Служилые люди Посольского приказа во второй половине XVII — начале XVIII в

    Также нельзя не учитывать поведение самих  послов: выражение негодования или, наоборот, одобрения. Но и эти эмоции выражались в рамках посольского обычая: так П.И. Потёмкин во Франции, выражая своё негодования сбором податей с багажа, отмечает, что «ради государевой чести смерть принять готовы»²²². Или показателен случай, когда на Карловицком Конгрессе в 1699 г. турецкий посол увидел у посольского дьяка П.Б. Вощницына цепь с мини портретом молодого царя Петра I и спросил сколько лет российскому монарху, то Прокофий Богданович ответил не просто «22 года», а добавил «и в свои [года] непобедим»²²³. Здесь уже видно не просто рабопленное восхваление монарха, но и остроумие посольского дьяка, который оригинально ответил на, вроде бы, заурядный вопрос.

    Всё это показывает ещё одну поведенческую  практику, – это находчивость дипломатических агентов, которую проявляли дипломатические агенты при возникновении сложных дипломатических ситуаций. Так Фёдор Исаакович Байков так показывает своё умение выходить из сложных ситуаций. Интересен случай, когда ему предложили выпить чай с «молоком коровьим», но он отказался, ссылаясь на то, что сейчас идёт пост. Отказаться было невозможно и тогда он, приняв чашку…отдал её обратно, как бы показав этим жестом, что он принял угощение: «Фёдор Исаковичъ Байковъ чаю не пил, а отговаривался…. Ныне де…пост; и они ему почали говорить: когда де ты прислан …к нашему Царю, и ты де пожалуй хотя прими; и Федор Исакович Байков принял чашку с чаем, а приняв чашку отдал назад: и они против того ничего не молвили…»²²⁴. А П.Б. Возницын сам решил подписать договор с турками не 16 января 1699 г., а на два дня раньше, то есть 14-го. И отправил подьячего Постникова объявить об этом решении, дабы избежать споров о том, кто в каком порядке будет ехать на съезд подписывать документы²²⁵. И опять здесь русские дипломаты проявляют свою инициативу, но лишь исключительно в рамках посольского обычая, который, как ни странно, и формировал в них умение нестандартно и оригинально мыслить, так как это не прописывалось в наказах.

    Таким образом, можно считать, что к  концу XVII в. старый посольский обычай не удовлетворял новым потребностям государства. Это проявлялось в неформальных сторонах дипломатической практики и повседневной живости переписки. Но московский обычай долго ещё оставался ориентиром для послов и приказных дьяков. Все-таки «посольский обычай» и набор документации составлял основу дипломатической практики до введения коллегий.

 

      Заключение 

     Вторая  половина XVII в. – один из последних и наиболее динамичных периодов деятельности Посольского приказа. За это время происходили неоднократные попытки его реформирования. Но трансформировалась не только приказная система, но и служба приказных людей.

     В работе сделана попытка изучить службу представителей этой социальной прослойки в контексте системы ценностей традиционного общества и мной сделаны следующие выводы. Вся служебная деятельность приказных людей никак не шла вразрез ценностям традиционного общества, так как сами принципы службы создавалась в рамках этих ценностей. К тому же эти ценности, такие как монархизм, иерархизм и глубокое религиозное чувство не противоречили деятельности дипломатов. Однако скрупулёзная детализация церемониала посольских миссий тормозила процесс делопроизводства и не давала возможности оперативно решать многие важные вопросы. Поэтому Пётр I и решил бороться с изжившим себя «посольским обычаем», что дало возможность для дипломатов стать более свободными и самостоятельно решать некоторые текущие вопросы. Пётр I пытался перестроить всю русскую дипломатию на европейский лад. Отчасти это ему удалось. Но нельзя забывать, что ещё при царе Фёдоре Алексеевиче была упразднена система местничества, упрощался церемониал и порядок делопроизводства, а традиционные ценности составляли основу службы приказных людей, которые старались всячески прославить своё Отечество и монарха, беспрекословно подчинялись ему.

     Одной из традиционных ценностей приказной службы являлся иерархизм и наличие чёткой иерархической структуры управления. Воссоздать строгую иерархию служащих Посольского приказа можно только на основании архивных данных, которые показывают, что во второй половине XVII в. она приобрела законченный вид. В ней каждый служащий имел свой круг обязанностей. Высокая социальная мобильность даже после отмены местничества в 1682 г. была ограничена, поскольку продвинуться по социальной лестнице чинов могли лишь «служилые по отечеству». Только думные дьяки имели возможность достичь вершины карьеры. Одни, как А.Л. Ордин-Нащокин добивались вершины карьеры благодаря радению на службе у монарха. Другие, как кн. В.В. Голицын, укрепили своё влияние лояльностью к режиму правления царевны Софьи, своему происхождению и фавору. Ордин-Нащокин пытался добиться расположения других бояр и лично пробивал себе дорогу «к высотам дипломатического олимпа». Его пример скорее относится к исключениям в традиционной модели продвижения по службе, когда ещё были сильны местнические порядки. Общественное положение Голицына зависело от внутренней политической обстановки гораздо сильнее, нежели положение Афанасия Лаврентьевича. Интересно, что в начале XVIII в., главы Посольского приказа, например, Ф.А. Головин совмещали оба эти способа достижения карьерного роста, ведь решающее влияние имел не только царь Пётр I, но и его приближённые (например, А.Д. Меншиков, А.В. Макаров, Г.И. Головкин).

     Нужно отметить, что, стоящая на ступень ниже, дьяческая среда, со второй половины XVII в. стала менее замкнутой, но пополнялась, в основном, за счёт подьяческого состава. За период 1650–1710 гг., происходит реформирование и преобразование иерархической посольской структуры – унификация и бюрократизация²²⁶.

     Вне зависимости от системы ценностей неизменным атрибутом приказной служилой прослойки являлось наличие прочных внутренних (межличностных) коммуникативных связей, и внешних относительно приказных институтов. Чаще всего представители служилой прослойки пользовались письменным способом общения и исключительно редко могли общаться с монархом напрямую. За период с 1660–1710–х. гг. облик письменной коммуникации и её стилистика меняется. Она становится более мобильной; громоздкие статейные списки заменяются более мобильными путевыми журналами, всё большее значение приобретает личная переписка. Стиль становился более свободным, инициатором чего был монарх. К тому же в переписке постепенно расширялось поле неофициальной, не связанной с дипломатией тематике. Например, Ф.А. Головин занимался вопросами дворцового обихода. Ранее такие «личные» темы в переписке дипломатов практически не фигурировали. 

     Другим  атрибутом системы традиционных ценностей был строгий дипломатический церемониал в форме обычая — протокол был не всегда, и вся последовательность подготовки дипломатических миссий регламентировалась лишь нормами обычного права²²⁷. При этом «посольский обычай» требовал строго соблюдения таких норм. Так сбор и отправление посольства был настоящим обрядом, в котором не было мелочей, но часто эта регламентация доходила до абсурда: так было абсолютно нормальным потратить целый день и даже неделю для обсуждения наименования полного титула государя и порядка передачи грамот. Ясно, что это затягивало обсуждение насущных дипломатических вопросов. Но с начала XVIII в. «посольский обычай» постепенно уходил в прошлое. Пётр I начинал предоставлять думным дьякам некоторую свободу в решении тактических и кадровых вопросов, например, в выборе переводчиков. Поэтому помимо «посольского обычая» дипломатические работники стали чаще применять и повседневные дипломатические практики, отходящие от норм обычного права. Можно даже сказать, что дипломатические практики послов – это продукт непосредственно интеллектуального, психологического и даже творческого потенциала дипломатических агентов, так как они не регламентировались «посольским обычаем». Таковыми дипломатическими практиками были: проявления нерегламентированной щедрости послов, выражение своих положительных или негативных эмоций и даже проявление изобретательности и находчивости при решении сложных ситуаций. Так к проявлению щедрости посла как показателя щедрости его страны и государя постепенно добавляется проявление щедрости, как демонстрации личного богатства и благородства посла (например, Шереметев лично от себя одаривал всех высокопоставленных чиновников). Или очень характерна сцена недовольства посла П.И. Потёмкина досмотром и обложением пошлинами во Франции. Но честь государя и государства стояла выше личной чести посла, с которой стали считаться лишь к концу XVII в. Поэтому вся дипломатическая практика XVII в. волей-неволей согласовывалась с «посольским обычаем» и не выходила за его рамки. Так, например, недовольный взиманием пошлин П.И. Потёмкин всё равно говорил, что «за честь государеву готов «хоть смерть нести».

     Таким образом, за период 1660-х – 1710-х. гг. организация службы людей Посольского приказа претерпела значительные изменения. Так, если в середине XVII в. служилые люди – это замкнутая социальная прослойка, не имевшая возможности изменения своего чиновного статуса, то к началу XVIII в., возможности для изменения социального статуса увеличились. Царь Пётр I отбирал дипломатов, руководствуясь, в первую очередь, их профессиональными качествами, а не происхождением. Однако служилые люди продолжали ориентироваться на традиционную систему ценностей, которая, по крайней мере, всю первую четверть XVIII в. определяла облик русской дипломатии.

 

СПИСОК  ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 

Источники

Архивные  источники

1. Списки с писем посла Прокофия Вознцицына к российским разным боярам // РГАДА. Ф. 32 (Сношения России с Австрией и Германской империей).

Оп. 1. Д. 3.

2. Прошение  П.Б. Возницына к В.В. и В.А.  Голицинам с просьбой отозвать  его из Польши в Москву // РГАДА. Ф. 138. (Дела о Посольском Приказе).

Оп. 1. Д. 26.

3. Дело  об отправке в Польшу дьяка  В. Постникова // РГАДА. Ф. 138. (Дела о Посольском приказе). Оп.1. Д. 27.

4. Доношение  Б.П. Шереметева Сенату о посольских  делах // РГАДА Ф. 169. (Внутренние коллежские дела). Оп. 1. Д. 9.

Опубликованные  источники

1. Восстание  в Москве 1682 года: Сборник документов. М., 1976.

2. Георг Грунд. Доклад о России в 1705–1710 годах. М.; СПб., 1992.

3. Грамотки  XVII – начала XVIII в. М., 1968. (материалы переписки кн. В.В. Голицына).

4. Котошихин Г. К.О России в царствование Алексея Михайловича. М., 2000.

5. Материалы переписки кн. В.В. Голицына. // Временник МОИДР. Кн. IV. М., 1850.

6. Матвеев А. А. Записки графа Андрея Артамоновича Матвеева // Рождение империи. М., 1997. С. 359–414.

URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus12/Matveev/framepred.htm

7. Материалы переписки кн. В.В. Голицына. // Дополнения к Актам Историческим Т. XI.

М., 1869. Т. XII. М., 1872

8. Московская деловая и бытовая письменность XVII – начала XVIII в М., 1968.

9. Невилль де Ла. Записки де ла Невилля о Московии. 1689 г. // Русская старина, 1891. Т. 71. № 9.

10. Письма и бумаги императора Петра Первого. Государственная типография. Т. 1–4. СПб., 1887–1900.

11. Письмо царя Алексея Михайловича к думному дворянину А.Л. Ордину-Нащокину // Московия и Европа. М., 2000. С. 529–532.

12. Полное собрание законов Российских империи. Собрание Первое. Т. 1. (1649–1675). С. 834–838.

13. Полное собрание законов Российских империи. Собрание Второе (1649–1825). Т. 2 (1676–1688).С. 77.

14. Полное собрание законов Российской империи. Собрание Третье. Т. 3. (1699–1699). С. 413.

15. Путешествие Николая Спафария в Китай. // Дополнения к Актам Историческим 1672—1679. Т. VI. Т. VII.

16. Статейный список посольства Петра Ивановича Потёмкина в Испанию в 1667 году // Древняя Российская Вивлиофика. Т. IV. М., 1788.

17. Статейный список посольства Петра Ивановича Потёмкина во Францию в 1667 году // Древняя Российская Вивлиофика, Т. IV М., 1788.

18. Статейный список посольства Бориса Петровича Шереметева в Краков, Венецию, Рим и Мальту в 1697 году // Древняя Российская Вифлиофика Т. V М. 1788. 

Литература

1. Белокуров  С. А. О Посольском приказе.  М., 1906.

2. Беляков  А.В. Жизнь Григория Котошихина (по материалам архива Посольского  приказа) // История (приложение к газете «Первое сентября»). 1999. № 1. С.14–16.

3. Березин  В.М. Массовая коммуникация: сущность, каналы, действия. М., 2003.

4. Богословский  М.М. Историография, мемуаристика, эпистолярия: научное наследие. М., 1987.

5. Богословский  М.М. Из истории верховной власти в России. М., 1905.

6. Богословский  М.М. Пётр I: материалы для биографии. Т. 1–5. М., 2007.

7. Богоявленский  С.К. Приказные судьи XVII века. М.; Л., 1946.

8. Буганов  В. И.. «Канцлер предпетровской поры» // Вопросы истории. 1971. № 10.

9. Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.

10. Веселовский  С.Б. Дьяки и подьячие XV–XVII вв. М., 1975.

11. Веселовский  С.Б. Приказной строй управления  Московского управления государства. Киев, 1912.