Коррупция

     Если  взять бизнес, то ни для кого не является секретом, во-первых, откровенная криминализация практически всех сфер предпринимательской  деятельности. Такие понятия, как  «теневая экономика», «черный нал», «отмывание денег», стали, чуть ли не ключевыми терминами, характеризующими рыночные отношения в республике. Даже если здесь нет ярко выраженного криминала, то уж точно можно найти сколько угодно «обходных действий» и нарушений действующего законодательства. Принцип «заработать как можно больше, а поделиться своей прибылью с другими, в том числе с государством, как можно меньше», похоже, во все времена был и еще долго будет определяющим в бизнесе.

     Во-вторых, налицо то, что многие коммерческие структуры, так или иначе, связаны с чиновниками разного уровня. Возникший на заре суверенитета термин «экономика племянников» до сих пор отражает сложившуюся реальность. Ни для кого не секрет, что экономика страны оказалась монополизирована частично государством, частично близкими к нему, точнее к тем или иным чиновникам, финансово-промышленными группами. Последних отличает жесткое соперничество между собой, причем за влияние не только в сфере экономики и бизнеса, но и в госаппарате.

     В связи с этим не получило своего развития главное условие полноценного функционирования частного бизнеса и становления рыночной экономики – конкуренция. Вернее, конкуренция есть, но она далека от рыночной. Многие вопросы в сфере бизнеса решаются не в рамках взаимоотношений субъектов частного бизнеса и даже не в суде, а через связи в исполнительных органах власти.

     Что касается государства, то степень его  вины в проникновении коррупции  в сферу бизнеса заключается  в несовершенстве законодательства, регулирующего предпринимательскую  деятельность. Очевидно, что зависимость решения тех или иных необходимых для нормальной деятельности предпринимателей вопросов от соответствующих чиновников дает последним карт-бланш сделать из своих полномочий по решению данных вопросов хорошую «кормушку» для себя. Судя по всему, наиболее для этого подходят такие сферы взаимодействия государства с бизнесом, как регистрация коммерческих структур, выдача всевозможных патентов и лицензий на занятие предпринимательством, госзаказы и госзакупки, приватизация или передача в управление объектов государственной собственности, процедура банкротства, налоговая и таможенная политика.

     Наконец, наблюдается дисбаланс в отношениях государства к отечественным  и зарубежным бизнесменам. В условиях «погони» за инвестициями последние  чувствуют себя престижно. Помимо того, что они имеют больше налоговых льгот, чем наши предприниматели, иностранцы также не пользуются «большим вниманием» фискалов.

     Говоря  об иностранном факторе казахстанской  коррупции, было бы интересно посмотреть на данные Индекса взяткодательства-2003, представленного «Трансперенси Интернешнл» 14 мая 2003 года. Этот индекс классифицирует ведущие страны-экспортеры относительно степени вероятности того, насколько транснациональные компании этих стран готовы уплатить взятку высокопоставленным чиновникам в странах с развивающейся экономикой, где они осуществляют свою деятельность. Согласно данным исследования, в первую десятку стран, компании которых наиболее склонны ко взяточничеству за границей, попали Россия (3,2 балла), Китай (3,5), Тайвань (3,8), Южная Корея (3,9) Италия (4,1), Гонконг (4,3), Малайзия (4,3), Япония (5,3), США (5,3), Франция (5,5). При этом наиболее всего компании этих стран дают взятки в таких сферах, как строительство (1,3), военно-оборонная промышленность (1,9), нефть и газ (2,7), недвижимость (3,5), телекоммуникации и энергетика (3,7).

     Если  соотнести эти показатели применительно  к Казахстану, то не трудно заметить, что в нашей экономике лидируют все те же «страны-взяткодатели»: США (34,5 процента), Южная Корея (10,3), Италия (5,6), Китай (4,8), Россия (2,4), Япония (2,1). И эти страны проявляют наибольшую активность в сфере добычи и переработки нефти, энергетики, строительства, особенно в Астане, и поставок вооружения Казахстану.

     Бег по замкнутому кругу

     Безусловно, что такое состояние дел во многом сложилось из-за неэффективной и фактически безрезультативной антикоррупционной политики государства, которую характеризуют два наиболее важных фактора.

     Прежде  всего речь идет о том, что росту  и проявлениям коррупции способствует положение госчиновников. Пока такое положение будет сохраняться, соответствующей ему будет и антикоррупционная политика. Ведь не могут же коррумпированные субъекты бороться сами с собой. Разве что в рамках межведомственных, межклановых, межрегиональных и прочих «разборок». Однако они всегда могут друг с другом договориться и «полюбовно разойтись», используя все тот же материальный фактор.

     Другой  немаловажный момент – государством практически никак не инициируется деятельность гражданского общества и его институтов, прежде всего общественных организаций, в сфере борьбы с коррупцией. Последние же, при всем желании противостоять коррупции в тех или иных сферах жизнедеятельности общества, не имеют для этого ни соответствующих прав, ни механизмов. Иными словами, в республике нет широкой общественной поддержки государству в его антикоррупционной деятельности. Здесь свою роль играет еще и тот момент, что многие граждане считают почти всех госчиновников носителями коррупции и, естественно, не доверяют им как возможным борцам с нею.

     В Казахстане государство предпочитает бороться с частным, то есть отдельными правонарушениями, вместо того, чтобы  искоренить общее – условия и  механизмы, способствующие проявлениям  и росту коррупции. Кроме того, у госчиновников и представителей силовых структур в республике нет реальной заинтересованности в искоренении коррупции в стране, и в первую очередь в своих рядах.

     Никколо Макиавелли сравнивал коррупцию  с болезнью, которую вначале трудно распознать, но легко лечить. Однако если эта «болезнь» запущена, то ее уже становится легко распознать, но почти невозможно лечить.

     7 октября 2004 года «Трансперенси  Интернешнл» представила очередной  Индекс восприятия коррупции  (ИВК) на 2004 год. Казахстан здесь  занимает 100-е место и имеет  2,4 балла. Это является низким показателем, свидетельствующим о том, что уровень коррупции в республике заметно вырос, а уровень борьбы с нею – снизился. За пять последних лет Казахстан проделал интересную кривую в рейтинге «Трансперенси Интернешнл». Если в 1999 году он занимал 84-ю позицию, то в 2003-м произошел неожиданно резкий его подъем на 66-е место. Возможно, что на это повлияла активизация кампании по борьбе с коррупцией в республике. Однако уже в 2004–2006 годах следует его неуклонное снижение на 71-е, 88-е и, наконец, 100-е место.

     «Коррупция  в Казахстане и России: уровень  влияния на экономику и общество» - под таким названием прошла на днях международная конференция в Москве, организованная Ассоциацией независимых экспертов по коррупции. Сравнение российской и казахстанской коррупции на первый взгляд несколько неожиданно. Однако параметры этого явления, распространения и влияния на общество обеих стран вполне сопоставимы. Такое мнение превалировало на конференции. Казахстан обогнал Россию в реформировании, к примеру, банковской сферы, жилищно-коммунального хозяйства, энергетики. Однако это не избавило республику, как считают член ассоциации, от издержек роста, одним из которых является широко распространённая коррупция. Валовой объём (масштаб) коррупции в России оценивается независимыми экспертами приблизительно в 319 млрд. долларов в год. Это – по данным 2005 года. Для сравнения: в 2002 году те же эксперты оценивали её масштаб приблизительно в 33,5 млрд. долл. Речь идёт о деньгах, вращающихся в теневом обороте. Есть и другие оценки, согласно которым россияне ежегодно расходуют только на взятки более 30 млрд. долларов США, то есть почти половину госбюджета своей страны. Если же соотнести объёмы экономик Казахстана и России, как и численность населения, то примерное соотношение будет 1 к 10, в такой же пропорции можно говорить и о масштабах коррупции в этих странах. Хотя, надо заметить, если один россиянин тратит в год на взятки около 129 долларов, то и среднестатистический казахстанец в этом отношении нисколько не отстаёт. По мнению экспертов фонда «Транспаренси-Казахстан», в бытовую коррупцию в России вовлечено не менее половины активного населения страны. В Казахстане количество жителей вовлечённых именно в такую коррупцию, несколько выше исходя из нашего, более «восточного» менталитета. Хотя наибольшее распространение у нас получил такой вид коррупции, как «административная», или, проще говоря, вымогательства госчиновников у бизнесменов, «захват государства» или, иначе, теневое влияние бизнеса на власть, и «захват экономики», то есть теневой контроль власти над бизнесом. Первое место по уровню коррумпированности в России, по данным последних исследований, занимают медицинские учреждения и высшие учебные заведения (исследования проводились по заказу Всемирного банка фондом «Информатика для демократии» (ИНДЕМ). Неоднократно высказывалось мнение, что только из-за коррупции бесплатное образование в России практически прекратило своё существование. В Казахстане же ситуация несколько иная, поскольку страна является гораздо более «частной» по сравнению со своим северным соседом. Высшее образование в республике давно негосударственное, поэтому здесь трудно говорить о коррупции в общепринятом понимании этого слова: как об использовании власти, государственных полномочий в собственных корыстных интересах или о сращивании власти с организованной преступностью. В 2005 году фонд «Транспаренси Интернэшнл»

     провёл  своего рода ранжирование различных  сфер (структур) по степени коррумпированности по некоторым странам (включая Казахстан и Россию). Лидерами по убывающей траектории стали: политические партии, парламенты и иные законодательные органы, правоохранительная и судебная система, бизнес, налоговые органы. Казахстанцы, согласно этим исследованиям, ставят на первое место по коррумпированности правоохранительные органы, суд, учреждения исполнительной власти. Благодаря тому, что в стране давно реформирована система жилищно-коммунального хозяйства, поборы со стороны сотрудников КСК не влияют на коррупционную статистику, поскольку не являются коррупцией в полном понимании этого слова. На конференции прозвучало любопытное уточнение. Казахстанское законодательство понятие «коррупция» трактует несколько иначе, нежели международное. Субъекты и объекты коррупционных преступлений в международном понимании рассматриваются гораздо шире, чем в местных законах. Кроме того, Казахстан до сих пор не ратифицировал и не присоединился ни к одной международной антикоррупционной конвенции в области борьбы со взяткодательством, отмыванием капиталов и пр., что не позволяет этим документам напрямую действовать на территории страны и во многом нивелирует эффективность предпринимаемых усилий по снижению уровня коррупции. В прошлом году Казахстан поделил в индексе восприятия коррупции фонда «Транспаренси Интернэшнл» 107-110 место с Гондурасом, Белоруссией, Украиной, в числе 158 государств, подвергнувшихся исследованиям. Россия удостоилась «почётного» 128-го места. Это означает, что и Казахстан, и Россия находятся в числе наиболее коррумпированных государств мира. Это, несмотря на то, что РФ, в отличие от других стран СНГ, гораздо тщательнее и не спеша разрабатывала законопроект «О противодействии коррупции». В то же время Казахстан одним из первых в СНГ (ещё в 1998 году) принял Закон «О борьбе с коррупцией», а в мае 2005 года указом президента Н. Назарбаева был утверждён Кодекс чести государственных служащих РК (Правила служебной этики государственных служащих). Здесь уместно выделить нашу казахстанскую особенность, отмеченную экспертами: у нас есть достаточно развитое антикоррупционное законодательство, есть органы (правда, неспециализированные), которым поручено бороться с этим видом преступлений, и всё это относительно неплохо уживается с коррупцией, носящей уже системный характер, повсеместно существующей как бы в рамках этого законодательства. Факт парадоксальный, но факт. Но помимо своей специфики Казахстан всё же имеет схожих особенностей с Россией гораздо больше, чем различий. Например, в обеих странах достаточно распространены такие явления, как непотизм (кумовство, раздача постов и льгот родственникам) и кронизм (устойчивые дружеские отношения между высшими должностными лицами государства). Причём они являются для этих стран характерными, но, быть может, в разной степени. По классификации ООН оба явления подпадают под определение «мягка коррупция». Сейчас в обеих странах наблюдается развитие коррупционных процессов, которые характеризуются как «захват бизнеса», или, проще говоря, рейдерство. Самое большое отличие России от Казахстана в рассматриваемом контексте: она смогла избежать разрушения системы государственных органов, призванных бороться не только с коррупцией, но и общеуголовной преступностью. В Казахстане же полномочного и эффективного органа по борьбе с коррупцией не существует. Прокуратура с 1995 года (после принятия действующей Конституции) отделена от следствия и выполняет только надзор за ним, причём на явно ненадлежащем уровне. В самой прокурорской среде всё меньше и меньше остаётся сотрудников, имевших хоть какой-либо опыт расследования уголовных дел, так что качественно выполнять надзорные функции за следствием и дознанием прокуратура не в состоянии. Предварительное следствие в прокуратур так и не вернули. КНБ (КГБ) никогда профессионально не занимался расследованием уголовных дел, поскольку во все времена выполнял совсем другие функции, как и сейчас (вопросы национальной безопасности, политического сыска и пр.). Система МВД сама сильно коррумпирована, поэтому главной её проблемой является самоочищение, создание внутренних механизмов борьбы с оборотнями… Относительно новый, подчинённый непосредственно президенту орган Агентство по борьбе с экономической и коррупционной преступностью (финансовая полиция) – также действует недостаточно эффективно. Основная причина этого – кадровая. Даже Нурсултан Назарбаев сказал недавно о поступлении многочисленных жалоб на его имя на коррупционные действия самих финансовых полицейских. Таким образом, отсутствие полномочного специализированного, действующего на основе закона государственного антикоррупционного органа является серьёзным препятствием в достижении цели: снижении уровня коррупции в Казахстане. Естественно, коррупция негативно влияет на национальную экономику, заранее ставя в неравное положение коррумпированных и честных предпринимателей (местных или иностранных), подрывая конкуренцию на внешнем и внутреннем рынках, как особо отметили участники конференции. По оценкам АНЭК, коррупция увеличивает стоимость товаров и услуг в Казахстане почти на 50%, от чего страдает всё население страны. И в связи с бурным ростом в республике строительного и нефтяного бизнеса эта цифра постоянно повышается, порождая запредельные цены и высокий уровень инфляции. В то же время эксперты FIAS консультативной службы по иностранным инвестициям (совместная структура Международной финансовой корпорации и Всемирного банка) назвали беды российской экономики в следующем порядке: запутанность и сложность процесса уплаты налогов, коррупция, инфляция. А специалисты фонда «Транспаренси-Казахстан» и АНЭК поставили коррупцию и инфляцию в Казахстане на первые места. 

     4. Самые известные коррупционные преступления Казахстана 

     4.1 Дело Гиффена 

     План  Назарбаева закрыть глаза американской фемиде в обмен на участие Казахстана в антиталибской коалиции бесславно  провалился.

     В Нью-Йорке арестован ближайший советник Назарбаева и его подельник по «Казахгейту» Джеймс Гиффен. Предъявлено обвинение во взяточничестве и бывшему шефу компании «Мобил».

     «Бизнесмену из нью-йоркского графства Вестчестер, который являлся советником Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, в понедельник было предъявлено обвинение в даче взяток размером более чем 20 миллионов долларов высшим должностным лицам Казахстана с целью участия в прибыльных сделках с нефтяными компаниями.

     Агенты  ФБР арестовали 62-летнего Джеймса  Гиффена в воскресенье вечером в Аэропорту имени Кеннеди, когда он пытался выехать в Казахстан, и предъявили обвинение в нарушении Закона о борьбе с международной коррупцией.

     Обвинение заявляет, что Гиффен, руководитель нью-йоркского коммерческого банка Mercator Corp., перечислил в 1995 и 1996 гг. миллионы долларов на счета в швейцарских и оффшорных банков, контролируемые казахстанскими чиновниками, для поддержания бизнес интересов своей компании.

     Как говорит агент ФБР Кевин Ирвин, составлявший обвинение, Гиффен начал консультировать казахстанское руководство еще в 1992 г., и стал близким советником Президента Казахстана Назарбаева. В итоге, Mercator и Гиффен заключили сделку с Казахстаном, оговорив комиссионные и гонорары, а сам Гиффен занял должность советника Президента.

     В 1996 г. Гиффен вел переговоры по сделке, в результате которой компания Mobil Oil заплатила около 1 миллиарда долларов за 25-процентную долю в разработке Тенгизского  нефтяного месторождения в Казахстане. По оценкам экспертов Тенгиз занимает 10-ое место в рейтинге крупнейших месторождений в мире.

     Кроме того обвинений в получении 67 миллионов  долларов комиссионных, Гиффен, по утверждению  следователей, извлекал выгоду от отношений  с казахскими чиновниками. Через  ряд подставных компаний он переводил огромные суммы денег от нефтяных сделок на счета, контролируемые высшим руководством Казахстана. Так, 5 февраля 1997 года, 20,5 миллионов долларов было переведено на счет компании Orel Capital Limited в швейцарском банке.