Уральская промышленность в начале XYIII века

Засыпав в домну 30 коробов  углю, потом заложив огонь и  пустив в своё время меха в действие, сыплют по одному мерному коробу, полагая при каждой засыпке от 29 до 30 пудов руды (сыпь сия уменьшается по причине непостоянной погоды, маловодия и качества руды), засыпают вновь уголь, руды, флюс по прошествии пяти четвертей часа и меньше и по 2 мелкого обожжённого известкового камня; по сему засыпается в домну от 26 до 27 коробов угля, от 754 до 810 пудов руды и от 52 до 54 извести. Чугуна же выплавляется из сего количества в сутки от 380 до 400, а в годичное время, если не встретятся законные препятствия, выплавить должно до 275 тысяч; но в 1797  выплавлено только 66035, а в 1798 году – 54827 пудов.

Для кладки доменного горна  употребляется камень, добываемый в  принадлежащих к сему заводу дачах  заводскими крестьянами в 7 верстах  от онаго.

Камни соединяются при  кладке белою глиною, которая покупается в Екатеринбургском уезде у государственных Коневской волости крестьян, в 70 верстах от завода.

Руда добывается заводскими крестьянами в собственных дачах, ближняя в 7, дальняя – в 15 от него верстах. Лучшая содержит от 100 до 40 пудов  чугуна, посредственная – от 45 до 48. Флюсу, то есть извёстнаго камня, кладётся на сие количество по 6 с половиною, углю – по 3 с половиною короба. Каждый короб обходится с поставкою в завод от 75 до 85 копеек из 15-17-вёрстного расстояния, где выжигается крепостными крестьянами, как и в завод поставляется…»⁶³. 

Суховязский завод 

построен по Указу Государственной  Берг-коллегии в 1772 году на речке Суховязи бывшими заводосодержателями Иваном и Семёном Мосоловыми. В 1792 году заводосодержательницею Анной Алексеевною Мосоловою продан господину Губину, нынешнему онаго хозяину, вместе с Уфалейским заводом.

Плотина здешняя с обоих сторон деревянныя и глиною внутри набитая, имеет длины по поверхности 50, ширины по почве 9, по поверхности 8 сажен.

Спрудная вода разливается в  длину 350, в ширину до 150 сажень, но на годичное время никогда не достигает оной. Из двух в плотине прорезов при ларевом обыкновенный ларь с 5 колодцами, для действия молотов и мехов назначенными, а при вешняжном поливной или сливной мост.

Здесь одна фабрика кричная с 2 молотами при 4 горнах. Меха деревянныя, при двух цилиндрическия и двух – голландския. Железо выковывается оными за недостатком воды не более 10 000 пудов, которое вместе с уфалейским отправляется для продажи в одно с ним место. Итак, при обоих заводах выковывается ныне около 45 000 пудов железа. Но в 1797 году выковано было при них только 26 060, а в 1798 году – 20 372 пуда.

Лесами и другими припасами, для заводского действия нужными, довольствуются из принадлежащих к Уфалейскому заводу дач.

Сверх молотовой фабрики находятся  здесь только: кузница с одним  горном, изба для отдохновения мастеровых, анбар для хранения чугуна и железа и 6 обывательских домов, расположенных в степном месте…»⁶⁴. 

Но Михаил Павлович почти сразу  после приобретения этих заводов надумал построить ещё один, на том же месте, где в своё время предполагал возвести завод Иван Меньшой Мосолов – «на той речке Уфалее, но ниже Уфалейского заводу…». Так, в документе от 20 августа 1795 года значится: «Застраивающемуся г. Губину заводскою конторою в 12 верстах с лишком от Уфалейского завода на реке Уфалее учинено свидетельство, по коему оказалось, что действительно на оказанном месте начата строиться пильная мельница, у коей и поставлены уже стойки, что измеренные оказались длиною 10 ½ аршина, по коим и уповательно возвышение плотины именуемо так, как и в прочих заводах, – должна в сравнении с теми стойками, при чём однако сказанного Губина поверенным Иваном Злоказовым объявлено, что предъявленная плотина возвышена будет не более, так, чтобы было во оной действуемой воды шести аршин, длиною же должна занять 115 аршин…»⁶⁵.  А это свидетельствует о том, что давно уже здесь поселились  люди. Пильную-то мельницу, как и стойки под плотину кто-то же возводил, сами по себе они не вырастут.

А пока суд да дело, время шло.

 Нижнеуфалейский завод

заработал в 1818 году (по другим источникам – в 1813-м). Если уж быть очень точными, то, судя по документам, плотина Нижнеуфалейская строилась с 1795 года. Тогда же, видимо, и люди поселились в тех местах, чтобы быть рядом с работой.

Нижнеуфалейский чугуноплавильный и  железоделательный завод Губиных  был построен в южной части Екатеринбургского уезда Пермской губернии, на западном склоне Уральских гор, на реке Уфалее, впадающей через 5 вёрст в реку Уфу.

   В Нижнем Уфалее всё  было  как и в Верхнем. И  всё – на особицу. Начало  всему положила  Уфалейская пристань, построенная в 1766 году при впадении  реки Уфалей в Уфу для сплава  продукции Уфалейского доменного  и железоделательного завода. В 1774 году  Пристань была сожжена «набегавшими башкирцами» и восстановлена в 1776-78 годах. Жило там двенадцать семей уфалейцев.

   Самыми первыми поселенцами  будущего посёлка Нижний Уфалей, как писал в конце XIX века по воспоминаниям одного из нижнеуфалейских старожилов дедушки Мосея Сонина Николай Петрович Самойлов, сын народного учителя Нижнеуфалейской школы Петра Андреевича Самойлова, были  «Корноухов с тремя товарищами». Все четверо были беглыми, все – наказанными: кто кнутом, а кто – бадогом, самому же Корноухову в своё время отрезали за какое-то преступление нос и уши, отчего он и получил своё прозвище. Из России они убежали сами, после казни считались беглыми. Здесь они и поселились лет 15-20 до нас (примерно в 1785-1790 годах). Жили как беглые, питались дичью, промышляли золотом, а как пригнали нас  да построили завод, работали, как и мы, у заводчика. А тот всех принимал, всех скрывал, лишь бы работал человек, лишь бы делал, что велят.

   Изба Корноухова стояла  на берегу реки Уфалей, на месте нынешнего заводского пруда. Была она всего лишь из трёх плах в высоту (он с товарищами и рубил плахи для жилья).  

    Дедушка Мосей  говорил,  что «их, отца, родительницу и  его, восьмилетнего пригнали на  Урал из России сюда, на реку  Уфалей, а пригнали много людей, тысячи две-три душ. Которые дорогой померли, которых забили, а нас Бог миловал, живы пришли.  До нас было пригнано ещё две партии народу. Они строили плотину, валили лес, жгли его на огне, лишь бы освободить место. Где сейчас посёлок, там стояли сосны-великаны – семеро мужиков не могли обхватить».

    Построили плотину, в  1813 году небольшой кричный цех  пустили в работу для  выделки из  уфалейского чугуна  железа  (почти на месте сплава продукции) и стали жить и работать. Первое время поселение застраивалось неравномерно: места под дома выбирались открытые, где били ключи, имелась вода для водопоя скотины и хозяйственных нужд. Строились Калистратовский (у завода), Марковский (вблизи нынешней церкви) станы, слобода в районе улицы Ленина до нижнеуфалейской Шуранки, обочины проезжей дороги из Уфалея до Пристани, проходившей вдоль будущей улицы Труда, через мост на реке Блаште (Аблаште),  через Турфинское болото до Пристани на реке Уфе (Уфимка). Позднее проложили дороги до речек Мерзелы, Маржелана и Курты, где мыли золото, разрабатывали рудники, корчевали земли под покосы.

   Со строительством завода  рос поселок. Расстраивающаяся  слобода соединилась с Марковым станом, появились избы на берегу пруда. Улицы еще не оформились, существовали пока лишь «концы» – Слободской, Марковский, Пеньковка, Забугровка, Палазный; появилась Налимия. Селение строилось линейно, параллельно пруду, начиная с первой улицы.

Постепенно кричная фабрика  увеличивалась, чугуна для её работы стало недостаточно, и на Нижнеуфалейском заводе появились сначала одна, а затем и вторая доменные фабрики.

В 1857 году на Нижнеуфалейском заводе был введен пудлинговый способ выделки  железа (вместо кричного) и проката  его в вальцах. Во вновь возведенном  здании были установлены пудлинговые, сварочные печи, обжимной молот, прокатные станы и машины…

Углежоги

             Работали заводы на древесном угле. Особенно много его надо было для доменного производства. Выжиганием угля, в основном кабанным способом, возкой его из куреней  на заводы занималось множество людей, задействованных в работах круглый год. Трудились целыми семьями. Весной или зимой рабочие должны были нарубить дрова, осенью выжечь из них уголь, зимой – доставить его в завод в коробах, причём каждому давалось задание привезти определённое количество коробов топлива отменного качества, на которое шло немало высокосортного прямого леса.

В конце апреля - начале мая, управившись  с посевом, посадками на пашнях, в  огородах, кабанщики   с жёнами, детьми-подростками отправлялись в курени рубить дрова. Существовал даже определённый тариф на вырубку куренных дров «в 6 дней в неделю»:⁶⁶

 

	Март-ноябрь	Ноябрь-март
12-15 лет	½    и     5/8 сажен	3/8      и   1/2сажен
15-18 лет	6/8     -     1 сажен	5/8
18-44 лет	1  1/8   -   1 3/4	¾
44-45 лет	1  ¼     -    1 ¾	¾
45-46 лет	1  1/8    -   1	5/8
46-47 лет	1           -       7/8	5/8
47-54 года	¾      -       5/8	1/2
54-56 лет	5/8    -       ½	3/8

 

Дрова рубили 3-4 аршина длиной (аршин – 71, 12 см). Их кололи, не укладывая в поленницы, лишь поднимая один конец полена на пенёк, другой оставляя на земле, чтобы он зарастал и не просыхал. Осенью из этих не просохших и неколотых дров складывали кучи: кабан ставился возле вертикальной трубы.

Уже после страды, обычно, убрав  сено, 10 августа (по старому стилю) семьи  вновь ехали в курени. Мужчины  укладывали там дрова в кабаны, поленья ставили плотно, в вертикальном положении. Женщины и подростки  закладывали кабан сверху хворостом, засыпали землёй, резали дёрн и обкладывали им кучу. Зажигали с трубы. Дрова, благодаря недостатку кислорода, не сгорали, а только обугливались. Во время горения кабанов куренные мастера следили за тем, чтобы они оседали равномерно, чтобы огонь нигде не прорывался наружу, иначе уголь сгорал и был испорчен. «На кладку кучи, сыпку её, выжиг угля и разломку кучи штатом определяется 95 дней»⁶⁷.  

Выжиг продолжался 10-14 дней, порой  и больше, в зависимости от величины кабана. О готовности угля судили по цвету выходящего дыма. И когда продукт был готов, отверстие плотно забивали. Огонь внутри гас. Через день-другой кучу разбирали, не потухшие ещё угли гасили водой.

Выход угля из одной куренной сажени (1,588 кубических саженей, сажень равна 3 аршинам или 2,1336 метра) составлял не больше 2 коробов для берёзовых и 2,5 коробов для сосновых дров (объём короба – 5,53³ аршина). При улучшенном способе получалось 2,7 – 3,3 короба угля из одной куренной сажени, а при печном – 4-4,5 короба. «На полного работника, - значится в «Статистических сведениях», - полагается уроком из отпускаемых ему на выжиг 20 саженей куренных дров представить определённое, смотря по породам леса, количество угля:

соснового –     76 16/24 короба;

елового     -      64  2/24 короба;

сметничного -  54 короба;

берёзового    -   51 8/24 короба.

Короб полагается вместимостью 24,464 куб. вершка… Плата – 47 ¾ копейки  серебром  в месяц с выдачей  провианта.

По окончании куренной работы те, кто имел лошадей, наряжаются на перевозку  угля в заводы, не имеющие - командируются в рубку куренных дров и в разные подённые работы…»⁶⁸. 

 Выжженный уголь лежал на  томилках до санного пути, а  потом в больших чёрных коробах   его свозили по первопутку  на заводы с близких и дальних  участков. Черномазые, все в саже, кабанщики постоянно попадались на ведущих к заводу дорогах. Обжиг угля кончался в ноябре, а то и в декабре, до весны топливо доставлялось к производству.

Жили кабанщики в куренях, в  основном, в сырых холодных балаганах, землянках, обложенных дёрном. Работали день и ночь, начиная «с 1 апреля рубкою дров на куренные поленья… С сентября до ноября дрова складывали в кучи, осыпали, производили выжиг и разломку куч. Зимой и до 1 марта приуготовленный уголь перевозился ими же на заводы».

На полного кабанного работника  полагается в год, смотря по  его силам, нарубить нужное количество лесу и выжечь из него угля от 80 до 85 коробов, а на неполного, работающего вместе с отцом или родственниками, - от 30 до 75 коробов…»⁶⁹.  

Работа кабанщика из-за непомерных уроков была не менее тяжелой, чем труд в заводе или на руднике.

Кабанный способ получения древесного угля очень быстро истощал заводские  леса, так как дров потреблялось при нём вдвое больше, чем при других способах. Но, как ни странно, сохранился он у нас вплоть до революции.

В XIX веке уголь выжигали и по «уральскому способу» – куча складывалась на поверхности земли из мелких дров в три става-яруса. Нижний ярус дров устанавливали около вертикальной трубы прямо на землю. Осыпка была толщиной не более 6 вершков (вершок – 4,45 см). Зажиг кучи – сверху, с трубы. Горение управлялось с помощью отдушин. Этот способ был немногим лучше кабанного. Частыми были и при  том, и при другом провалы и взрывы. В трубы во время горения  проваливались дрова, куча распадалась и взрывалась или обваливалась… Сколько народу пострадало при этом. Особенно часто почему-то доставалось ребятишкам. А сколько было несчастных случаев… Но что говорить о них, если весь кабанный способ углежжения современники называли варварским уничтожением людей. Истощённый народ был слаб, валился с ног, умирал. А как протест – бегство из куреней.

Вот лишь один случай, описанный в 1850 году: «13 октября до сведения Бухтарминского отдельного заседателя дошло, что в деревне Парыгиной проживает заводской служащий Иван Киселёв, будто бы с подозрительным паспортом. Вытребованный на допрос Киселёв показал, что он – Николай Мельников, крепостной крестьянин купца Губина, служитель Верхнеуфалейского завода.