Законы Паркинсона и их модификация в условиях современной российской бюрократии

     Принцип Питера. В любой  иерархической системе  каждый служащий стремится  достичь своего уровня некомпетентности. 

     Следствие 1. С течением времени  каждая должность  будет занята служащим, который некомпетентен в выполнении своих обязанностей. 

     Следствие 2. Работа выполняется  теми служащими, которые  еще не достигли своего уровня некомпетентности. 

     Преобразование  Питера. Внутренняя согласованность  ценится больше эффективности  работы. 

     Наблюдение  Питера. Сверхкомпетентность  более нежелательна, чем некомпетентность. 

     Плацебо Питера. Унция репутации  стоит фунта работы. 

     Закон Мэрфи - Если какая-нибудь неприятность может  произойти, то она  случается. 

     Следствие 1. Как только вы принимаетесь делать какую-то работу, находится другая, которую надо сделать еще раньше. 

     Следствие 2. Всякое решение  плодит новые проблемы. 

     Второй  закон Чизхолма. Когда  дела идут хорошо, что-то должно случиться  в самом ближайшем  будущем. 

     Следствие 1. Когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем будущем они пойдут еще хуже. 

     Следствие 2. Если вам кажется, что ситуация улучшается, значит вы чего-то не заметили. 

     Третий  закон Чизхолма. Любые  предложения люди понимают иначе, чем  тот, кто их вносит. 

     Следствие 1. Даже если ваше объяснение настолько ясно, что исключает всякое ложное толкование, все равно найдется человек, который поймет вас неправильно. 

     Следствие 2. Если вы уверены, что  ваш поступок встретит всеобщее одобрение, кому-то он обязательно  не понравится. 

     Второй  закон термодинамики  Эверитта. Неразбериха  в обществе постоянно  возрастает. Только очень упорным  трудом можно ее несколько  уменьшить. Однако сама эта попытка приведет к росту совокупной неразберихи. 

     Закон Паддера. Все, что  хорошо начинается, кончается плохо. Все, что начинается плохо, кончается еще хуже. 

     Закон Мескимена. Всегда не хватает времени, чтобы выполнить  работу как надо, но на то, чтобы ее переделать, время  находится. 

     Закон Хеллера. Первый миф  науки управления состоит в том, что она существует. 

     Следствие Джонсона. Никто не знает, что происходит в действительности в пределах данной организации. 

     Аксиома Вэйля. В любой  организации работа тяготеет к самому низкому уровню иерархии. 

     Закон Имхоффа. Всякая бюрократическая  организация похожа на отстойник: самые крупные куски всегда стремятся подняться наверх... 

     Закон Корнуэлла. Начальство склонно давать работу тем, кто менее  всего способен ее выполнить. 

     Закон добровольного труда  Зимерги. Люди всегда согласны сделать  работу, когда необходимость в этом уже отпала. 

     Закон связей. Неизбежным результатом расширяющихся  связей между различными уровнями иерархии является возрастающая область  непонимания.                 

     Закон Х.Л. Менкена. Кто  умеет делать - делает. Кто не умеет - учит. 

     Дополнение  Мартина. Кто не может учить - управляет. 

     Закон Оулда и Кана. Эффективность  совещания обратно  пропорциональна  числу участников и затраченному времени. 

     Закон Хендриксона. Если проблема требует множества  совещаний, они в  конечном счете станут важнее самой проблемы. 

     Правило Фалькланда. Когда  нет необходимости  принимать решение, необходимо не принимать  его. 

и т. д. 

     Можно конечно с достаточной степени  иронии относиться к подобным законам, которые обладают к тому же и совершенно разным качеством. Вот тут то и уместно все же вспомнить еще один афоризм, который со всей очевидностью может быть отнесен ко все той же категории законов Паркинсона: "В каждой шутке есть только доля шутки". 

1.3 Проявление  законов Паркинсона в современной  России 

     Изданная в 1957г первая книга Паркинсона познакомила с этим Законом широкий круг читателей и было безоговорочно принято, что он имеет глобальное значение, что в поле его действия находятся все бюрократии мира. 

     Применительно к России, с ее традиционной бюрократизированностью и сверхцентрализацией, можно ожидать что она является поистине благодатным полем для проявления законов Паркинсона. Экстремально большие размеры централизованного управленческого аппарата со всей очевидностью должны приводить и к экстремальным проявлениям законов Паркинсона. 

     Действительно, многие представители других стран, побывавшие в России, неизменно замечали царящее здесь абсолютное всевластие бюрократии, превосходящее все виденное ими прежде. Немало подтверждений этого можно встретить и в российской исторической литературе, в частности у Салтыкова-Щедрина и Чехова. 

     Одну  из работ посвященную проявлению законов Паркинсона в России написал  в конце 90х годов мэр Москвы Ю Лужков. Говоря о законах Паркинсона он отметил - "По какой-то неведомой причине эти юморные законы, открытые "где-то там", на Западе, оказались адекватны именно нашей ситуации. Больше того: то, что "у них" - лишь исключения на фоне общей рациональной обустроенности жизни, для нас привычная повседневность."⁴ 

     Нельзя  не согласиться и с его замечанием, что многие давно известные русские пословицы и поговорки во многом представляют из себя аналог все тех же законов Паркинсона, например: 

     "Тише  едешь - дальше  будешь"

     "Работа  не волк - в лес  не убежит" 

     Это из прежнего российского крестьянского  фольклора. Cовременные реалии породили новые выражения: 

     "Что  бы русские ни  пытались делать, всегда выходит автомат Калашникова"

     "Хотели  как лучше, а  получилось как  всегда" 

     Интересно проследить за метаморфозой закона который  прошел сквозь все общественные формации через которые прошла Россия, и который Лужков назвал "не нарушишь - не уснешь." В советское время: "Тащи с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость!" (как вариант - "все вокруг колхозное, все вокруг мое"). Из словаря Даля (царское время): "Тащи с казны, что с пожару - казна на поживу дана". 

     Из  старого чиновничьего фольклора: "Мы у Матушки-России детки, она наша матка - ее и сосем". 

     И совсем уж кратко у Карамзина: "Воруют..." 

     В наиболее общем виде это очевидно связано с традиционным неуважением к закону выраженным и в известной русской пословицей: "Закон что дышло, куда повернул туда и вышло." 

     Данный  ряд законов можно продолжить например такими наблюдениями высказанными специалистами из Европы: 

     "Русские  сами создают себе трудности,  потом героически их преодолевают, и затем сами вручают себе награды за их преодоление." 

     Не  лишне привести (хотя она и не вошла в статью Лужкова) последнюю  крылатую фразу которая принадлежит  председателю Мосгордумы Платонову: "Мы не идиоты - мы россияне!". Здесь налицо очевидная связь с Тютчевским "умом Россию не понять..." 

     Если  обобщить идеи Лужкова, можно сказать, что он видит почву на которой проявляются российские законы Паркинсона в ментальности русского человека, в его особом характере. Соответственно он верит что культивированием определенных полезных черт у русских можно добиться их исправления до уровня западного человека. Увы, те реформаторы которых он критикует в начале своей работы скорее всего изначально считали так же: 

     "Наши  бравые радикал-реформаторы исходили из постулата, что "не надо ничего придумывать", что "дважды два четыре и здесь, и в Париже", как любил повторять один юный премьер. С бесшабашной настойчивостью эти ретивые молодые люди копировали один к одному все, что чуждо местной хозяйственной традиции, исторически сложившимся навыкам экономического мышления и поведения... И вот результат. 

     Вместо  того чтобы признать простую истину - что неудачи реформ есть закономерный результат небрежного отношения  к российским реалиям, - стали винить страну и ее народ. Дошло до утверждений, что "эта неправильная страна" не имеет права на существование, только вредит миру, что ее удел - быть "черной дырой", превратиться в "мировой отстойник", из которого, по мнению одного из недавних приватизаторов, вынуждены будут уехать все мыслящие люди..."⁵ 

     Здесь Лужков очевидно, считал что необходим  был более постепенный переход  на рыночные рельсы, но его метод  формирования "нового человека" удивительно  напоминает и петровские и столыпинские реформы и стратегию большевиков. Так или иначе, в их основе лежат те же насильственные принудительные меры к созданию, лепке "нового человека". То есть опять мы видим исскуственное навязывание людям своей "просвещенной воли" что и было у критикуемых им реформаторов. 

     "Что  же это за менталитет такой, как заставить его служить процветанию России? Как осмыслить фундаментальные особенности деловой и трудовой этики россиян?" - восклицает Лужков. И тут же признается - "Попыток таких было множество, мы тут вовсе не первооткрыватели. Почти каждый отечественный мыслитель, не говоря уже об иноземцах, пытался дать свое описание." 

     Да, царей-реформаторов было много, и злых и добрых, и сильных и слабых, и глупых и умных, (надо полагать были и не глупее Лужкова), и они  обладали всей полнотой самодержавной власти, всеми рычагами воздействия на российское население но, как говорится, - "а воз и ныне там". Это, очевидно, тоже фундаментальный российский закон Паркинсона, в которой, правда, угадывается старая формулировка все того же "закона автомата Калашникова". 

     Далее Лужков в общем правильно подмечает  некоторые черты типичного россиянина - "Я бы сказал так. Мы наблюдаем  две взаимосвязанные тенденции, две склонности российского человека: потребность в вожде, царе, сильной верховной власти и потребность обязательно эту власть обмануть. Это вещи взаимодополняющие." 

     Отсюда  вытекает еще один российский закон  Паркинсона: "Строгость российских законов компенсируется необязательностью их выполнения" 

     Здесь Лужков приходит к такой мысли: "Классический метод управления строится на том, что приказы исполняются более-менее точно. Он имеет массу достоинств, этот метод, но при одном условии: приказы должны быть разумными. Ибо при некомпетентном управлении такой механизм быстро разваливает систему. У нас работает иной: каждый отдельный приказ исполняется плохо, зато вся система в целом более устойчива. Потому что приспособилась к выживанию в условиях дурного управления."⁶ 

     Cовершенно  разумная догадка. Правда у  Лужкова не раскрыто, откуда берется  дурное управление, видимо предполагается что от некомпетентных правителей. Здесь скрыто подразумевается, что он то (Лужков) компетентный. Далее читаем "значит, главная задача - прежде всего завоевать доверие, чтобы вести общество... да, именно к рынку, куда же еще?” Разумеется, "общество надо вести...", здесь так и напрашивается продолжить "к светлому будующему". В общем, можно даже догадаться кто будет поводырем. 

     Как это ни странно, завоевание доверия  не такая уж большая проблема, в 20х  годах доверия Ленину и большевикам  было даже с лихвой. Чуть позднее не меньшее доверие люди оказывали Сталину. Конечно, абсолютное доверие завоевать, по видимому, невозможно, но абсолютного "подавляющего" большинства, с помощью правильно поставленной пропаганды, как показывает российская практика - вполне возможно. Недоверяющее меньшинство обычно в таких случяаях можно или игнорировать или, как чаще всего бывает в российских реалиях - уничтожить.