Действия Международного гуманитарного права в годы войны

применение этих  принципов,  так  как  здесь  нужно  учитывать  и  тщательно

изучать действия участвующих в конфликте сторон.

- Специальные соглашения  между находящимися в конфликте  сторонами. Статья  3

Женевских  конвенций  призывает  участвующие  в  гражданской  войне  стороны

заключать  специальные  соглашения  о  том,  чтобы  полностью  или  частично

применять  в  гражданской  войне  положения,  применимые  для  международных

вооруженных  конфликтов.  Примером  такого  соглашения  может   быть   четко

выраженное или  подразумеваемое согласие с тем, что с лицами, участвующими  в

военных  действиях,  будут  обращаться  гуманно  согласно   положениям   III

Конвенции (о военнопленных).

      Важным аспектом всего свода  норм,  касающихся  внутренних  вооруженных

конфликтов,  является  то,   что   подавляющая   часть   этих   норм   имеет

исключительно  гуманитарный  характер   и   направленность.   Они   призваны

обеспечить защиту и уважение всех  гражданских  лиц,  которые  не  принимают

участия в  военных  действиях  и  могут  прямо  или  косвенно  пострадать  в

результате  вооруженного  насилия,  а   также   -   гуманное   обращение   с

военнопленными (в  том  числе  с  ранеными  и  больными),  которые,  хотя  и

принимали участие  в вооруженном насилии, более  не  в  состоянии  продолжать

борьбу. С этой целью в отношении вышеуказанных  лиц запрещаются:

“а) посягательства на жизнь и физическую  неприкосновенность,  в  частности,

всякие виды убийства, увечья, жестокое обращение, пытки  и истязания;

b) взятие заложников;

с) посягательство на человеческое достоинство, в  частности,  оскорбительное

и унижающее обращение;

d) осуждение и  применение наказания без предварительного  судебного  решения,

вынесенного надлежащим  образом  учрежденным  судом,  при  наличии  судебных

гарантий, признанных необходимыми цивилизационными нациями” (общая для  всех

Женевских конвенций  статья 3).

Так,  впервые  в  истории  международного  права  оказался   зафиксированным

определенный  минимум   правовых   гарантий   для   участников   вооруженных

конфликтов, не носящих международного характера.  Оценивая ст.  3  Женевских

конвенций, следует  заметить, что она  страдает  существенными  недостатками;

некоторые весьма важные вопросы решены  в  ней  без  достаточной  ясности  и

потому существует широкий простор для их  толкования.  Отмечу,  что  термины

“уважение”  и  “защита”  в   тексте   статьи   не   присутствуют   (хотя   и

подразумеваются), единственное требование - соблюдение гуманного  обращения.

В п. 2 ст. 3  Конвенций  предусмотрено,  что  “беспристрастная  гуманитарная

организация,  такая,  как  Международный  Комитет  Красного  Креста,   может

предложить  свои  услуги  сторонам,  находящимся  в  конфликте”,  -   весьма

умеренная формулировка, которая тем не менее в ряде случаев  позволила  МККК

получить доступ к жертвам внутреннего  вооруженного  конфликта.  Наконец,  в

предпоследнем абзаце находящиеся в конфликте  стороны  призываются  к  тому,

чтобы “стараться путем специальных соглашений  ввести  в  действие  все  или

часть остальных  положений” Женевских  конвенций.  Очевидно,  что  заключение

подобных соглашений будет тем более  вероятно,  чем  более  конфликт  станет

приобретать  черты   международного   вооруженного   конфликта.   Но   самым

существенным   вопросом,   который   можно    толковать    с    диаметрально

противоположных  позиций,  является,  пожалуй,  вопрос  о  правовом  статусе

захватываемых  в  плен   участников   внутренних   вооруженных   конфликтов.

Высказываются самые  различные точки  зрения  по  поводу  того,  являются  ли

законными комбатантами в полном  смысле  этого  слова  участники  внутренних

вооруженных конфликтов, выступающие против  правительства.  Сторонники  того

взгляда, что участники  вооруженных конфликтов немеждународного характера  не

являются законными  комбатантами, утверждают,  что  в  статье  3  нет  ничего

того, что не позволило  бы применить самое тяжкое наказание  к захваченному  в

плен участнику  внутреннего вооруженного конфликта,  и  единственное  условие

для законности такого наказания  -  чтобы  оно  было  основано  на  судебном

приговоре. В докладе  Генерального секретаря ООН “Уважение  прав  человека  в

вооруженных конфликтах”  от 18 сентября 1970 г.  указывается,  что  статья  3

Женевских конвенций  допускает  положение,  когда  партизан,  “захваченный  в

плен в период внутреннего конфликта, может быть приговорен к смерти  за  то,

что он отстаивал  дело одной из сторон, находящихся  в  конфликте”1.  Учеными-

международниками  западных государств высказываются  и  другие  точки  зрения

против  признания  участников  внутренних  вооруженных  конфликтов   законно

воюющими.  Так,  например,  одни  из  них  полагают,  что  общая  статья   3

гарантирует  гуманное  обращение  с   участниками   вооруженных   конфликтов

немеждународного  характера, но по окончании  конфликта  правительство  может

считать их мятежниками  со всеми  вытекающими  отсюда  последствиями.  Другие

считают   участников    внутренних    вооруженных    конфликтов    законными

комбатантами, но лишь в  том  случае,  если  такой  конфликт  перерастает  в

международный1. Я придерживаюсь мнения,  что  статус  участников  внутренних

вооруженных  конфликтов  в  принципе   должен   приравниваться   к   статусу

участников  международных  вооруженных  конфликтов,  несмотря  на  то,   что

современное международное  договорное право  прямо  не  устанавливает  этого.

Поскольку это  касается вооруженных  конфликтов  немеждународного  характера,

единственно применимой  к  ним  нормой  служит  ст.  3  Женевских  конвенций

(Дополнительный  протокол  II  обошел  стороной  вопрос  о  правовом  статусе

участников  внутренних  вооруженных   конфликтов),   даже   если   участники

конфликта  контролируют  часть  территории,  выполняют   все   условия   III

Женевской конвенции  и  признаны  в  качестве  воюющей  стороны  иностранными

государствами.   Все   вышеизложенное   лишний   раз    свидетельствует    о

несовершенности статьи 3, общей для всех Женевских  конвенций.

При рассмотрении вопроса, касающегося текста статьи 3, следует  остановиться

еще на одном важном моменте.  Дело  в  том,  что  объем  правовых  гарантий,

предоставляемых ею участникам внутренних вооруженных  конфликтов, уже  объема

прав  и  гарантий,  предоставляемых  участникам  международных   вооруженных

конфликтов.  Не  случайно  в  этой  статье  говорится,  что  “находящиеся  в

конфликте стороны  будут стараться  путем  специальных  соглашений  ввести  в

действие  все  или   часть   остальных   положений”   Женевских   конвенций.

Необходимость  расширения  правовых  гарантий  для   участников   внутренних

вооруженных конфликтов и населения  стран,  где  они  возникают,  совершенно

очевидна. Она диктуется, в частности, тем, что по объему  прав  и  гарантий,

закрепленных в  ст. 3 всех  Женевских  конвенций,  статья  отстает  от  норм,

зафиксированных в Международном пакте о гражданских и политических  правах

от 19 декабря 1966 года. Так, ст. 4 Пакта предусматривает:

“Во время чрезвычайного  положения в государстве,  при  котором  жизнь  нации

находится  под  угрозой  и  о  наличии  которого   официально   объявляется,

участвующие  в  настоящем  Пакте  государства   могут   принимать   меры   в

отступлении своих  обязательств по настоящему Пакту только в  такой  степени,

в какой это  требуется остротой положения, при  условии,  что  такие  меры  не

являются несовместимыми  с  их  другими  обязательствами  по  международному

праву и не влекут за  собой  дискриминации  исключительно  на  основе  расы,

цвета кожи, пола, языка,  религии  или  социального  происхождения”2.  Таким

образом, в случае “чрезвычайного положения в государстве, при котором  жизнь

нации находится  под угрозой”, т.е. и в ситуации возникающего  внутри  страны

вооруженного конфликта,  не  носящего  международного  характера,  положения

указанной выше статьи при всех условиях будут действовать,  и  правительства

не могут отступить от них под  предлогом  такого  конфликта.  Напротив,  она

прямо рассчитана на применение в случае возникновения  ситуации  внутреннего

вооруженного конфликта1.

       Заимствуя идеи Международного  пакта  о  гражданских   и  политических

правах, являющегося  основным  документом  Организации  Объединенных  Наций,

кодифицирующем  права  человека,  Дополнительный  протокол  II  развивает  и

дополняет положения  ст.  3  Женевских  конвенций.  Ст.  1  Протокола  четко

указывает на это, а преамбула также  ссылается  на  статью  3,  гуманитарные

принципы которой  “лежат в основе уважения  человеческой  личности  в  случае

вооруженного конфликта, не  носящего  международный  характер”.  В  качестве

такой же основы в  преамбуле называются “международные документы,  касающиеся

прав  человека”,  которые  “предоставляют   основную   защиту   человеческой

личности”. Основную цель Протокола II можно  определить  как  “необходимость

обеспечить  лучшую  защиту   жертв”   внутренних   вооруженных   конфликтов.

Очевидно, что достижение полного  или  совершенного  регулирования  подобных

конфликтов невозможно, поэтому преамбула  завершается  упрощенным  вариантом

оговорки  Мартенса,   в   котором   утверждается,   что   “в   случаях,   не

предусмотренных  действующими  правовыми  нормами,   человеческая   личность

остается  под  защитой  принципов  гуманности  и  требований   общественного

сознания”.

Дополнительный  протокол  II  применяется  ко  всем   лицам,   затрагиваемым

вооруженным конфликтом немеждународного характера “без какого бы то ни  было

неблагоприятного  различия, основанного на признаках  расы, цвета кожи,  пола,

языка,  религии  и  вероисповедания,  политических   или   иных   убеждений,

национального  или  социального  происхождения,  имущественного   положения,

рождения или  иного статуса, или на каких-либо других подобных критериях”.  К