Автор: Пользователь скрыл имя, 03 Ноября 2012 в 16:50, реферат
XYIII век. Возникновение и развитие на Урале в первые десятилетия века крупной металлургической промышленности – одна из ярких страниц российской истории. Строительство в то время в стране шло огромное. Оно подготавливалось ещё в конце XYII века и рассматривалось как общегосударственное дело.
Кроме того, к большому отягощению их употребляются они по наряду конторы весною к рубке куренных дров по 3-4 недели с платою по 1 рублю 40 копеек с сажени, к перевозке на Пристань железа и чугунной посуды, от каковой перевозки бывает в каждую весну в лошадях их, изнурённых зимними работами, значительная гибель, на покупку коих, на упряжь и снаряжение и на покупку фуража денег не даётся»79.
Крестьяне сообщали, что на приобретение хлеба при отсутствии его в заводских магазинах платят им гораздо меньше рыночной цены на хлеб. И обходится он уже не по вычитаемой заводом 75-копеечной цене за пуд, а по рублю и дороже80.
За время нахождения их «в болезнях, приключающихся иногда или от получения ими увечья, или от других причин, в госпитале лечением не пользуются и ни плат, ни провианта на себя с семействами нисколько не получают, оставляются в домах своих без всякой помощи и призрения, сколько бы таковые их болезни ни были продолжительными».
Таким образом, «перенося большие недостатки и нужды, заводские люди до 600 домов с семействами, приходя от времени ко времени до совершенного истощения и бедности, не в состоянии более исправлять в полной мере работ с них требуемых…».
В заключение своей жалобы крестьяне писали, что их самих и дочерей их «обижают надзиратели без всякой причины, а их заводской исправник Петушков не уважает их просьбы».
Пермский берг-инспектор по этой
жалобе выдал предписание управляющему
Сергинскими и Уфалейскими
Этот писаниной и закончилось дело по жалобе заводских крестьян. Те жаловались на голод, а братья Губины – на убытки, и потому не собирались выделять деньги конторам на содержание заводских людей. Всё шло по кругу.
Кстати, ещё в мае 1813 года Павлу и Константину Губиным было выделено из казны 10 тысяч рублей (а просили они 23,8 тысячи) на покупку хлеба для заводских крестьян. Даже московский губернатор неоднократно давал братьям предписания, чтобы они содержали заводских людей «как положено». Но те, похоже, не очень обращали внимание на подобные «мелочи».
В 1823 году непременные работники Сергинско-Уфалейских заводов Губиных «отказались от рубки дров в размере назначенного им урока, говоря, что каждому из них не под силу вырубить полторы сажени в месяц, что они пришли в изнеможение, что могут вырубить лишь по одной сажени. Но вызванная воинская команда заставила их приступить к работе.
Когда в 1825 году Горный департамент запросил сведения об оплате труда на Сергинских, Уфалейских и Авзяно-Петровских заводах, маркшейдер Тимофеев в своём ответном рапорте называл оплату всех работ по штатам, а не фактическую. Поэтому никаких практических выводов и не последовало82.
Фактические же нищенские платы, и те несвоевременно выдаваемые, не могли сколько-нибудь обеспечить крестьян даже хлебом. На заводах царили нищета и голод.
По восьмой ревизии 1835 года на заводах Губина числилось: на Верхне- и Нижне-Сергинских – 4220 душ мужского пола и 4575 женского, на Атигском – соответственно 343 и 337, на Козинском – 45 и 46, Михайловском – 1030 и 1055, Верхне- и Нижне-Уфалейских и Суховязском – 2323 и 2370, Верхне- и Нижне-Авзяно-Петровских – 1468 и 151183. Значит, речь шла о голодающем почти двадцатитысячном населении губинских заводов… Кстати, в 1837 году на всех заводах Губиных было выплавлено чугуна 539 160 и выковано железа 303 026 пудов84.
Но вернёмся немного назад. В 1822 году на Кыштымских и Каслинском заводах вспыхнуло восстание, которое длилось целый год. Оно охватило более 8 тысяч человек. И руководил им мастеровой Клим Косолапов. Уфалейцы были готовы выступить на помощь соседям, недаром позднее Клим, по утверждению министра внутренних дел, заявлял, что «с ними участвуют и крестьяне Уфалейского завода купцов Губиных»85.
Чтобы как-то успокоить население уфалейских заводов, Булгаков - руководитель присланной из Петербурга комиссии - оставил заводовладельцам предписание обратить внимание на положение мастеровых и непременных, не задерживать им выплату денег и перевести оплату труда по нормам, установленным для Гороблагодатских заводов, т.е. выполнил одно из требований, предъявляемых крестьянами хозяевам. Он предупреждал, что при невыполнении предписаний за будущее не ручается: последствия могут быть такими же, как в Кыштыме.
Но заводское начальство, как и Губины, не обратили особого внимания на предложения петербуржца. Ничего не сделал для заводских и берг-инспектор. И в июле уфалейцы послали делегацию в Пермское Горное правление во главе с Никифором Сергеевым Долгих. Поездка 44 ходоков, пожалуй, и послужила началом большого и серьёзного волнения мастеровых и непременных работников, продолжавшегося больше года. В марте-июне 1823 года количество «бастовавших» достигло 170 человек. Так и получилось, что предписание Булгакова ослабило активность уфалейцев лишь на небольшой срок. Но, хотя и сочувствовали они восставшим соседям, поддержать их не удалось. Время было упущено в ожидании «милостей» от горного начальства, а позднее в Уфалей были введены отряды регулярных правительственных войск – 400 «солдат и башкирцев»…
Положение заводских людей Губиных не улучшилось. Уже с 1824 года они вновь подают жалобы, в которых указывают на малые заработки, большие вычеты, перебои с провиантом… В июле 1824 года работники всех цехов Уфалейского завода жаловались на недостаток заработной платы для покупки хлеба для себя и семейств и, «хотя хлеб во отвращении голода и выдаётся, но записывается долгом» за ними.
В октябре были введены грабительские штрафы за нарушение трудовой дисциплины: за час невыхода на работу вычитали половину дневного заработка, за два часа – дневной, за весь день – недельный. Непомерность этих штрафов были вынуждены признать и сами Губины. Признать и отменить, потому что доведённые до отчаяния крепостные начали покидать заводскую работу и уходить на соседние Нязепетровский, Кыштымские, Каслинский заводы, на государственные предприятия86. И теперь уже жаловались не крестьяне, а на них. К примеру, приказчик Верхнеуфалейского завода Тезяков: «…В первой половине сего года мастеровыми сделано более 10 тысяч прогулов. Они не являются в своё время на работу или самовольно с оной прежде времени отлучаются. Время это употребляется ими для домашних своих работ или вольного найма в соседних селениях. Прогулов этих заменить работою в праздничное время не представляется возможным». И он вопрошал у горного правления, «какими законами должно руководствоваться в выдаче провианта семействам рабочих в прогульное время? Различать ли прогулы? Ведь одни оставляют работу из корыстолюбия и собственных выгод, а другие – по лености или наклонности к пьянству. И потом, какими мерами заводоуправление должно удержать рабочих от прогулов, коих нет возможности отвратить? Потому что нет средств при множестве рабочих иметь за каждым из них надлежащий присмотр, особенно в таком случае, если они узнают о вашем распоряжении не касаться провианта, следующего их семействам. Ибо всякий мастеровой с охотою пожертвует жалованием и провиантом, лишь бы освободиться от заводской работы, и безропотно подвергнет себя легкому полицейскому наказанию, зная, что содержанием его семейство обеспечено и что он на стороне потребит прогульное время с большею для себя пользою».
Ответ последовал незамедлительно. И довольно интересный: Главное управление предписывало жалобу на несправедливую браковку оставить без «уважения», как неосновательную, стеснённость уроками тоже должно оставить без рассмотрения, «ибо мастеровые со введением штатов получают увеличенную плату и уроки должны выполнять, определённые опытами в казённых заводах. Во отвращение же отзывов мастеровых, что они не знают сих положений, на стенах всех мастерских, фабрик (цехов) и зборен прибить таблицы с указанием, кто именно из мастеровых какую должен получать плату и какие выполнять уроки».
Третьим пунктом предписания значилось: «объявить Сергинско-Уфалейскому заводоуправлению, чтобы дети и жёны мастеровых, сделавших прогулы от пьянства, лености и нерадения, не были оставляемы без продовольствия. У мастеровых же, кои сделали прогулы из корыстолюбивых видов, если это будет доказано заводоуправлением и заводским исправником, следует удерживать всё содержание впредь до заработки прогула в праздничное время…».
Кроме всевозможных штрафов заводчики «донимали» мастеровых громадными вычетами. Кричные мастеровые в своей жалобе, поданной в 1828 году, писали: «Ежемесячно чинится с каждого рабочего вычет за вачеги (рабочие рукавицы из кожи) по одному рублю 10 копеек, за защитку с мастера – 3 рубля 50 копеек, с подмастерья – по 3 рубля, с работника – по 2 рубля 50 копеек, за выдаваемый из магазина провиант – по 20 копеек за пуд, за соль – по 2 рубля за пуд». В результате заработок мастеровых был ничтожным. Если норма выполнялась, то мастеру после всех вычетов из месячного заработка в 9 рублей оставалось 1-2 рубля. Ещё меньше получали на руки подмастерья и работники.
В 1828 году крепостные заводские люди жаловались на заводовладельцев и управляющих, которые «ко всекрайнему и несносному предобижению всех при тех заводских рабочих людей… довели в протечение 4 лет до всекрайнего разорения и самой наготы и босоты».
5 августа 1846 года 82 крестьянина Верхнеуфалейского завода подали жалобу исправнику Сергинско-Уфалейских заводов, хотя в Уфалее был и свой исправник, только веры ему не было. Думали, кто «повыше», тот поймёт и поможет.
«По истечении седьмицы, - писали они, - большая половина железа бракуется и записывается за него половинная плата, чугун при этом на выковку железа даётся сырой и ядрёный, отчего бывает большой угар. Заводоуправление стеснило мастеровых, требуя от нас исполнения уроков по вновь наведённым казённым штатам, коих мы и не слыхивали, а за неисполнение уроков… жестоко нас наказывают и делают вычеты из провианта у нас и наших семей…»87. Суть дела в том, что в 1829 году на казённых заводах были введены очередные «штаты», которые в 1846 году дошли и до частных заводов по всей России. Это означало, что для интенсификации труда на казённых заводах устанавливались «уроки» – нормы выработки, и если на государственных предприятиях их определяли путём хронометража, то на частных – по желанию хозяина. Потому-то крепостные и сопротивлялись нововведению. По поводу провианта следует пояснить: на казённых, посессионных и владельческих заводах кроме платы в деньгах выдавался и «провиант», в основном, в виде ржаной муки. Но он не дополнял заработка, а лишь замещал часть его. Кстати, на каждого работника-мужчину полагалось по 2 пуда муки, как и на женщину, на мальчиков до 12 лет – по пуду, с 12 до 15 – по полтора, старше 15 лет – по 2 пуда. На девочек с года до 17 лет выдавалось по одному пуду, с 17 лет выдача провианта прекращалась до выхода дочери замуж88.
Исправник, приступив к разбирательству, обнаружил в штрафной конторской книге записи, что мастеровые действительно были наказаны розгами – от пяти до двадцати пяти ударов. «На каком основании, не донеся мне, - предъявляет он претензии в завод, - заводоуправление от себя наказывает мастеровых розгами?». А это, оказывается, начальник Горных заводов Уральского хребта разрешил приказчикам «драть» людей за малейшие проступки (в том числе и за невыполнение «плана»), «но с тем, чтобы наказание было соразмерно вине и не было жестокостей», с обязательным внесением записи в регистрационной книге.
Изучив «штрафную книгу», исправник прошёлся по цехам: слесарному, столярному, плотницкому и отметил, «что потребность в этих работах для завода бывает только временная. Мастеровые затрудняются оттого только, что на них возлагают уроки больше прежних. Между тем, иному мастеру приходится делать некоторые вещи впервые»89. В кузнечном цехе исправник выявил, что по новым «штатам» требуется «от двух мастеровых выделывать в день семь широких топоров и девять узких. Прежде выделывали и ныне успевают широких пять, узких – семь штук. Лопат куренных требуется выделывать по 35 штук, а выделывают только 20. Затруднительная работа оттого, что вместо назначения для заварки лопат других людей, в Уфалейском заводе и обрезывают, и вываривают их одни и те же два человека.
Подков требуется выделать от мастеровых по 22 пары в день, между тем они успевают только по 12 пар, а прежде выделывали меньше. Работа затруднительна тем, что нет в достаточном запасе нужной оснастки, и нередко мастеровые, выполняя уроки, сами приготовляют для себя снасти»90.
Расследование показало, что за излишний угар чугуна и угля вычетов у мастеровых не делалось. Опасаясь нареканий за вмешательство в заводское распоряжение, исправник Матвеев просил Горное начальство не требовать с рабочих таких «уроков», каковые они не имеют возможностей выполнять», требовал «приказать заводоуправлению, чтобы оно не вычитало стоимости провианта у заводских людей».
Самое интересное, что и заводоуправление просило Горное правление приостановить введение новых «штатов», чтобы устранить «могущие произойти беспорядки» и отрядить в Уфалей мастеров из казённых екатеринбургских заводов для обмена опытом. Мастера были командированы, а новые «штаты» правление предписывало ввести всенепременно, - предписание на этот счёт получил сам исправник Матвеев и собственноручно передал его в заводоуправление. Вот и получилось, что отправили жалобщики послание исправнику Сергинско-Уфалейских горных заводов, и бумага сия вернулась обратно в завод, пройдя через Горное правление Уральского хребта, Санкт-Петербургскую коллегию, правительствующий Сенат, Горное правление. Благо, хоть обмен опытом наладили!91
Информация о работе Уральская промышленность в начале XYIII века