История вхождения Калмыцкого народа в состав Российского государства

Что касается социально-экономических  отношений внутри ойратского общества, то они в общем не отличались от остального монгольского общества. Как  и во всей Монголии, у ойратов  в годы империи упрочились и стали  господствующими феодальные производственные отношения.

Единственным и полноправным распорядителем земли, пастбищных территорий, этого  основного средства производства кочевников-скотоводов, стали нойоны, люди «белой кости» (цаган-йаста). Непосредственные производители, люди «черной кости» (хара-йаста), превратились в феодально зависимый класс, несший на себе бремя феодальных поборов и повинностей, прикрепленный к земле феодальных владык, самовольный уход от которых сурово карался ханскими законами. Ойратские владетельные князья, бывшие в начале империи ленниками великого хана, жаловавшего им в условное пользование нутуки (т.е. кочевья) и улусы (т.е. людей), что по-монгольски именовалось «хуби», с течением времени укрепляли свои экономические и политические позиции, превращаясь в наследственных собственников своих владений, именовавшихся «умчи» (ончи — по-калмыцки).

Распад империи и изгнание в 1368г. монгольских феодальных завоевателей из Китая обнажили глубокие внутренние противоречия монгольского общества, главными из которых были отсутствие внутреннего единства и слабость предпосылок к созданию этого единства. Да и откуда было взяться единству в условиях безраздельного господства натурального хозяйства, слабости общественного разделения труда и почти полного отсутствия внутренней торговли, исключительной зависимости от внешнеторгового обмена с оседлыми земледельческими народами, незаинтересованности местных феодальных правителей в укреплении центральной ханской власти, сила, авторитет и значение которой резко упали? Если в период империи эти противоречия не прорывались наружу, будучи сдерживаемы блеском и силой императорского двора и прочими атрибутами имперской власти, то падение последней сразу же привело в действие дремавшие до этого центробежные силы. Началась эпоха феодальной раздробленности Монголии.

Её открыли ойратские феодалы. Опираясь на экономическую мощь своих  владений, довольно значительные военные  силы, относительную сплоченность ойратского общества, они первыми в Монголии противопоставили себя центральной  ханской власти и повели самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, не считаясь с интересами и планами общемонгольских правителей — прямых потомков Чингис-хана. Первая половина XV в. характеризуется, с одной стороны, усилением разброда в Восточной Монголии, с другой — ростом сил ойратских феодалов и их политической консолидацией. На этой основе возникла и стала крепнуть тенденция к установлению их гегемонии во всей Монголии, к переходу государственной власти в их руки. Своего наибольшего развития эта тенденция получила в годы правления ойратского нойона Эсена, на короткое время объединившего под своей властью всю Монголию, ставшего общемонгольским ханом, одержавшего крупную победу над армией Минской династии Китая и захватившего даже в плен императора Ин-цзуна.

Указанные успехи ойратских феодалов не могли не способствовать дальнейшему углублению процесса консолидации ойратов в особую монголоязычную этническую общность — ойратскую народность. Примечательно, что именно к этому времени относится появление у них такого этнографического новшества, как ношение улан-зала - небольшой кисти из красной ткани на головных уборах, перешедшей от ойратов к калмыкам и бывшей в употреблении вплоть до сравнительно недавнего времени. Введенное впервые указом ойратского правителя Тогона-тайши в 1437г., улан-зала в дальнейшем получило широкое распространение в народных массах, служа как бы наглядным выражением их отличия от остальных монголов. Важно отметить, что калмыки вплоть до Октябрьской революции часто называли себя «улан залата» или «улан залата хальмг», т.е. «носящие красную кисть» или «краснокистные калмыки», вкладывая в эти слова смысл этнонима, равного по значению термину «калмык».

В ходе истории ойратского народа его язык постепенно складывался  как особый, самостоятельный язык. Исследования последних лет свидетельствуют о том, что в результате распада монгольской империи ойратский диалект, уже в XIII в. стоявший несколько особняком среди других монгольских диалектов, дал начало процессу образования особого ойратского языка. С этого времени в языке ойратов произошли существенные изменения фонетического и морфологического характера. Он пополнился значительным количеством слов, заимствованных из других языков, главным образом тюркских. Ю. Лыткин писал: «Влияние тюркского языка развило в языке ойратов или западных монголов мягкость, гибкость и упругость, которых был лишен язык восточных монголов, живость и необыкновенная сжатость, удивительная беглость и кипучесть живого говора ойратов вполне выражала их жизнь, кипучую, деятельную».

Таким образом, формирование ойратского языка развивалось параллельно процессу консолидации ойратов в особую народность и, будучи одним из основных признаков народности, подтверждает завершение этого процесса. В свою очередь и сам ойратский язык окончательно оформился как особый язык в XVI—начале XVII в. Образование ойратского письменного литературного языка связано с известным ойратским просветителем и политическим деятелем Зая-Пандитой, который создал ойратскую письменность, получившую известность как «тодо бичиг», т.е. «ясное письмо», «Как бы отвечая новым потребностям и национальному самосознанию ойратов, — писал академик Б.Я. Владимирцов, — представитель одного из ойратских племен хошоутов Зая-Пандита, получивший солидное образование в Тибете, изобрел в 1648 году особый ойратский алфавит, основанный на общемонгольском, и установил правила новой орфографии, руководствуясь главным образом этимологическим принципом правописания. Еще большая заслуга Зая-Пандиты заключается в том, что им был определен и установлен литературный язык ойратов».

Жизненность и своевременность  реформы, осуществленной Зая-Пандитой, убедительно подтверждается тем, что  она в исключительно короткий срок стала единственной основой  ойратского письменного языка и  ойратской литературы, о которых  подробно пойдет речь в главе, посвященной культуре калмыцкого народа. Таковы в общих чертах основные этапы формирования ойратского народа — предка калмыцкого народа.

Конкретно-исторические данные, объективный  ход исторического процесса убедительно  свидетельствуют о том, что калмыки и ойраты — не один и тот же народ, по-разному лишь называемый, а два разных народа, хотя и связанных между собой совершенно очевидными генетическими узами: ойраты — предки, калмыки — потомки. История калмыцкого народа не является простым продолжением истории ойратов. Калмыцкая история как таковая возникла и развивалась не в степях Центральной Азии, а в низовьях Волги. События конца XVI—начала XVII в. являются рубежом, отделяющим ойратскую историю от истории калмыцкого народа.

Нам остается рассмотреть вопрос о том, что собой представляли такие подразделения ойратов и калмыков, как торгоуты, дербеты, хошоуты, хойты и т.д. В литературе издавна утвердилось мнение, что торгоуты, дербеты, хойты, хошоуты и т.д. представляют собой этнонимы, наименования племен, совокупностью которых якобы и являлся ойратский народ, или «ойратский союз», как писали многие исследователи. Несомненно, что в древности многие из этих наименований действительно были именами родовых и племенных групп. Правда, историческая наука, как уже говорилось выше, не располагает убедительными доказательствами, могущими подтвердить столь древнее происхождение торгоутов, дербетов, хойтов и т.д. Но если бы даже дело обстояло так, то невозможно себе представить, чтобы роды и племена могли сохраниться у ойратов и калмыков в почти нетронутом виде до XVIII — XX вв. Родоплеменное деление ойратов и тем более калмыков в своей древней форме и древнем значении было давно пройденным этапом, место родов и племен столетия тому назад заняли ойратская, а затем — калмыцкая народности, поглотившие и растворившие в себе эти архаические общественные группировки.

Что же в таком случае представляли собой торгоуты, дербеты, хойты и  другие подобные группировки калмыков в XVII — XVIII вв. и позже? Полной ясности  в этом вопросе еще нет. Он требует дополнительного исторического, лингвистического и этнографического изучения. Существует мнение, что в XVII— XVIII вв. торгоуты, хошоуты, дербеты и др., равно как и более дробные их подразделения, все еще представляли собой более или менее компактные массы людей, связанных общностью происхождения, диалекта, обычаев, исторической судьбы и т. п. и являвшихся, таким образом, сохранившимся остатком, пережитком соответствующих родоплеменных объединений прошлого.

Существует и другое мнение, согласно которому торгоуты, дербеты, хошоуты и др. в описываемое время представляли собой уже не этнические общности, а фамильные прозвания нойонов, державших власть в своих руках, собственников нутуков и улусон, княжеских династий, стоявших во главе соответствующих феодальных владений. Сторонники этого мнения допускают, что в далеком прошлом торгоуты, дербеты, хойты, хошоуты и др. действительно представляли собой родовые и племенные объединения. Но в ходе истории эти объединения дробились, перемешивались, сливались и исчезали, уступая место другим, более прогрессивным формам этнических и социальных образований. Результатом этого исторического процесса явилось то, что к XVII—XVIII вв. такие объединения означали уже не роды и не племена, а фамильные имена правящих династий, наследственно властвующих аристократических родов, по имени которых звали и феодально зависимых от них непосредственных производителей — «харачу» («людей черной кости»), независимо от их происхождения. Вчера эти люди находились под властью торгоутских ханов и князей, а потому назывались торгоутами; сегодня их подчиняли себе дербетские ханы или тайши, и они становились дербетами, по этой же причине они завтра могли стать хойтами или хошоутами. К оказанному следует добавить влияние российского законодательства и российской администрации, способствовавших стабилизации сложившегося в Калмыкии административно-политического устройства, препятствовавших свободному переходу людей из одного улуса в другой, от одних правителей к другим и тем самым закреплявших за харачу фамильные имена их ханов и князей.

Известно, что наиболее крупными мопголоязычными  компонентами, составившими единую калмыцкую  народность, являются торгоуты и дербеты, в состав которых вошли остатки  таких более или менее древних  родоплеменных и территориальных групп, как хойты, меркиты, урянхусы, цоросы, батуты, чоносы, шарнуты, харнуты, абганеры и др. Данные источников свидетельствуют, что эти группы с течением времени, особенно в период XVI— XVII вв., поглощались торгоутами и дербетами, постепенно ассимилировавшими их. В результате этого меркиты, батуты, урянхусы и харнуты оказались в составе торгоутов и именуются торгоутами, а чоносы, абганеры, цоросы, шарнуты и др. вошли в состав дербетов и именуются дербетами.

Но кроме монголоязычных компонентов в состав калмыцкого народа вошли и другие этнические группы тюркского, финно-угорского, кавказского и славянского происхождения, тесные контакты и многосторонние связи с которыми получили широкое развитие с момента поселения калмыков на Волге.

Исторические сведения об ойратах. Причины откочевки части  ойратов на Волгу

В государстве Чингис-хана и в  империи его преемников ойраты составляли один из улусов, управляющихся наследственными  ойратскими правителями. Источники  приводят сравнительно мало данных об участии ойратов в завоевательных войнах. Со слов Рашид-ад-дина, однако, известно, что при Мункэ-хане (1251 — 1259) один из ойратов оказался в составе монгольской администрации, управлявшей Ираном и Закавказьем под именем Аргун. Рашид-ад-дин о нем писал: «В Иране и Туране было и есть множество [людей] из числа эмиров ойратского племени... Из их числа был эмир Аргун-ака». По данным источников, в Иране и Закавказье в XIII—XIV вв. находилось несколько тысяч ойратских семей, которые оттуда были переброшены в Сирию и Египет, где и растворились среди местного населения. Основная масса ойратов, однако, оставалась дома, в степях Западной Монголии и Джунгарии. Эти степи в свое время были отданы Чингис-ханом в удел его третьему сыну, Угедею. Главная ставка Угедея находилась в районе современного города Чугучак. Ойраты составляли основную массу населения Угедеева улуса. Как и все монголы, ойраты делились в административном отношении на тумены и минганы, т.е. на такие феодальные владения, которые могли и были обязаны по зову Великого хана выставить в поле соответственно 10000 и 1000 воинов. Таких туменов у ойратов было четыре. Считая среднюю ойратскую семью того времени в составе 5—6 человек, можно заключить, что общая численность ойратов приближалась к 200—250 тыс. человек. Первым правителем ойратов, называемым источниками, был Худуха-беки, после смерти которого его владение стало переходить по наследству к потомкам.

Известно, что ойратские нойоны оказались втянутыми в династическую  борьбу, развернувшуюся между потомками Чингисхана, в частности между наследниками Угедея и Толуя. В ходе этой борьбы улус Угедея был разгромлен и перешел фактически в руки потомков Толуя. Но борьба на этом не кончилась. Столкновения между отдельными группировками монгольских нойонов продолжались до самого конца XIII—начала XIV в., причем территория Западной Монголии в течение всего этого времени была главной ареной развернувшихся военных действий. В нашем распоряжении нет сколько-нибудь подробных сведений о роли ойратских нойонов в данной борьбе. Но, учитывая, что сами они, независимо от исхода тех или иных сражений, ничего от нее не выигрывали и были потому мало в ней заинтересованы, что, наоборот, затянувшаяся война отрицательно сказывалась на их доходах от движения торговых караванов по великим торговым путям, пролегавшим через их владения, ойратские нойоны не могли не испытывать тяготения к самостоятельности, к обособлению от влияния восточномонгольских правителей.

Крах империи и изгнание монгольских  феодалов из Китая (1368) круто изменили все течение жизни Монголии. «Монголы,— писал Б.Я. Владимирцов,— оказались отрезанными от внешних рынков и от культурных областей вообще». Особенно тяжелым оказалось положение западных районов Монголии, населенных ойратами. Их правители оказались не только совершенно отрезанными от китайских рынков, но и полностью лишенными выгод от торговли западных стран е Китаем. К тому же усилился нажим на них и с запада, со стороны правителей Могулистана, развивавших свою экспансию на восток. Источники свидетельствуют, что вооруженные столкновения между ойратскими и могулистанскими войсками начались в последнем десятилетии XIV в. и носили довольно ожесточенный характер.