Начальный этап «Холодной войны» (конец 40-х – начало 60-х гг. XX в.)

План Маршалла начал осуществляться с апреля 1948г. когда конгресс США принял «закон об экономическом сотрудничестве» предусматривавший 4-летнюю программу экономической помощи Европе. Общая сумма ассигнований по плану Маршалла (с апр. 1948 по дек. 1951) составила около 12,4 млрд. долл., причём ос­новная доля пришлась на Англию (2,8 млрд.), Францию (2,5 млрд.), Испанию (1,3 млрд.), Западную Германию (1,3 млрд.), Голландию (1 млрд.). При этом амери­канцы, в качестве предварительного условия предоставления помощи, потребовали выведения коммунистов из состава правительств стран, подписавших договор. К 1948 г. ни в одном правительстве Западной Европы коммунистов не было. Про­ти­востояние коммунизму отразилось и во внутренней политике США. С 20 марта 1947 г. в стране шла проверка взглядов американских государственных чинов­ни­ков. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности приступила к допросам первых подозреваемых.[137]

Первые годы президентства Эйзенхауэра вошли в историю США как вре­мена позорного маккартизма. В США, как и в других империалистических госу­дарствах, агрессивная внешняя политика всегда сопровождалась реакционными мероприятиями внутри страны. Маккартизм наглядно продемонстрировал это по­ложение. Маккартизм снял покрывало с США и выставил перед всем миром раз­рекламированную свободу Соединенных Штатов в ее наготе, без маски и грима. Все увидели, какую опасность таят в себе политические нравы этой страны, уви­дели сущность ее хваленой демократии, ее близость к грубой милитаристической демагогии и склонной к фашизму реакции. Маккартизм – продукт определенной политической атмосферы, создававшейся в США по мере нарастания и углубления «холодной войны». Джозеф Маккарти не создал ни «холодной войны», ни ее атмо­сферы. Напротив, атмосфера «холодной войны» породила то, что называли маккар­тизмом.[138] Через два месяца после прихода в Белый дом, 27 марта 1953 г., Эйзен­хауэр зачитал на заседании правительственного кабинета письмо, которое, по его утверждению, отражало общественное мнение страны. Автор письма считал, что не Эйзенхауэра, а Маккарти фактически руководит государством.[139]

В 1954 г. 83-й конгресс завершил свою работу принятием нового закона про­тив Коммунистической партии США. Новый закон назван «актом 1954г. о кон­троле над коммунистами». Он объявлял коммунистическую партию незаконной. По этому закону коммунистическая партия лишается «любых прав, привилегий и иммунитета, которыми пользуются законные учреждения, действующие под юрис­дикцией Соединенных Штатов». Это, прежде всего, означало лишение коммуни­стов права выдвигать своих кандидатов, по крайней мере, в национальных выбор­ных компаниях. Закон 1954 г., как и принятый, в 1950 г. «закон Маккарэна», за­прещал коммунистам получать заграничный паспорт, состоять на государственной службе в федеральном учреждении и работать на военном заводе. Закон, принятый в дни произвола маккартизма, распространил жесткие правила на более широкий, фактически на неограниченный круг граждан США. Он установил 14 признаков, которые служили критериями для определения причастности любого лица в стране к коммунистической партии или коммунистическому движению.[140] Эти признаки настолько неясны и неточны и в то же время настолько обширны, что они позво­ляли распространить правила акта 1954г. на любого жителя США, имевшего когда-либо хотя бы отдаленную связь с какой-нибудь прогрессивной организацией или высказавшегося когда-либо за какое-нибудь прогрессивное мероприятие. Одним из 14 признаков, например, является подписание петиции, которую пропагандируют коммунисты. В 1950г., как мы видели, 2,5 млн. американцев поставили свои под­писи под петицией о запрещении атомного оружия. Все они подпадали под закон 1954 г.

Таким образом, Доктрина Трумэна и план Маршалла объявляли курс на про­тивопоставление своей политики политике СССР. США стремился укрепить пози­ции капитализма в Европе. Итак, составной частью нового внешнеполитического курса США была программа экономического возрождения разрушенной войной Европы. Её разработал новый государственный секретарь США Маршалл. Назван­ный его именем план был одобрен на международной конференции в Париже (12.07 – 22.09.1947). СССР в конференции не участвовал, так как расценил этот план как нацеленный на экономическое закабаление Европы Америкой и оказал давление на восточноевропейские страны с тем, чтобы они отказались от участия в реализации плана Маршалла. Всего же план Маршалла подписали 16 западных стран. СССР воспринял эти действия как очередной акт капиталистов против рас­ширения коммунистического влияния.

3.2. Мировые очаги «холодной войны» в конце 40-х – начале 60-х гг. XX в.

Раскол Европы, вызванный разногласиями противоборствующих капитали­стических и социалистических сил, тут же сказался на судьбе Германии. Для за­падных стран её зоны оккупации стали передовой линией политики «сдержива­ния». Стало очевидно, что успех этой политики во многом зависит от немцев. США поэтому настояли на включении Западной Германии в сферу действия плана Маршалла. Фактически в ходе Лондонской конференции выявилась общность принципиального курса Запада в германском вопросе: подготовка к созданию за­падногерманского государства и включению его в западный блок. Подобная поли­тическая линия неизбежно влекла за собой обострение международной напряжен­ности в Европе. «Я нахожу абсурдной и опасной эту идею разделить Германию на две части и использовать ее как орудие против Советов», – записывал в своем дневнике тогдашний президент Франции Венсан Ориоль. Однако голоса сомне­вавшихся тонули в хоре сторонников включения Западной Германии в западный блок.[141] В ходе второго этапа Лондонской конференции были достигнуты договоренно­сти о созыве к сентябрю 1948г. западногерманского Учредительного собрания, о выработке им конституции и введении ее в действие к началу 1949г. с завершением к этому времени создания западногерманского государства.[142]

Неверная оценка советским руководством общей военно-политической си­туации, намерений и возможностей Вашингтона, Лондона и Парижа привела к от­казу от компромиссных решений в августе – сентябре 1948 г. и затягиванию бер­линского кризиса. Расчет делался на то, что зимой «воздушный мост» не сможет функционировать. Однако американские летчики и техники справились с постав­ленными задачами.

Ситуация вокруг Берлина становилась проигрышной для советского руково­дства с политической, пропагандистской и стратегической точек зрения. Кремль вынужден был признать поражение своей попытки блокады Берлина.[143]

В середине февраля 1949 г. по инициативе американской стороны предста­вителями США и СССР в ООН были начаты переговоры об урегулировании бер­линского кризиса. 4 мая в Нью-Йорке было достигнуто соглашение, по которому с 12 мая отменялись все ограничения в области связи, транспорта и торговли между Берлином и западными зонами Германии, а также между восточным и западными секторами Берлина. Западные державы, со своей стороны, согласились на созыв 23 мая 1949 г. в Париже еще одной сессии СМИД для рассмотрения проблем Герма­нии и положения в Берлине.[144] К сожалению, на Парижской сессии СМИД не уда­лось достигнуть реальных договоренностей и соглашений. Берлин остался раско­лотым городом с различными валютами. На Западе и Востоке Германии заверша­лась подготовка к созданию двух германских государств.

Создание НАТО было следствием холодной войны, и поэтому вся его дея­тельность была направлена на противоборство с Советским Союзом и другими соцстранами (впоследствии объединившимися в Варшавский договор).

В 1949 г. была ликвидирована атомная монополия США, что привело к рез­кому усилению тенденции соперничества и наращиванию производств оружия массового уничтожения. После создания термоядерного оружия в 50-х гг., а вслед за тем доставки его к цели СССР направил свои усилия на установление во­енно-стратегического паритета с США, которое произошло на рубеже 60 – 70-х гг.

Кризис начался уже через год после образования НАТО в 1950 г. – это был кризис в Корее. Военное командование США намеревалось применить атомное оружие, его удержало только опасение аналогичных ответных мер со стороны СССР. В сложившейся ситуации, СССР счел необходимым оказать военно-техни­ческую помощь Корее. Кроме СССР, помощь КНДР оказывали КНР и другие со­циалистические страны. К середине 1951 г. обстановка в Корее стабилизирова­лась, начались мирные переговоры, в результате которых 27 июля в 1953 г. было подпи­сано соглашение о перемирии.

Анализ действий советского руководства во время берлинского кризиса 1948-1949 гг. позволяет утверждать, что это была борьба против расширения за­падной сферы влияния. Москва стремилась не допустить образования западногер­манского государства и его включения в западный блок. Блокада Берлина была призвана создать ситуацию, в которой СССР мог бы вести переговоры по герман­ский проблеме с позиции силы. В случае отказа западных держав пойти на серьез­ные политические уступки оставалась попытка вытеснить их из Берлина, включив весь город в финансово-экономическую систему советской зоны оккупации. Но при любом варианте реальностью стало дальнейшее обострение конфронтации двух систем.

В ночь с 26 на 27 октября и вечером 27 октября прошли две встречи Р.Кеннеди с послом А.Добрыниным, где он заявил следующее: «Напряжение очень сильное. Опасность войны велика. Президенту очень трудно под давлением воен­ных, конгрессменов, госдепартамента, прессы. Помимо его воли может случиться непоправимое. Помогите президенту решить эту задачу, он не хочет военного столкновения и питает глубокое уважение к мужеству советского народа, но его принуждают к действию. Остается всего несколько часов». Об этих встречах посол немедленно доложил в Москву. В Москве тоже шел анализ ситуации. Для реальной оценки обстановки, в том числе возможности высадки ВС США на Кубу, были за­действованы все каналы получения информации. Она шла от А. Добрынина о его встречах с Р.Кеннеди, от резидента КГБ Феклисова, от источников ГРУ. Г.Большаков в этот период с Р.Кеннеди лично не встречался, но был очень активен в контактах с представителями прессы, близкими лично к Дж.Ф.Кеннеди, его брату, к госдепартаменту, конгрессу. Он встречался с Барлеттом (другом Дж.Ф. Кеннеди), который показал ему фотоснимки двух ракетных баз на Кубе и просил сообщить ему или Р.Кеннеди немедленно любую информацию, опровер­гающую эти данные; с корреспондентом Роджерсом (близким к госдепартаменту), который сообщил о неминуемой бомбардировке и высадке американцев на Кубу. О состоя­нии ВС США и НАТО в этот период ГРУ подробно информировал агент Мюрат. Все данные, которые поступали в Москву, говорили о том, что атака и вы­садка на Кубу неизбежны и нужно принимать кардинальное решение. На сей раз Н.С. Хру­щев отнесся к донесению разведки со всей серьезностью.[145]

26 октября Кеннеди отдал приказ о подготовке к вторжению на Кубу. Узнав о гибели американского летчика, он приказал увеличить в несколько раз число са­молетов, проносящихся над островами. Вечером 26 октября Кеннеди получил от Хрущева новое письмо, составленное в иных выражениях, – оно не появилось в со­ветских газетах. Письмо было продиктовано лично Хрущевым и даже не отредак­тировано. Советский премьер убедился, что действия США не являются блефом и что мир оказался на краю пропасти. Теперь и Хрущев просил Кеннеди проявить сдержанность, ибо «если разразится война, то остановить ее будет не в нашей вла­сти. Я сам участвовал в двух войнах и знаю, что война кончается только после того, как прокатиться по всем городам и селам, сея повсюду смерть и разрушение».

Сложившаяся ситуация подтолкнула президента США к решению искать любые средства для политического урегулирования кризиса. Почувствовав, что США находятся в преддверии войны, он поручил своему брату Роберту срочно встретиться с советским послом в Вашингтоне А.Ф. Добрыниным. В обмен на вы­вод советских ракет Дж. Кеннеди принимал на себя джентльменское обязательство не только не нападать на Кубу, но и удерживать своих союзников от этого шага.

В ночь на 28 октября Советским правительством без консультации с Фиде­лем Кастро было решено принять условия Кеннеди. Последнее письмо Председа­теля Совета Министров СССР Н.С. Хрущева президенту США Дж. Кеннеди было передано открытым текстом по Московскому радио. В письме от 28 октября Хру­щев заявлял: «Я отношусь с пониманием к вашей тревоге и тревоге народов США в связи с тем, что оружие, которое вы называете наступательным, действительно яв­ляется грозным оружием. И вы, и мы понимаем, что это за оружие». Позднее, во время визита Ф. Кастро в СССР в мае 1963 г., Хрущев рассказывал, что такая по­спешность была вызвана полученными из США достоверными данными о приня­том американским военным командованием решении начать 29 или 30 октября бомбардировку советских ракетных установок и кубинских военных объектов с по­следующим вторжением на остров. Хрущев сказал, что ночь на 28 октября все члены Президиума ЦК КПСС провели в Кремле, готовя последнее письмо амери­канскому президенту. По его словам, текст послания начал передаваться по радио, когда его конец еще не был отредактирован. Поэтому, говорил Хрущев, у совет­ского руководства не оставалось времени, чтобы согласовать свое решение с Гава­ной: мир висел на волоске.[146]

29 октября 1962 г. Советское правительство приняло решение направить на Кубу для переговоров с руководством республики А.И.Микояна. По пути он оста­новился в Нью-Йорке для встречи с постоянным представителем США в ООН Эд­лаем Стивенсоном и бывшим верховным комиссаром США в Германии, а в ту пору советником президента по вопросам разоружения Джоном Макклоем (по поруче­нию Кеннеди оба они вели переговоры с находившимся там заместителем мини­стра иностранных дел СССР В.В.Кузнецовым) .

2 ноября А.И. Микоян прибыл в Гавану. За два дня до того Кубу посетил ис­полнявший тогда обязанности генерального секретаря ООН У Тан, который вел переговоры с кубинским руководством и нашим посольством о порядке вывоза ра­кет. У Тана заверили, что в кратчайший срок все 42 ракеты будут демонтированы и направлены в морские порты. С кубинцами он вел переговоры об организации ин­спекции над демонтажем и вывозом ракетного оружия. После переговоров с У Та­ном Фидель Кастро в своем выступлении по телевидению 1 ноября заявил: «Мы не нарушали никакого права, не совершали никакой агрессии против кого бы то ни было. Поэтому инспекция является еще одной попыткой унизить нашу страну. По­этому мы ее не принимаем». В том же выступлении кубинский руководитель кос­нулся отношений с Советским Союзом. Он сказал: «Нужно особенно напомнить о том, что во все трудные моменты, когда мы встречались с американской агрес­сией... мы всегда опирались на дружескую руку Советского Союза. За это мы бла­годарны ему, и об этом мы должны говорить во весь голос. Советские люди, кото­рых мы видим здесь... сделали для нас очень много. Кроме того, советские военные специалисты, которые были готовы умереть вместе с нами, очень много сделали в обучении и подготовке наших вооруженных сил».[147]

Говорят, когда Хрущев распорядился вывезти ракеты, он натолкнулся на резкую реакцию Кастро. В узком кругу Фидель не стеснялся в выборе выражений в адрес Хрущева: «Сукин сын! Негодяй! Задница!» Будто бы в пароксизме гнева он разбил зеркало и швырял стаканы. Хрущев в мемуарах отмечал, что Кастро рассчи­тывал на «превентивный» удар СССР по США. В итоге, несмотря на длительное сопротивление кубинских товарищей, нам все же пришлось согласиться с амери­канцами на вывод самолетов Ил-28 и торпедных катеров. Была достигнута догово­ренность об оставлении на Кубе военного соединения, которое могло бы оказывать кубинцам помощь в овладении советской военной техникой.

Итак, сталинское руководство недооценило решимость Запада, и в первую очередь США, добиваться реализации курса на создание западногерманского госу­дарства. Финансово-экономические и военно-технические возможности Запада по­зволили обеспечить успешное функционирование американского воздушного моста. В то же время Сталин еще раз показал, что при серьезном сопротивлении его внешнеполитическим акциям он умел отступать. Западные державы, согласив­шись на созыв Парижской сессии СМИД в мае 1949 г., позволили советским лиде­рам добиться некоторого пропагандистского компромисса.

Объяснение, что НАТО была создана как ответное мероприятие на события, происшедшие в 1948 г., так же неверно, как неверно утверждение, что Северо-Ат­лантический пакт является оборонительным, миролюбивым союзом. Вашингтон активно готовил почву для НАТО в Америке и в Европе в 1946 – 1947 гг. В резуль­тате этой активной подготовки появилось выражение «холодная война» и создание военных блоков НАТО. 17 сентября 1949 г. был создан Совет НАТО. В него вошли министры иностранных дел государств-членов Северо-Атлантического пакта. Че­рез год этот совет принял решение формировать общие вооруженные силы НАТО. Вооруженные силы НАТО были созданы в 1950 г. в ответ на ко­рейскую войну, ко­торая началась в июне 1950 г., и воспринималась западными странами, как часть всемирного коммунистического наступления. Война закончи­лась переми­рием в 1953 г, причем на тех же позициях, на которых и начиналась. 18 декабря 1950 г. ге­нерал Эйзенхауэр был назначен командующим этими вооружен­ными си­лами. Со­вет НАТО образовал также его высший военный орган, состоя­щий из на­чальников штабов вооруженных сил всех стран, входящих в Северо-Ат­лантиче­ский пакт, за исключением не имеющей вооруженных сил Исландии, кото­рую в этом созданном военном органе представляет гражданское лицо. Начальники шта­бов стран НАТО должны собираться не менее 2 раз в год. В промежуток между этими собраниями всю оперативную работу проводят постоянные представители начальников штабов. Вооруженные силы НАТО имеют три командования: евро­пейское — со штабом в Париже (впоследствии в Брюсселе), атлантическое — со штабом в Норфолке (штат Виржиния) и на Ла Манше – со штабом в Англии (в г. Портсмуте). Вся военная ор­ганизация НАТО ответственна перед его советом, со­стоящим из министров ино­странных дел стран-участниц.[148]