Идентичность

Некоторые работают в собственных частных кабинетах, другие — в школьных учреждениях. Ж. Годфруа выделяет клинического психолога, психолога-консультанта, школьного и промышленного психолога, педагогического психолога и психолога-эргономиста [83; 102].

Практическая сфера, описываемая Т. А. Флоренской, включает в себя: психотерапию, психодиагностику, психологическую службу в школе, службу телефона доверия, индивидуальное консультирование, групповой тренинг общения. При всем разнообразии эти области объединяются направленностью на преодоление душевных трудностей и на проблемы конкретного человека. Психология консультирования является той наиболее простой областью, которая, будучи

125

включена во все остальные виды практической психологии, содержит в себе основные ее принципы.

Абрамова Г. С. выделяет четыре сферы практики: психологическая диагностика, психологическая коррекция, психологическое консультирование, психотерапия [2].

Розин В. М. называет “практикующим психологом” психотерапевтов, консультантов, диагностов, инженерных и спортивных психологов, школьных психологов, психоаналитиков и т. д., которые опираются в своей деятельности на те или иные психологические теории и знания [275; 3]. По М. Розину, психологические знания не являются строго научными концепциями, они представляют собой метафорические системы, с помощью которых описана душевная жизнь человека. Эти концепции содержат яркие образы, метафорические сравнения, которые нисколько не приближены к научным понятиям, но использование которых дает людям ощущение “инсайта”, “катарсиса”, то есть всего того, что сопутствует чтению художественной литературы. [275; 18].

Возможности психологии для оказания психологической помощи описаны Б. С. Братусем:

“Психология, пожалуй, привнесла момент... опосредованности, то есть она не облегчает жизнь, не облегчает переживания, трудности, но она дает во внутреннем плане ощущение некоторой закономерности, что подобное было и с другими, что это имеет какую-то логику, какой-то внутренний закон. ... психология дает некоторый подспудный план иного видения. ... Это не значит, что ты его всегда можешь вызвать, можно почти полностью погрузиться в переживания, но возможность этого плана будет сохраняться. Это как бы вторая точка отсчета. ... И она может быть на самом деле страшной. Потому что психология без дураков — это страшно.“ [51; 74—75].

Р. Мэй утверждал:

“Личность динамична, а не статична, ее стихия — творчество, а не прозябание. Наша цель — новое, конструктивное перераспределение напряжений, а не абсолютная гармония. Полное устранение конфликтов приведет к застою; нашей задачей является превращение деструктивных конфликтов в конструктивные” [209; 30].

126

По мнению В. Ю. Большакова, практическая психология хороша как социальный механизм, действие которого направлено на оздоровление экологии общества [45; 181]. Совпадают с этой точкой зрения и взгляды Р. Мэя, полагавшего, что духовное произрастает из душевности. Психология, не претендуя ни на какое духовное руководство, может все же претендовать на защиту человеческой душевности, на ее экологию. Тут и охранительное отношение, и окультуривающее. Цель психологической помощи вообще состоит не в том, чтобы человек мог легко и безболезненно перенести свое страдание, а в том, чтобы он перенес его мужественно, по-человечески [209; 30].

Г. С. Абрамова видит особенности профессиональной практики психолога в ориентации на главные, значимые, свойства человека. [3; 6—7].

Существуют различия между психологической и христианской духовной помощью. Лоренс Дж. Крэбб в книге “Эффективная библейская помощь” утверждает, что есть три уровня христианской духовной помощи: 1. помощь через ободрение. 2. помощь через увещевание. 3. помощь через просвещение. Есть проблемы слишком глубокие и серьезные, чтобы в них мог разобраться любой желающий помочь. Он же утверждает, что проповеди не всегда затрагивают суть человеческих нужд и не касаются основных вопросов повседневной жизни. Церковь щедра на увещевания, но слаба на объяснения, по его мнению [337].

Однако не все так однозначно с профессиональной психологической помощью. Р. Каркхуфф, который занимался изучением эффективности “непрофессиональной помощи”, сравнил добровольцев-помощников с обученными наставниками, он обнаружил, что “пациенты добровольцев чувствовали себя так же, а чаще всего, лучше пациентов профессиональных наставников”. Он назвал несколько причин, объяснявших его открытие.

В отличие от профессионалов:

а) доброволец всегда ближе к тому, кому он помогает, знает его как своего друга, что позволяет ему лучше понять проблему и найти в ней тайные ключи, а также проявить искреннее сочувствие;

б) он чаще может прийти на помощь;

в) он больше знает о своем подопечном, его семье, ситуации на работе, о его образе жизни, убеждениях или окружении; все это позволяет ему более активно принимать решения и помогать человеку измениться;

г) может разговаривать на уровне, доступном подопечному;

127

д) ведет себя более свободно и раскованно, легко может вставить в разговор уместную шутку и разрядить обстановку юмором.

Очень часто профессиональный наставник или обученный наставник действует в соответствии с определенной теорией. Добровольного помощника это меньше всего волнует. Поскольку его интересует лишь страждущий человек, то все его усилия направлены на оказание помощи. Чаще случается, что ему это удалось лучше, чем его профессиональному партнеру [337].

Н. С. Пряжников выделяет этапы развития психолога-практика, через которые проходят многие практические психологи:

1. стремление самоутвердиться в практической психологии, реализуемое часто в поиске и освоении эффектных, общепринятых, “модных” на данный момент методов работы (ориентация на нормативно-заданные, надежные способы работы);

2. некоторое “разочарование” в общепринятых формах и методах психологической работы, связанное с тем, что данные методы не всегда позволяют решить проблемы клиентов, а также с тем, что часть методов оказывается по разным причинам неприемлемой для данного психолога (формирование мотивационной основы для будущего развития индивидуального стиля деятельности);

3. попытка сделать что-то по-своему, стремление “импровизировать” в своем труде, вкладывать что-то от себя лично... (начало формирования индивидуального стиля деятельности);

4. осознание необходимости теоретической базы для “импровизации” и выработки индивидуального стиля деятельности (переосмысление сущности своей работы)”

5. импровизация на основе знания (нового осмысления своего дела, связанная с выработкой собственного, индивидуального стиля работы, что выражается в модификации известных методов, в конструировании новых методик и методических приемов, а также в нахождении новых смыслов своего труда.

Н. С. Пряжников отмечает, что не все психологи по ряду субъективных и объективных причин выходят на уровень полноценного формирования собственного стиля профессиональной деятельности [253; 98—99].

Добавим, что не всех дипломированных психологов отличает профессиональный подход, в связи с чем уместно обсудить основные характеристики профессионального подхода.

Профессиональный подход характеризуется такими признаками, как:

1. Техническая компетентность. Во многих случаях “техническое превосходство” психолога и его “исключительная власть” над клиентом

128

сильно отличаются от того, что может наблюдаться в некоторых других профессиях. Для этого имеются две основные причины.

Во-первых, разрыв в знании и опыте между психологами и их клиентами, если и есть, то совсем небольшой. И психолог, и клиент могут иметь одинаковое образование и схожий практический опыт. Таким образом, клиент может быть вполне хорошо подготовлен к решению о том, принять или отвергнуть совет психолога, и к контролированию работы психолога во время выполнения задания. Во-вторых, психопрактика — не закрытая профессия. Во многих странах барьеров для занятий этим родом деятельности нет или они минимальны [325; 120].

Профессиональные ассоциации психологов в разных странах пытались определить общий объем знаний, которым должен обладать каждый член ассоциации. В. М. Розин считает, что психологическое знание включает в себя три разных семиотических и семантических образования — собственно научные знания, замыслы (проекты) нового человека и символические описания, являющиеся с одной стороны, представлениями, т. е. знаниями, а с другой, — событиями [275; 15].

Профессиональные ассоциации определили характер и минимальную продолжительность опыта работы, которые являются условиями для членства, например, 3—5 лет работы в области консультирования, включая период 1—2 года руководства проектами для клиентов.

Это лишь основные критерии приема; они не показывают, достаточно ли психолог компетентен для выполнения данного задания. Судить об этом могут только психолог и клиент вместе.

Как общее правило, и это основной признак профессионализма, психолог должен хотеть и быть способным критически оценивать собственные знания и умения, рассматривая новое задание. Он никогда не будет представлять себя в ложном свете. Профессионально нужно быть моральным человеком. Василюк Ф. Е. признается, что это возможно, “когда снижаются претензии”, а задача самосовершенствования остается [257; 57].

Соответственно профессиональный психолог будет воздерживаться от выполнения заданий, которые выходят за пределы его компетентности. [325; 121].

2. Соблюдение интересов клиента. Во время выполнения задания психолог предоставляет свои знания и опыт в полное распоряжение клиента, и его задача — найти наилучшее возможное решение в интересах клиента. Не всегда ясно, что это за интересы и что клиент в действительности хочет получить в результате. Нередко возможен

129

конфликт между краткосрочными и долгосрочными интересами, которого клиент может не видеть до объяснения психолога. [325; 121].

Психологическая практика нуждается в стабильном развитии и обретении эффективности. Возникает проблема оценки эффективности.

В. Леви пишет:

“…всюду сплошь психотехники — преподавание, демонстрации. Каких только, оказывается, нету на свете — личностные, межличностные, групповые, социальные, сексуальные, философские, трансценден-тальные... Уйма восточных, древних, магических, культовых, уйма новейших, западных и восточно-западных, всевозможно помесных. С применением химии, с применением электроники. Прорвало, обуяло. И все, все это о том — КАК, что да как. А зачем?” [171; 14].

В. М. Розин обращается к проблеме оценки форм осознания работающих в русле оказания психологической помощи психологов.

Есть деятельность психологов, приводящая к изменению ценностных и смысловых содержаний сознания клиента и не менее распространены случаи, приводящие к деструкциям психики клиента, но оцениваются они в оптимистическом ключе. Психолог-практик сам в определенном смысле клиент и не свободен от обычных человеческих недостатков.

Критерии эффективности психологических практик Розин подразделяет на два случая: ближайший эффект психологической помощи и отдаленный. Эффект психологической помощи складывается из трех факторов: участия и помощи, понимания происходящего, появившейся надежды на улучшение.

В. Н. Цапкин приводит мнение Дж. Френка о зависимости эффективности психотерапии от веры психотерапевта в действенность своего метода и веры пациента в помощь своего психотерапевта и мнение Дж. Мармора, что эффективность психотерапии зависит не столько от метода, сколько от опыта и личности психотерапевта [349; 18—19].

3. Наличие образовательного элемента. Помочь клиенту понять, как он может сам себе помочь, — основная задача психолога, которую он выполняет от всего сердца. [325; 123]. Эту мысль развивает Р. Мэй, считавший, что с помощью консультанта клиент должен отыскать то, что Аристотель определил как “энтелехию”, т. е. “ту единственную форму в желуде, из которой неизбежно разовьется дуб”. Как утверждает К. Юнг, каждый из нас несет в себе свою форму жизни, ту не поддающуюся определению форму, которую невозможно вытеснить

130

другой. Эта форма жизни, истинное “Я”, охватывает глубины человеческого разума, проникая далеко за пределы обыденного сознания, которое, как кривое зеркало, способно дать искаженное изображение истинного “Я”. Отыскать самого себя можно, только соединив сознательное “Я” с различными уровнями подсознания [209; 21].

4. Беспристрастность и объективность. Опытный профессионал может контролировать свои убеждения исключать предвзятое мнение, оставаться всегда объективным. Он должен отказаться от задания, если не может сохранить объективность по эмоциональным причинам. Ф. Е. Василюк пишет:

“Что психолог действительно должен, если он хочет быть полезен человеку как специалист, — это, сохранив способность к состраданию, образующую эмоционально-мотивационную почву, которая питает его практическую деятельность, научиться подчинять свои непосредственные этические реакции, прямо вытекающие из сострадания, позитивно определенной программе психологической помощи, как это умеет в своей области делать хирург во время операции или учитель, применяющий то или иное воспитательное воздействие, отнюдь не всегда приятное для воспитанника.” [257; 59].