Уральская промышленность в начале XYIII века

Крестьянка Кыштымского завода Бузукова обвинялась в незаконной связи  с крестьянкой Уфалейского завода Громовой, засыпанной землёй в Половинном руднике»¹⁰³…

И мужья издевались над жёнами, как могли, вымещая на них всё: недовольства тяжёлой работой, безденежьем, за то, что самих наказывали  жестоко, «били смертным боем» за голод, за то, что детей куча и все хотят есть… Били крепко, но «баба,  что кошка, жиушшая», проваляется несколько дней, залечит-«залижет» синяки и вновь крутится по хозяйству. «Зализывали» да не всегда.

«Я, Семён Кондратьев Зверев, у исповеди  и святого причастия бывал  каждогодно, а в нынешнем году (1783) не был, так как Великим постом находился в заводской работе. В июле месяце, уволенный для страдной работы, косил с женой своей Лукерьей Фёдоровой. Двадцать же шестого июля среди прочих метал и грёб сено на помочи у служителя нашего завода Василья Котовщикова. И как вечер настал, приехали все мы к тому служителю в дом.  Всю ночь как вино, так и  пиво пили, отчего сделался я пьян. Поутру, вернувшись домой, забрав жену, поехал на свой покос. А по приезде на оный усмотрел, что жена в небытность мою травы накосила мало. За что, осердясь, сшиб её с ног и подвернувшейся нагайкой отстегал. Больше она на поле со мною не ездила. За болезнью. А была в доме и всё домашнее исправляла. И за водою на реку ходила... А третьего  августа слегла и померла через три дня…»¹⁰⁴. 

Лихие разбойники

                В 1829-1830-х годах в уездном суде рассматривалось дело о кровосмесительной связи крестьянина Верхнеуфалейского завода Ламанова и его снохи, в 1843-1847 годах расследовалось убийство крестьянина Живодёрова крестьянами Нижнеуфалейского завода Богаткиным, Денисовым, Зайцевым и Ларионовым, а в 1849 году – убийство крестьянина Каслинского завода Якова Торокина нижнеуфалейцами Абрамом Ламановым и Ефимом Ермолаевым.

Ясным морозным утром 2 февраля крестьянин Ермолаев положил в сани какого-то человека, накрыл его тулупом и сел сверху. Нечаянным свидетелем оказался находившийся поблизости Абрам Ламанов, и Ермолаев попросил его помочь добраться до полиции. Тот согласился…

Там, где нужно было повернуть  в Верхний Уфалей, Ермолаев велел  ехать по кыштымской дороге. Они  миновали Нижнеуфалейский пруд, отъехали от завода вёрст 6. Ермолаев остановил  сани, слез и пошёл обратно. Ламанов двинулся за ним. По дороге Ефим дал ему кредитный билет 3 рубля серебром, серебряный рубль и 5 пятиалтынных и велел молчать, как показал Ламанов. Ермолаев же объяснил, что когда они доехали до поворота, он остановил сани и вернулся домой.

Запряжённую в сани лошадь нашли на кыштымской дороге, в санях – мёртвое тело, на шее которого – туго затянутый ремень, причина, по заключению медиков, смерти мужчины. В карманах одежды – две с половиной копейки серебром.

В мёртвом кыштымском крестьянка Ирина  Никитична Торокина признала своего мужа Якова, который отправился в Верхнеуфалейский завод продавать рыбу. Она утверждала, что при нём должно быть сто рублей ассигнациями. Но при обыске у Ермолаева нашли кредитный билет в 3 рубля серебром, серебряный рубль и две ассигнации, одна из которых в 10, другая в 5 рублей. У Ламанова вообще ничего подозрительного не найдено. Таможенная палата уголовного суда не нашла состава преступления и вынесла оправдательный  приговор.

Пермский губернатор не согласился с этим решением и представил выписку из дела в Его Императорского Величества правительствующий Сенат. В Сенате нижнеуфалейцев признали виновными «в оставлении человека на большой дороге в пьяном виде». По статьям 1995 и 1220 Петровского свода законов «за оставление человека в опасности» полагалось лишение всех прав состояния, наказание плетьми, клеймение и ссылка в крепость на каторжные работы.

Ермолаеву предписали наказание: 70 ударов плетью,  заклеймение и отправка в ссылку в крепость на 12 лет с  конфискацией имущества; Ламанову  - 60 ударов, клеймение  и ссылка на 10 лет с лишением имущества.   Наказать преступников решено было на месте преступления, в Нижнеуфалейском заводе. А потому заводская контора получила бумагу от исправника Главной конторы Сергинско-Уфалейских заводов: «для приведения этого решения в исполнение нужен ешафот с другими принадлежностями казни… Для привоза из Екатеринбурга ешафота в Нижнеуфалейский завод нарядить достаточное количество рабочих людей с восьмью лошадями и вместе с ними особого человека, знающего плотничное дело, для разбора и установления на месте того ешафота. За исправным же доставлением и присмотром в пути назначить особого смотрителя с тем, чтобы он явился для принятия ешафота в Екатеринбургскую городскую полицию…»¹⁰⁵.  

Что плохо лежит…

              Хватало в заводах и хитрецов-мудрецов, приказчиков-махинаторов, работников, которые не прочь были поживиться тем, что плохо лежит да ещё и улизнуть при случае от наказания, обложив, по ходу дела, своих притеснителей таким отборным матом…

В 1839 году вышел «Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского из Уральска и Горного правления  по Департаменту господину заводскому исправнику Пономарёву» расследовать дело по караванным приказчикам Матвею и Василию Якушевым. Они прислали в Главную контору рапорт от 25 мая – «пасквиль против заводоуправления,.. что разрушает всякий порядок и даёт повод к общему неповиновению». За проступок этот Якушевы  по статье 325 XIY тома свода Законов подлежат «строгому осуждению, то управляющий, представляя рапорт, просит сделать… распоряжение к удержанию их от явной непокорности…

Прикащики сообщали, что при отпуске  железа с Пристани купцу Рогову железо было выдано не того качества. При отправке каравана с Пристани караванные прикащики и служители не сличили железо по списку. Из-за неаккуратности конторы они не признали себя виновными в пересортице и недоплате».

А их решили «за дерзкий поступок, в пример другим, подвергнуть строгому полицейскому оштрафованию (отстегать  плетьми) при служащих. Главный начальник завода приказал оштрафовать Якушевых 19 июня 1839 года 50 ударами розог. В доказательство о «халявщиках»-Якушевых – куча рапортов о том, что они ежегодно возвращаются на заводы со сплава не ранее ноября, «гуляя по России, справляя свои дела».

Однозначно было: наказанию их подвергнуть  по возвращении с караваном (к  этому времени они уже плыли по рекам на Нижегородскую ярмарку). Но братьев на этот раз не было в заводе весь ноябрь, объявились лишь в декабре. Матвей хотя и прибыл домой, но «по болезни за деньгами в контору не явился». Он курсировал между уфалейскими и сергинскими заводами, а следом за ним путешествовали и кипы бумаг о том, что невозможно выполнить указ ввиду отсутствия проштрафившегося. А тот «болел», лежал в госпитале и просил «ввиду опасной болезни священника или напутствования» (хотя и был здоровее здорового). Вызвали к «болящему» в Верхний Уфалей (больницы в то время здесь ещё не было) из Сергинского завода для освидетельствования штаб-лекарей Ильинского и Стржалковского. 3 декабря к Якушевым пришёл сам исправник. А «больного» и след простыл, уехал в Екатеринбург «за какими-то своими делами». С 4 декабря Матвей находился в больнице в Нижних Сергах «по причине прилива крови к голове»…

Июнь 1840 года. Наказание должно быть исполнено незамедлительно. А братья, обложив всех «по матушке», опять плывут с караваном. Вот и новый декабрь подоспел… «Замотали» ребятки Указ о наказании, заморочили всем  судьям головы  «приливами крови к голове» и невозможностью без угрозы смерти понести наказание. Заговорили всех до того, что и исправник, и контора вынесли новое решение: «…из неприятных выражений сделать в пример другим… строгий выговор с указанием впредь такого не делать»¹⁰⁶.  

И вновь «оставления и отлучки  из заводов» крестьян, которых следует наказывать «оштрафованием при заводской полиции розгами 25 ударов» и внушением, что будут наказаны более строго. Рапорт о том, что сын мастерового Василий Залупкихин… уплыл на лодке для починки горбыля на покосе и не вернулся. Взял с собой книги Псалтирь… Отлучка повторная. Объявляется к поимке»¹⁰⁷. Дело по обвинению мастеровых Верхнеуфалейского завода Бабикова, Шарова и других в уклонении от земских и общественных повинностей, которые объясняли, что платить их они не должны, так как завод владельческий, не посессионный, «от казны никакого касания не имеет, землепашеством они не занимаются, но только работают на заводе, а потому являются мастеровыми, а не непременными…»¹⁰⁸. 

Люди жили потихоньку, трудились, зарабатывали себе и семействам своим кусок хлеба, ловили рыбу: «В реке Уфе, Уфалее, Суховязи и в заводских прудах, также в речках Куртанде, Изизилге, Энеракле, Шеляле, Кавтонде, Сураиме, Карсаноке и других ловят (будто бы и таяменей) щук, окуней, язей, подвязков, линей; харьюзов, чебаков, налимов, ершей и другую мелкую рыбу; на что употребляют бредники или небольшие невода; сети, витили, морды и острогу…»¹⁰⁹.  

 

Примечания:

   1. Иофа Л.Е.  Города Урала. М., 1951, с. 95. В Подмосковском и Олонецком районах железные руды были низкого качества, с малым процентным содержанием железа, часто с фосфоритными примесями. Чугунные пушки, отливавшиеся в Подмосковье Мерселисом, без перетяжки обручами лопались, а железо было «холодноломким» - гвозди, например, ломались, как стекло.

    2. Сигов С.П. Очерки из истории горнозаводской промышленности Урала. Свердловск, 1936, с. 17.

    3. История Урала, т. 1. Пермь, 1963, с. 102;   Иофа Л.Е. Города Урала. М. 1951, с. 15

    4. Из таблицы  видно первостепенное значение  Урала по выплавке чугуна в  России в 1718-1767 гг.

год	Россия (тыс. пуд.)	Урал (тыс. пуд.)	%
1718	1614	330	20
1733	2424	864	33
1767	4956	3912	76,8

 

   5. Иофа Л.Е. Города Урала. М., 1951, с. 161.

   6. Полное собрание  законов Российской империи. Указ 13.10. 1753 г.

   7. Кашинцев Д.А. История металлургии Урала. М.-Л., 1939, с.118.

   8. Там же, с. 119.

   9. РГАДА, ф. Берг-коллегии, дд. 247, 255, 256;  кн. 1168, 736.

10. ГАСО, ф. 12, оп.1, д. 110.

11. Там же.

12. Павленко Н.И. История металлургии в России. XYIII век. Заводы и заводовладельцы. М. АН СССР, 1962, сс. 130-134.

   13. ГАСО, ф.12, оп. 1, д. 110.

   14. Кроме этого,  Ивану Меньшому Мосолову предоставлялось  право не ближе 7 вёрст от  Кананикольского завода построить медеплавильный, причём владелец Кананикольского завода (а он достался сыновьям Алексея Перфильевича) обязывался ни под каким видом не препятствовать строительству нового завода и добыче руды. Поделены были не только заводы, но и вотчины, многочисленные дома и амбары, лавки в Туле, Москве, Вязьме, Пскове, Глухове. Условия раздела имущества предусматривали и долю каждого участника в погашении векселей. Выработанные комиссией условия раздела имущества предусматривали временное сохранение традиционных связей между предприятиями. Так, дополнительные условия предписывали владельцу Мышегского завода в течение 5 лет снабжать владельцев Бытошанского и Непложского заводов чугуном, а владелец Нязепетровского завода обязан был отпускать железо и чугунное литьё для строительства Уфалейского и Златоустовского заводов и завода на реке Кусе.   

15.  Материалы по  Истории Башкирской АССР, т.4, ч.2. М.-Л. 1960, с. 272. В документах значится: «… в том же году к строению  того заводу припасов и приуготовлено  было, которые волею Божиею погорели». 

16. Там же, ч. 1, М.-Л., 1960,  сс. 55-56;   ГАЧО, ф. 227, оп. 1, д.6.

17. Там же.

18. Хозяйственное описание  Пермской губернии, сочинённое в  1802-1803 годах Пермского Главного  Народного училища Естественной  истории и Географии учителя  восьмого класса Никитой Поповым в г. Перми. ГАСО, ф. 43, оп. 1, д.5.

19. ГАСО, ф.12, оп. 1, д. 110.

20. Хозяйственное описание  Пермской губернии… Никиты Попова. Кроме того, Иван Меньшой доставлял чугун с нашего Уфалейского завода «водною коммуникациею» на передел в свой Бытошанский завод, расположенный в Европейской России, так как на том заводе домна была остановлена не только из-за тугоплавких руд, но и по необходимости добывать их в болоте «по малому числу», т.к. руды, находившиеся в сухих местах, уже были использованы. И с 29 февраля 1764 года Бытошанский завод Ивана Меньшого превратился в молотовый, работавший на уфалейском чугуне. В 1763 году чугуна с Уфалейского завода доставили на передел 7 тысяч пудов, в 1764-м – 9500; намечали доставлять и в последующие годы, так как на  Уфалейском заводе из-за недостатка воды в пруду оставалось много чугуна.

21. ГАСО, ф.14, оп. 1, д. 48.

22. А. Моисеев. Железные караваны. Народная дума, 26.02.1993.

23. РГАДА, ф. Берг-коллегии, кн. 1224, 1312.

24. ГАСО, ф. 14, оп. 1, дд. 48, 81.

25. П.А. Самойлов. Нижне-Уфалейский завод. Екатеринбургская неделя, № 49- 1898, сс.1041-1042.

26. Там же.

27. РГАДА, ф. Берг-коллегии, кн. 1224, 1312.

28. Кашинцев Д.А. История металлургии Урала. М.-Л., 1939.

29. Вагина П.А. Формирование рабочих кадров на заводах Южного Урала в 50-60-х годах XYIII века.  Исторические записки, 1954, т. 47, с. 316.

30. Из письма пугачёвского полковника Грязнова к челябинцам в январе 1774 г. Сб. Пугачёвщина, т. 1, с. 74.

31. Кашинцев Д.А. История металлургии…, с. 164.

32. Там же.

33. ГАПО, ф. 643, оп. 1, д. 18.

34. РГАДА, ф. 271, оп. 1, д. 1239.

35. Вагина П.А. Формирование рабочих кадров… Ист. зап., 1954, т. 47, с. 312.

36. Там же.

37. ГАСО, ф. 14, оп. 1, д. 105.

38. Андрущенко А.И. Крестьянская война 1773-1775 гг. на Яике… М. 1969, сс. 332-337. В «лёгких» случаях грабёж ограничивался только господским и приказчичьим инвентарём и поджогом домов, в более тяжёлых – разворовыванием инструмента, готового металла, изделий из него, а порою, как это было в Уфалее, - разгрому и огню подвергалось всё, что могло быть уничтожено: от жилья работников до плотин, цеховых зданий, агрегатов…

39. В  глубине башкирских гор, степей, лесов, слабо затронутых русской колонизацией и ещё слабее освоенных административно, несмотря на несколько кровавых расправ, повстанческое движение не глохло, а держалось на высокой стадии напряжения и постепенно превращалось в национальное. Первоначальный союз русских экономически эксплуатируемых, а башкирских национально угнетённых масс, к маю 1774 года был разорван. Крестьяне и мастеровые, находящиеся на башкирских землях и хоть как-то пользовавшиеся их национальным, иконним достоянием, считались очередными врагами, которых надо было изгнать с захваченных территорий.