России реформа, как  она отразилась на различных слоях  населения, каково будущее русской  буржуазии? Салтыков-Щедрин показывает семью дворян Прогореловых, чья деревня  все больше и больше опутывается  сетями местного кулака Груздева; правдиво отмечает, что на смену дворянству идет буржуазия, но не выражает ни сожаления, ни сочувствия отмирающему классу. Он вывел колоритную фигуру деревенского капиталиста Разуваева, Чумазого, для которого отечество – «падаль, брошенная на расклевание ему и прочим кровопийственных дел мастерам» (XIII, 150).

Салтыков-Щедрин, верно понимая  характер русского капитализма как  явления, обусловленного историческим развитием, не признавал капиталистические  отношения вечными и неизменными. Никакое «Монрепо» не спасет буржуазию  от гибели, как не спасло оно старого  барства. Но сатирик видел лишь одну сторону развития новых производственных отношений в России. Он ничего не говорит о пролетариате – силе, которая рождалась вместе с развитием  капитализма и грозила стать  его могильщиком. «Я понимаю очень  хорошо, – писал Салтыков-Щедрин, – что, с появлением солнечного луча, призраки должны исчезнуть, но, увы! Я  не знаю, когда этот солнечный луч  появится. Вот это-то именно и гнетет меня...» (XIII, 186).

В «Убежище Монрепо» и особенно в «Круглом годе», написанном почти  одновременно, Салтыков-Щедрин большое  внимание вновь уделяет вопросу  о государстве. Его прельщает  не слава государства, а счастье  народа, ибо не всегда они сочетаются: «уже сколько столетий русское государство  живет славною и вполне самостоятельною  жизнью, а мы, граждане этого государства, все еще продолжаем себя вести, как  будто над нами тяготеет монгольское  иго или австрияк нас в плену  держит» (XIII, 261).

В «Круглом годе» сатирик  страстно и самоотверженно борется  против молодых бюрократов-монархистов  вроде Феденьки Неугодова, против диких  репрессий правительства, напуганного  размахом революционной борьбы народовольцев, защищает честную журналистику и  литературу – «светоч идей», «источник  жизни» – от правительства и от «московских кликуш» Каткова  и Леонтьева.

После поездки по Европе Салтыков-Щедрин печатает в «Отечественных записках» цикл очерков «За рубежом» (1880). Симпатизируя передовой, революционной  Франции, восхищаясь ее прогрессивными традициями, писатель беспощадно разоблачает  современную французскую буржуазию, затоптавшую из алчности и страсти  к наживе славные идеалы якобинцев.

Сатирик развеял ореол  мнимой революционности, возникший  вокруг буржуазных республиканцев, которые  защищали в прессе и парламенте капиталистические  порядки. Он высмеял героя либеральной  французской буржуазии Гамбетту, ее ловкого адвоката, провозгласившего оппортунизм смыслом всей своей  политической деятельности.

«Республикой без республиканцев»  назвал Салтыков-Щедрин Францию 70-х  годов, оценив буржуазную республику как  классическую форму господства буржуазии.

В очерках «За рубежом» писатель признал милитаризм важнейшей  чертой в политике и настроениях  немецкой буржуазии. Упоенная победой  над Францией в 1870–1871 гг., Германия мечтала занять главенствующее положение  в Европе. Салтыков-Щедрин высмеял  эту претензию и заклеймил  наглость прусской военщины. Он глубоко  и верно обрисовал господствующие классы Германии, сняв маску демократии и культуры с лица немецкой буржуазии 70-х годов.

«Зарубежное» в очерках  Салтыкова-Щедрина постоянно и  тесно переплетается с «отечественным». В аллегорической сцене – диалоге  между «мальчиком без штанов»  и «мальчиком в штанах» – сатирик  ставит вопрос о характере дальнейшего  развития России и приходит к выводу, что она так же, как многие европейские  страны, пойдет по пути капиталистического развития. Но русский народ, не опутанный  мещанским филистерством, еще не пропитанный буржуазной законностью, как это случилось с немецким «мальчиком в штанах», сумеет свести счеты с Колупаевым и добиться освобождения от всякой эксплуатации. Все сопоставления русских и  западноевропейских общественных отношений  даны в очерках под углом зрения перспектив революционного развития России. Салтыков-Щедрин гневно клеймит реакционную  политику русского царя и дворянства. Отталкивающий сатирический образ  торжествующей свиньи, которая пожирает беспомощно барахтающуюся правду, был символом политической реакции 80-х годов, наступившей вскоре после казни народовольцами Александра II.

«Письма к тетеньке» (1881–1882), «Современная идиллия» (1877–1883) и публицистические произведения, написанные после закрытия «Отечественных записок», рисуют русское  общество в период обострения революционной  борьбы и реакции, наступившей вслед  за разгромом движения народников. «Современная идиллия» развертывает картину  глубокого нравственного падения  либерального общества в обстановке кровавого террора самодержавия, в ней показаны характерные черты  торжествующей контрреволюции. Шпионаж  и доносы вошли в обычай, уголовщина стала признаком политической благонадежности.

В «Современной идиллии» и  в «Письмах к тетеньке» писатель смело разоблачал террористические организации самодержавия и в  первую очередь так называемую «Священную дружину». Сатирик осуждает буржуазно-дворянское государство со всеми его институтами  как орудие угнетения народных масс, как средство защиты классового господства помещиков и капиталистов, снова  клеймит либеральное общество, плотным  кольцом окружившее царский трон после 1881 г.

Яркой сатирой на царский  суд и расправу является сценка «Злополучный пискарь, или драма в Кашинском  окружном суде». В наиболее обобщенном виде тупость и реакционность  царской бюрократии была воплощена  писателем в образе ретивого начальника, который решил закрыть Америку.

Во многих обозрениях, почти  во всех публицистических циклах Салтыкова-Щедрина  встречаются фигуры буржуазных журналистов, сатира на буржуазно-консервативную прессу. Так, в «Дневнике провинциала  в Петербурге» содержится издевательская характеристика либерально-буржуазной прессы 70-х годов – печати «пенкоснимателей». Под именем «Старейшей российской пенкоснимательницы»  сатирик изобразил «Санкт-Петербургские  ведомости» Корша – крупнейшую либеральную  газету того времени, высмеял продажных, трусливых газетных борзописцев, фразеров и болтунов, идеологов и теоретиков хищничества.

Не менее злую сатиру на либеральную прессу, явно повернувшую  в конце 70-х годов к монархизму, содержит цикл «В среде умеренности  и аккуратности». Прототипом газеты «Чего изволите?» и ее редактора, Молчалина 2-го, явился Суворин, издатель газеты «Новое время».

Сатирик вводит читателей  во все тайны редакционной кухни  и пародийно раскрывает сущность основных жанров буржуазной газеты: передовой  статьи, фельетона, корреспонденции. Уже  само название передовицы газеты Молчалина  – «О распространении на все селения  империи прав и преимуществ, изложенных в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений» – является пародией на содержание и характер передовых  статей, на бюрократический язык, которым  излагались законы. Пустословие возведено  здесь в принцип, и только одна мысль беспокоит редактора –  как бы при всем либерализме дать каждой фразе такой оборот, чтобы  не осталось и тени недоверия к  начальству?! Щедринское выражение  «Чего изволите?» было очень удачным  и прочно укрепилось за газетой Суворина «Новое время».