Присвоение и растрата чужого имущества, вверенного виновному: уголовно-правовой анализ основного состава преступления, предусмотренного

Таким образом, присвоение и растрата имущества должно считаться оконченным при наличии одновременно двух обстоятельств: умысла на хищение вверенных материальных ценностей и замены правомерного владения вверенным имуществом неправомерным, выражающейся в превышении правомочий, которыми наделено виновное лицо по отношению к похищаемому имуществу. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств было бы неверно говорить об оконченном хищении.

Растрата, наряду с присвоением, также признается самостоятельной формой хищения, при которой имущество, вверенное лицу, неправомерно истрачивается, расходуется или потребляется. Это могут быть дарение, продажа с присвоением вырученной суммы, обмен при наличии тех же условий и т. д. Данная форма хищения, как было указано выше, исключает присвоение, и наоборот.

Под растратой Б.А. Куринов понимал не только незаконное удержание виновным чужого имущества, но и незаконные издержание, потребление, отчуждение и т. д[30]. Г.А.Кригер отмечал, «растрата представляет собой продажу, потребление, дарение иное отчуждение либо передачу третьим лицам с корыстной целью имущества, вверенного виновному или находящегося в его ведении».

Определение растраты как самостоятельной формы хищения чужого имущества является одной из самых сложных задач в теории уголовного права. При этом особую трудность вызывает раскрытие содержания корыстной цели при растрате. В широком смысле «растрачивать» - значит «истратить, издержать, извести, потребить, израсходовать»[31]. «Растратить» также определяется, как «израсходовать незаконно, с корыстной целью доверенные кем-нибудь деньги, имущество»[32]. В русском языке слово «растрата» имеет значение «преступно растраченные сумма, имущество».

С.А. Тропин отмечает, что при растрате виновный сразу реализует возможности распорядиться или пользоваться имуществом как собственным[33].

Таким образом, можно сделать вывод, что растрата, с одной стороны, - израсходование, потребление, иное отчуждение вверенного или находящегося в ведении виновного чужого имущества, а с другой – это может быть передача указанного имущества с корыстной целью третьим лицам.

Если в действиях лица, незаконно присвоившего вверенное ему имущество, усматривается и растрата этого же имущества, то данные действия находятся вне рамок данной формы хищения. Прав Ю.И. Ляпунов, отмечающий, что «последующие действия виновного в виде того или иного неправомерного использования уже присвоенного имущества, над которым он установил свое незаконное владение, лежат за пределами состава преступления и не превращают присвоение в другую форму хищения — растрату»[34].

В результате присвоения вверенного имущества оно попадает в полные незаконные владение и пользование к лицу, которому оно было вверено, причем пользование не наносит какого-либо вреда имуществу, т. е. последнее не теряет таких качеств, как физическая целостность и стоимость. При растрате же вверенного имущества возможны два варианта. Во-первых, имущество, вверенное виновному, потребляется, т. е. оно теряет свои качества. И, во-вторых, оно передается виновным в незаконное пользование, владение или распоряжение третьим лицам. При этом, выстраивая логическую цепь «владение – пользование – распоряжение», мы можем утверждать, что при присвоении вверенного имущества наступает незаконное владение вверенным имуществом. При растрате происходит незаконное пользование или распоряжение вверенным имуществом. То есть присвоение и растрата являются деяниями, лежащими на одной логической линии поступков лица, которому было вверено чужое имущество.

На основании изложенного представляется, что растрата чужого имущества есть самостоятельная форма хищения, имеющая черты, сходные с присвоением, а также существенные отличия. Под растратой чужого имущества, вверенного виновному, следует понимать совершенное с корыстной целью, без предоставления соответствующего эквивалента отчуждение или потребление данного имущества, результатом которого стало причинение материального ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества.

В судебной практике неоднократно указывалось, что нарушение финансовой дисциплины и нецелевое использование вверенного имущества не могут сами по себе свидетельствовать о присвоении либо растрате.

Таким образом, объект и предмет присвоения и растраты аналогичны уголовно-правовым категориям иных форм хищений (кражи, мошенничества, грабежа). Так, непосредственным объектом присвоения и растраты чужого имущества является конкретная форма собственности физического или юридического лица, которому в результате совершенного деяния причиняется имущественный ущерб. Предметами присвоения и растраты являются вещи материального мира, обладающие такими качествами, как ценность и стоимость, в том числе деньги, ценные бумаги и т. д. Имущество, ставшее предметом преступления, может быть движимым и недвижимым, делимым и неделимым, отдельной вещью или ее частью.

Содержанием присвоения и растраты как форм хищения является особая юридическая природа предмета преступного посягательства, т. е имущества, которое вверено виновному на законном основании по доброй воле собственника или иного владельца. Отличительной чертой присвоения и растраты чужого имущества от иных форм хищения является особое положение лица, совершившего данное уголовно наказуемое деяние: данное лицо правомерно, на законном основании обладает этим имуществом, не являясь при этом его собственником.

Присвоение чужого имущества, вверенного виновному, - это активные действия виновного, направленные на изъятие и обособление вверенного имущества. Моментом окончания присвоения является момент, когда виновный получил реальную возможность распорядиться похищенным имуществом или пользоваться им как своим. Он аналогичен моментам окончания кражи, грабежа и мошенничества, когда речь идет об изъятии имущества.

Растрата – израсходование, потребление, иное отчуждение вверенного или находящегося в ведении виновного чужого имущества, а также передача этого имущества с корыстной целью третьим лицам. Оконченным преступлением растрата считается после передачи имущества с корыстной целью третьим лицам.

Особенность растраты как самостоятельной формы хищения, отличающая ее от присвоения, заключается в том, что началом совершения этого преступления является не завладение имуществом, а передача виновным имущества, которое ему вверено, третьим лицам.

2.2. Субъективные признаки присвоения и растраты

С субъективной стороны обе анализируемые формы хищения характеризуются наличием вины в виде прямого умысла, а также корыстной цели, на что имеется прямое указание в законодательной дефиниции хищения.

Понятие прямого (и косвенного) умысла содержится в ст. 25 УК РФ. В соответствии с названной уголовно-правовой нормой, такой вид умысла предполагает осознание виновным общественной опасности своих действий, предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий (интеллектуальный аспект) и желание наступления этих последствий (волевой аспект). Виновный осознает, что безвозмездно и противоправно обращает вверенное ему имущество в свою пользу или пользу других лиц, предвидит неизбежное причинение ущерба собственнику или иному владельцу данного имущества и желает как совершения этих действий, так и наступления указанных последствий (хотя представляется, что виновный может относиться к последствиям безразлично либо сознательно их допускать).

Общественно опасным последствием присвоения и растраты будет причинение ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества. Следовательно, виновный должен предвидеть наступление именно таких последствий и желать их наступления. Однако представляется, что применительно к волевому аспекту вины при совершении хищения это не совсем так, в связи с тем что виновный, совершающий данное преступление, может не желать причинения ущерба потерпевшему, но сознательно допускать наступление этих последствий или вообще относиться к их наступлению безразлично.

В случае присвоения или растраты виновный сознает, что безвозмездно и незаконно обращает в свою пользу или пользу других лиц вверенное ему имущество, а также предвидит неизбежность причинения ущерба собственнику или иному владельцу имущества. Кроме того, лицо, совершающее присвоение чужого имущества, сознает, что обращение имущества в его пользу или пользу иных лиц, осуществляется посредством установления над данным имуществом незаконного владения взамен правомерного, благодаря чему это лицо получает реальную возможность распоряжаться или пользоваться им.

При присвоении или растрате чужого имущества, вверенного виновному, умысел может быть как внезапно возникшим, так и заранее обдуманным. Однако применительно к данным формам хищения чаще всего умысел является именно заранее обдуманным. То есть виновный заранее, еще на стадии приготовления к преступлению обдумывает как сам факт совершения хищения одной из анализируемых форм, так и способ, место, время, а также возможную мотивировку пропажи либо невозвращения имущества и т. д.

При растрате вверенного имущества виновный нередко не задумывается о фактическом характере своих действий, направленных на отчуждение вверенного имущества, рассчитывая на то, что впоследствии сможет скрыть недостачу либо объяснить пропажу этого имущества. Часто растрата вверенного имущества происходит на протяжении относительно длительного периода времени – виновный может даже не помнить об отдельных фактах реализации, дарения либо потребления этого имущества.

Безусловно, виновный, совершивший хищение в одной из анализируемых форм, должен осознавать, что именно данное имущество вверено (в соответствии с договором, контрактом, должностной инструкцией и т. д.). Кроме того, он должен осознавать также и все квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки совершаемого им преступления. Это особенно важно в случае совершения преступления группой лиц по предварительному сговору и организованной группой. Когда каждый из виновных должен в обязательном порядке осознавать то обстоятельство, что присвоение или растрата осуществляются двумя или более лицами и при этом действия каждого взаимно дополняют действия другого, виновные стремятся к наступлению единого для всех преступного результата. Виновный должен осознавать, что преступлением причиняет потерпевшему гражданину значительный ущерб. Виновный может знать о тяжелом финансовом положении лица, вверившего ему свое имущество, о наличии у него малолетних детей, престарелых родителей, находящихся на иждивении, и т. д. Аналогично должны оцениваться действия лица, совершившего присвоение или растрату в крупном размере.

Кроме умышленной формы вины в виде прямого умысла субъективная сторона данного состава преступления характеризуется наличием корыстной цели. То есть цель, будучи факультативным (т. е. необязательным) признаком субъективной стороны состава преступления, в данной ситуации выступает в роли обязательного признака, отсутствие которого свидетельствует об отсутствии хищения. В этом случае лицо либо вообще не подлежит уголовной ответственности, либо ответственность наступает за совершение иного преступления.

Еще Н.С. Таганцев отмечал: «Там же, где в состав преступного деяния вводится по тексту закона указание на определенную цель или определенный план, т. е. указывается на выбор известного способа или средства действия, закон всегда предполагает, что виновный не только сознавал то, что он делает, и то, что может произойти из его действий, и сознательно себя направил по этому пути, но, кроме того, что он исходил именно из указанных законом побуждений и сознательно пользовался тем способом, которым выполнено преступное деяние»[35].

Российский законодатель в качестве признака субъективной стороны хищения называет не корыстные мотивы или побуждения, а именно корыстную цель. «Корыстная цель» в данном случае является более емким понятием, чем «корыстные побуждения» , несмотря на безусловную нетождественность этих понятий. Так, виновный, совершивший завладение чужим имуществом, может вовсе не стремиться к личному обогащению (например, вещь может похищаться для других лиц), в данной ситуации он может вообще не стремиться к извлечению материальной выгоды для себя. Также виновный может совершить уголовно наказуемое деяние из чувства ложного товарищества, неправильно понятых интересов службы и др. Кроме того, в случае совершения хищения в соучастии исполнитель может преследовать корыстную цель, организатор – руководствоваться чувствами мести, подстрекатель и пособник – действовать по другим мотивам и стремиться к достижению иной цели.

Цель совершения преступного деяния имеет существенное отличие от мотива его совершения, являясь своеобразным предвосхищением в сознании виновного результата, на достижение которого направлена его деятельная активность (мысленной моделью). Цель показывает, для чего виновный действует именно таким образом, к чему он стремится. Цель и мотив являются близкими, но не тождественными понятиями. Мотив, в отличие от цели, - это побуждения, обусловленные определенными потребностями личности. Мотив отвечает на вопрос о том, почему субъект действует таким образом, что его побуждает к достижению намеченного. Именно цель направляет таящиеся внутри психики человека влечения, чувства, а также движущие мотивы. Мотив является побудительной причиной, поводом к какому-нибудь действию. Он появляется раньше, чем возникает определенная цель совершения преступления. Ему же, в свою очередь, предшествуют определенные потребности, которые могут заключаться в употреблении спиртных напитков, стремлении к роскоши, тяге к «веселой жизни» и др.

Отношение ученых к данной проблеме неоднозначно. Так,
А.А. Жижиленко целью преступления применительно к присвоению вверенного имущества считал обогащение за счет присваиваемого имущества, поэтому удержание чужого имущества с целью, например, раздать его бедным или с одновременным предоставлением его эквивалента не будет составлять данного состава преступления, поскольку здесь нет корыстной цели[36].