Действия Международного гуманитарного права в годы войны

правительствами,   региональными   или   всемирными    межправительственными

организациями. Наконец, как члены международного сообщества  и  нередко  как

участники международных  договоров (например, одной  из  Женевских  Конвенций

1949 г.), которые в  данном  случае  подвергаются  нарушениям,  все  воюющие

государства в  равной степени заинтересованы в  том,  чтобы  было  обеспечено

уважение и защита прав человека в  условиях  вооруженного  конфликта.  Общая

для всех Женевских  Конвенций статья 1 выражает  эту  мысль,  утверждая,  что

все договаривающиеся  государства  “обязуются  ...  соблюдать  и  заставлять

соблюдать” Конвенции  “при  любых  обстоятельствах”  (принцип  положительной

взаимности - см. выше). Международный Суд высказался об этом так:

“подобное обязательство  вытекает не только из самих Конвенций, но  также  из

общих принципов  гуманитарного  права,  которые  в  Конвенциях  лишь  особым

образом выражены”. (Решение  Международного Суда  от  27  июня  1986  г.  по

делу: Никарагуа  против Соединенных Штатов Америки, с.220)3.

      При рассмотрении вопроса о  коллективной ответственности государств  за

нарушения прав человека в  течение вооруженных конфликтов,  нельзя  оставить

незамеченной роль Организации Обьединенных  Наций.  Ст.  89  Дополнительного

протокола I ограничивается утверждением, что “в случае  серьезных  нарушений

Конвенций  или  настоящего   Протокола”   государства-участники   “обязуются

принимать меры как  совместно,  так  и  индивидуально,  в  сотрудничестве  с

Организацией Обьединенных Наций  и  в  соответствии  с  Уставом  Организации

Обьединенных Наций”. Необходимо подчеркнуть, что и Генеральная  Ассамблея,  и

Совет  Безопасности  неоднократно  принимали  резолюции,  призывая  стороны,

участвующие  в  том  или   ином   вооруженном   конфликте   соблюдать   свои

обязательства, предусмотренные  нормами, касающимися защиты прав  человека  в

условиях вооруженных  конфликтов.  Ответственность  стороны  в  конфликте  за

нарушения  Конвенций  или  Протокола  предполагает,  что   такие   серьезные

нарушения действительно  имели место, т.е. что  факты  таковых  были  должным

образом установлены. К  сожалению,  в  отношении  многих  норм  Протокола  I

установить такие  нарушения очень трудно. Ст.  90  предусматривает  в  такого

рода затрудненных положениях возможность учреждения “международной  комиссии

по установлению фактов”. Комиссия должна быть учреждена  после того,  как  не

менее 20 договаривающихся государств  посредством  одностороннего  заявления

“согласятся  принять  компетенцию  Комиссии”.  После   учреждения   Комиссия

компетентна  расследовать   факты,   касающиеся   предполагаемых   серьезных

нарушений Конвенций  или Протокола I, и “содействовать путем  оказания  своих

добрых  услуг  восстановлению  уважительного  отношения   к   Конвенциям   и

настоящему Протоколу”.  Комиссия  была  учреждена  25  июня  1991  года  (на

31.12.92  г.   о   своем   признании   компетенции   Комиссии   заявили   33

государства)1. В  настоящее время деятельность Комиссии в  существенной  мере

способствует быстрому и  своевременному  разрешению  споров,  возникающих  в

результате  предъявления  обвинений   в   серьезных   нарушениях   Женевских

Конвенций  и  Дополнительного  протокола  I  к   ним,   а   также   снижению

напряженности, сопутствующей  таким обвинениям. В задачу Комиссии  не  входит

давать  правовую  оценку  ситуации,   т.е.   говорить   о   законности   или

незаконности  рассматриваемых  действий.   Несмотря   на   это   ограничение

Международная комиссия  по  установлению  фактов  безусловно внесет  ценный

вклад в дело защиты прав человека во время вооруженных  конфликтов. 

      3.2. Индивидуальная ответственность.

      Статья 3  IV  Гаагской  Конвенции  1907  года  возложила  на  сторону,

находящуюся в  конфликте,  ответственность  “за  все  действия,  совершенные

лицами,  входящими  в  состав  ее  военных  сил”  (аналогичная  формулировка

содержится в  ст. 91 Дополнительного протокола I). Кроме  того,  ст.  12  III

Женевской конвенции 1949 г. и ст. 29 IV Конвенции упоминают  ответственность

государства   за   предусмотренное    этими    Конвенциями    обращение    с

покровительствуемыми  лицами, “независимо от ответственности,  которая  может

пасть  на  отдельных  лиц”.  Однако,  нарушения  прав  человека  в  условиях

вооруженных конфликтов совершаются людьми, а не абстрактными категориями,  и

только путем  наказания отдельных индивидов, совершающих такие  преступления,

можно  говорить  о  защите  нарушенных  прав.   В   основе   ответственности

физических лиц  за нарушения прав человека в  период  вооруженных  конфликтов

лежат  общие  принципы   уголовной   ответственности,   а   также   принципы

нераспространения на такие преступления сроков давности  и  непредоставления

уголовным преступникам права убежища, сформулированные как  в  международно-

правовых актах, так и в национальном  законодательстве.  Согласно  Женевским

конвенциям 1949 года государства  обязаны  ввести  в  действие  национальные

законы, необходимые  для обеспечения  эффективных  уголовных  наказаний  лиц,

совершивших или  приказавших совершить те или иные нарушения  Конвенций.  Это

обязательство возложено  на все государства, в том числе  и на невоюющие;  оно

обязательно независимо от места и времени совершения преступления и  от  его

характера.

       В  международно-правовых  актах,  содержащих   нормы   об   уголовной

ответственности  отдельных  лиц,  было   сформулировано   понятие   “военный

преступник” - то есть лицо, совершившее преступление против мира, законов  и

обычаев  ведения  войны  и  против  человечности.  Виды   и   состав   таких

преступлений также  раскрывается в  этих  актах  (см.  ниже).  В  современном

международном  праве  различают   две   группы   индивидов   как   субъектов

международной уголовной  ответственности:

а) главные военные  преступники, отвечающие как за  свои  преступные  деяния,

так и за действия исполнителей приказов;

б) непосредственные участники международных преступлений.

К первой  группе  относятся  государственные  деятели,  военные,  дипломаты,

финансисты, юристы, публицисты и др. Судить этих лиц  могут  как  специально

создаваемые  международные  военные  трибуналы,  так  и  национальные   суды

потерпевших  государств.  В  основе  подсудности  таких  лиц  лежит  принцип

территориального   применения   уголовных   законов,    согласно    которому

государство  вправе  преследовать  лиц,  совершивших  преступления  на   его

территории. Ко второй группе относятся лица,  которые  исполняли  преступные

приказы или совершали  преступления по собственной инициативе1.

      Содержание нормы об уголовной  ответственности индивидов  за  нарушения

прав человека в период  вооруженных  конфликтов  раскрывается  в  источниках

международного  права.  Речь  идет  прежде  всего  об  уставах  международных

военных трибуналов для суда над  главными  немецкими  и  японскими  военными

преступниками (соответственно Устав  Нюрнбергского  международного  военного

трибунала 1945 года и Устав  Токийского  международного  военного  трибунала

1946 года), а также  о двух современных уставах  Международных трибуналов  (по

Югославии 1993 года и по Руанде 1994  года)1.  Значение  всех  вышеназванных

уставов заключается  в том,  что  они,  во-первых,  со  всей  категоричностью

подтвердили принцип  индивидуальной  ответственности  за  нарушение  норм  и

принципов защиты прав человека в условиях  вооруженных  конфликтов,  и,  во-

вторых,  сформулировали  составы   преступлений,   за   которые   лица,   их

совершившие,  должны  нести  уголовную  ответственность.  Статья  6   Устава

Нюрнбергского  международного  военного  трибунала  устанавливает  следующие

виды преступлений:

а)  преступления  против   мира,   а   именно:   планирование,   подготовка,

развязывание, ведение  агрессивной войны или войны  в нарушение  международных

договоров, соглашений или заверений, а  также  участие  в  общем  плане или

заговоре,  направленными  на  осуществление  любого   из   вышеперечисленных

действий;

b) военные преступления, а именно: нарушение законов или   обычаев  войны,  к

которым относятся  убийства, истязания, увод в рабство  или для  других  целей

гражданского  населения  оккупированной  территории;   убийства,   истязания

военнопленных или  лиц, находящихся в море;

убийства заложников;  ограбление  общественной  или  частной  собственности;

бессмысленное разрушение городов или  деревень;  разорение,  не  оправданное

военной необходимостью, и другие преступления;

с)  преступления  против  человечности,  а  именно:  убийства,  истребление,

порабощение,  ссылка  и   другие   жестокости,   совершенные   в   отношении

гражданского  населения  до  или  во  время  войны,  или  преследования   по

политическим, расовым  или религиозным мотивам с  целью  осуществления  или  в

связи с любым  преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независимо  от

того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего  права страны, где  они

были совершены, или нет2. Устав Международного трибунала  по Югославии  также

классифицировал преступления  против  человечества  на  три  группы,  однако

вместо преступлений против мира  в  качестве  отдельной  группы  он  выделил

геноцид  (интересно,  что   Устав   Международного   трибунала   по   Руанде

предусматривает  только  две  группы  преступлений,  за  совершение  которых

отдельные физические  лица  несут  уголовную  ответственность  -  геноцид  и

преступления против  человечности),  поскольку  принятая  еще  в  1948  году

Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания  за него  в  ст.

I подчеркнула,  что “геноцид, независимо от того, совершается ли он в мирное

или  в  военное  время,  является  преступлением,  которое  нарушает   нормы

международного  права”.  Под   геноцидом   Конвенция   понимает   “следующие