Окказионализмы в современном русском языке (на материале СМИ)

Это согласуется с идеей, высказанной Ф. де Соссюром, который писал: «Импровизируемое мною слово уже существует в потенции языка … а его осуществление в речи есть факт незначительный по сравнению с самой возможностью его образования».

По поводу словообразовательных потенций языковой системы Г.О. Винокур заметил: «В каждом языке, наряду с употребляющимися в повседневной практике словами, существуют, кроме того, своего рода «потенциальные слова», т. е. слова, которых фактически нет, но которые могли бы быть, если бы того захотела историческая случайность… То, что живёт в языке подспудной жизнью, чего нет в текущей речи, но дано нам как намёк системой языка, прорывается наружу в … явлениях языкового новаторства, превращающего потенциальное в актуальное».

Говоря о словообразовательных потенциях языковой системы, И.С. Улуханов отмечает: «Системными закономерностями в словообразовании являются все те закономерности, которые предопределяют возможность или невозможность образования слов. Существование системы не предполагает обязательной реализации в тексте всех её возможностей… Вопрос о том, что реально вошло в употребление,- это вопрос не системы, а нормы».

Вслед за Э. Ханпирой мы будем разграничивать потенциальное слово и окказиональное слово. Потенциальное слово определяется как слово, которое может быть образовано по языковой модели высокой продуктивности, а также слово, возникшее по такой модели, но ещё не вошедшее в язык. Образование же потенциальных слов можно назвать потенциальным словообразованием.

Всякий языковой факт, в котором проявляется окказиональность (ср.: по случаю), можно назвать окказионализмом. «Окказиональное слово – это неизвестное языку слово, образованное по языковой малопродуктивной или непродуктивной модели либо по окказиональной (речевой) модели и созданное как с целью обычного сообщения, обычной номинации, так и с художественной целью».

Как потенциальные, так и  окказиональные слова может создавать любой носитель языка. Они могут быть не только в устной, но и в письменной речи.

В языке, как известно, новые слова не образуются, они образуются в речи. Л.П. Крысин констатировал: «Образование новых слов − практически непрерывный процесс, но все так называемые новообразования первоначально представляют собой факты речи и становятся фактами языка лишь в результате многократного воспроизведения в готовом виде».

Язык живёт и развивается, являясь важнейшим средством человеческого общения только потому, что находится в состоянии почти непрерывного обновления, которое осуществляется путём целого ряда «инноваций», впервые возникающих, конечно, в индивидуальной (во-первых, в устной, главным образом собственно разговорной, и, во-вторых,— в письменной, в первую очередь литературно-художественной) речи. Инновации отдельных лиц могут «покоробить» привычно-эстетическое чувство многих, но если эти инновации пришлись по вкусу основной массе говорящих, они внедряются в языковую систему. Не принятые коллективом инновации (сочинённые слова, причудливые образные выражения) остаются достоянием речи в узком смысле слова.

И здесь встаёт вопрос о новизне. Окказиональное слово, образованное по малопродуктивной модели, ново потому, что это новое сочетание морфем, объединённых в цельное слово. Оно ново и потому, что такого сочетания морфем в соединении с таким лексическим значением в языке не было.

Окказиональное слово, созданное по непродуктивной модели, обладает ещё большей степенью новизны. Новизна слова, созданного по окказиональной модели, на порядок выше новизны окказионального слова, образованного по непродуктивной модели.

Возвращаясь к вопросу о сущности окказионализма, дадим рабочее определение: окказионализмы  − это речевые явления, возникающие под влиянием контекста, ситуации речевого общения для осуществления какого-либо актуального коммуникативного задания, главным образом для выражения экспрессивно значимого смысла; они создаются на базе продуктивных/непродуктивных моделей из имеющегося в структуре языка материала вопреки сложившейся литературной норме. Таким образом, свойства индивидуальности, несоответствия (нарушения) нормы, заложенного в них эстетического и семантического потенциала становятся основополагающими.

1.3 Основные черты публицистического дискурса

Освоение понятия «дискурс» началось во второй половине 20 века. Оно тесно соприкасалось с понятием «текст». Оба понятия вошли в научный обиход в одно и то же время, но разными путями: понятие «текст» как самостоятельный объект лингвистических исследований было актуализировано в большей степени вследствие развития новых лингвистических идей в самой русистике, тогда как понятие «дискурс» осваивалось в результате активного проникновения в русское языкознание идей западных лингвистических школ.

Отсутствие четко выработанных конвенциональных установок для определения текста, объяснимое тем, что понятие «текст» складывалось в различных научных концепциях, теориях, создавало условия для омонимичного употребления данного термина, вызывало некоторую понятийную размытость, использование терминологических дублетов. Понятие «дискурс», в свою очередь, также оказалось в сходном положении, причиной чего стало освоение его с учетом нескольких лингвистических традиций, в частности французской, американской, английской, в которых термин «дискур» применялся с разным понятийным наполнением. Т.М. Николаева, составитель «Краткого словаря терминов лингвистики текста» (1978 г.), в словарной статье, посвященной дискурсу, дала следующее его толкование: «Дискурс – многозначный термин лингвистики текста, употребляемый рядом авторов в значениях, почти омонимичных. Важнейшие из них: 1. связный текст; 2. устно-разговорная форма текста; 3. диалог; 4. группа высказываний, связанных между собой по смыслу; 5. речевое произведение как данность – письменная и устная» [55, 467]

Такое положение практически продолжает сохраняться. Примечательным в этой связи является определение дискурса, данное Н.Д. Арутюновой в «Лингвистическом энциклопедическом словаре», которое по сути отражает ту же самую тенденцию понятийной неустойчивости у этого термина: «Дискурс – связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социо-культурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспкте; речь, рассмативаемая как социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс – это речь, «погруженная в жизнь». Поэтому термин «дискурс», в отличие от термина «текст», не применяется к древним и другим текстам, связи которых с живой речью не восттанавливаются непосредственно». [56, 136-137]. В этом свете становится понятным заявление Е.С. Кубряковой о том, что и сейчас «каких-либо единых установок в понимании дискурса еще не сложилось» [57, 8].

Понятийное наполнение рассматриваемых терминов формировалось под влиянием новых представлений, возникших в теории синтаксиса, согласно которым синтаксический уровень не ограничивается словосочетанием и предложением. Термины «текст» и «дискурс» как раз использовались для обозначения единиц, больших чем словосочетание и предложение.  Одновременно шло оформление понятия, для обозначения которого появилась целая серия терминов-дублетов: сложное синтаксическое целое, сверхфразовое единство, период, микротекст и т.п. Данное понятие также было ориентировано на единицу, большую предложения, однако качественно эта была другая единица, по сравнению с той, которую называли текстом или дискурсом. Как отмечает Е.С. Кубрякова, в отношении дискурса здесь имел место формальный подход, то есть ориентированный на учет формы. [57, 11]

Углубление  научных представлений о тексте и дискурсе было связано с развитием идей функциональности, в результате чего изменилось и соотношение понятий «текст» и «дискурс», поскольку они обособились в своих предметных областях. Однако «опосредованная» синонимизация этих терминов все-таки наблюдается, так как остается ряд идентификаторов, которые входят в определение того и другого понятия, в частности это относится к «речи», поскольку «речь» отмечается в описаниях не только дискурса, но и текста. Например, у Н.Д. Арутюновой: дисурс – это «речь, рассматриваемая как социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» [56, 136-137] и у Г.А. Золотовой, которая представляя языковую организацию текстов, выделяет два типа «текста (речи)», или «речевые регистры» [57, 19]. Более того, связь текста и дискурса обнаруживается и в том, что обособление их предметных областей нередко осуществляется «через взаимоопределение». Проявление столь тесных взаимоотношений между ними позволило Е.С. Кубряковой заметить, «что эти понятия связаны скорее как взаимоисключающие» [57, 21]

Итак, в новой постановке вопроса о соотношении понятий текста и дискурса можно выделить несколько решений: данные понятия представляют разные стороны реализации одной сути, понятие «текст» шире понятия «дискурс» и наоборот, они находятся в отношениях формы (текст) и содержания (дискурс).

Н.И. Формановская, опираясь на лингвистическую теорию общения, устанавливает, что «основными единицами общения можно считать высказывание и дискурс, противопоставленные предложению и тексту». Используемые понятия включаются ею в следующие соотносительные ряды: высказывание и дискурс – единицы общения; предложение и текст – единицы грамматики языка, при этом предложение рассматривается как вершина синтаксического устройства грамматики языка, тогда как «исследователь текста может рассматривать его как сложное синтаксическое целое (сверхфразовое единство и т.д.) т.е. как микротекст в макротексте, и тогда он уясняет связь отдельных предложений и их объединение в целостное синтаксическое единство». Дискурс здесь понимается как взаимодействие нескольких высказываний, представляющих собой «минимальную клеточку общения». В результате делается вывод о том, что для высказывания и дискурса как единиц общения «упаковочными» формами выступают предложение и текст [58, 18-19]. В данном случае текст можно рассматривать как единицу языка, дискурс – как единицу речи (общения), но «упакованную» в форму текста.

Дискурс – явление речевое, для которого характерна динамика, в отличие от текста – языкового явления, для которого характерна статика.

Поскольку коммуникативный аспект в изучении текста предполагает деятельностный подход к языку, постольку текст при таком подходе рассматривается не как отдельное изолированное произведение, а в совокупности с экстралингвистическими факторами, основным из которых является коммуникативная ситуация.

Понятие коммуникативной ситуации в отечественной науке выводилось из понятия речевой ситуации – ситуации, в которой осуществляется речевое взаимодействие между коммуникантами. Согласно модели коммуникативного акта Р. Якобсона (Якобсон 1975), основными параметрами речевой ситуации являются адресант, адресат, контекст, сообщение, контакт и код. В отечественной лингвистике учение о речевой ситуации как о ситуации речевого общения получает  дальнейшие развитие. Современные исследователи языка вводят понятие коммуникативной ситуации, характерной для любой коммуникации. С точки зрения современной лингвистики, текст всегда соотносится с коммуникативной ситуацией, в центре которой находятся адресант (субъект речи) и адресат (реципиент речи). Текст, встроенный в коммуникативную ситуацию, лежит в основе дискурсивного анализа, предполагающего глубинно-семантический анализ текста, с учетом экстралингвистических факторов. Таким образом, анализ текста становится идеологически ориентированным анализом дискурса, который выступает как соответствующая языковая формация по отношению к социально и исторически определяемой общественной практике. Именно поэтому в отечественной лингвистике популярно метафорическое определение дискурса как текста, погруженного в жизнь (Н.Д. Арутюнова).

В данной работе дискурс понимается как "текст в неразрывной связи с ситуативным контекстом, определяющим все то, что существенно для порождения данного высказывания / текста, в связи с системой коммуникативно-прагматических и когнитивных целеустановок автора, взаимодействующего с адресатом" [3, 54].

Следует уточнить, что дискурс – это не конкретный отдельный текст, включенный в коммуникативную ситуацию, а совокупность, контент текстов. Таким образом, текст и дискурс соотносятся между собой как часть и целое. Текст – это составной элемент дискурса, соотносящийся с соответствующей ментальной сферой.

Совокупность текстов может объединяться в дискурс на основе общности темы или общности реализуемого в тексте коммуникативного намерения. Дискурс в современной лингвистике рассматривается как «языковое выражение (языковой коррелят) определенной общественной практики, упорядоченное и систематизированное особым образом использование языка, за которым стоит идеологически и исторически обусловленная ментальность. Дискурсивный анализ рассматривается как средство социально-исторической и идеологической реконструкции «духа времени», проникновения в глубинную структуру текста, его смысл» [3, 54]

Поскольку текст – это продукт и часть дискурса, именно поэтому выявляемые в данном диссертационном исследовании интенциональные категории публицистического текста распространяются и на публицистический дискурс в целом, так как мы считаем, что дискурс можно рассматривать как текстовый континуум, или, по определению Ю.В. Рождественского, «глобальный текст».

Изучение текста как продукта и части дискурса, то есть с коммуникативной точки зрения, предполагает изучение коммуникативных стратегий и тактик, выбираемых адресантом для порождения своего речевого произведения.

Публицистический текст в коммуникативной стилистике – это речевое произведение, созданное автором-публицистом с определенным коммуникативным намерением – воздействовать на читателя. Глобальная стратегия автора-публициста – убедить читателя в авторской точке зрения на описываемый предмет или событие. Эта глобальная стратегия реализуется с помощью частных лингвистических стратегий и тактик, являющихся способом развертывания текста в заданном идеологическом направлении. Чтобы глобальная стратегия – убеждение – осуществилась, недостаточно только лингвистических способов ее реализации, необходима ответная реакция со стороны читателя как равноправного участника коммуникации. Без понимания предложенного читателю авторского текста коммуникация не может состояться. Именно поэтому  проблема понимания текста становится одной из центральных проблем современной лингвистики.