Педагогическая концепция Руссо

не столько  изучение ремесла ради приобретения трудовых навыков с тем, чтобы

затем навечно приковать себя к данному  виду занятий,  а через ремесло, через

труд  сделаться человеком, подняться  до высокого звания человека. "Мы не для

того  поступили в ученье, - пишет Руссо,- чтобы стать рабочими, а для  того,

чтобы стать людьми;  обучение же этому последнему ремеслу труднее и

продолжительнее всякого другого".

И в  процессе трудовых занятий,  в изучении ремесла направ­ляющая роль

педагога  отнюдь не снижается. Раньше, в период детства  (до 12 лет), дело

обстояло  несколько иначе. Основное занятие ребенка тогда, как это показывал

нам Руссо,  состояло в том, чтобы не мешать ему  бегать,   кричать,  играть,

т.е. не препятствовать его естественным движениям  и действиям. Это был, по

существу, процесс саморазвития,  свободного проявления физических сил,

процесс, никем и ничем почти не ограничиваемый, кроме законов необходимости.

Сейчас,  когда основным видом деятельности становится труд и не случайное, а

направленное  изучение ремесла, влияние педагога на воспитанника усиливается.

В связи  с этим меняется и характер руководства, характер их взаимоотношений,

хотя  внешне Руссо старается и не подчеркивать этих изменений. Но они,  эти

изменения, и в руководстве, и в отношениях между педагогом и ребенком есть.

Воспитанник, во-первых, выбирает не любое ремесло, какое ему придется по душе

(хотя  Руссо и внушает читателю, что  главное здесь - интерес самого  Эмиля к

тому  или другому виду занятий). Но мы видим, что выбираются такие ремесла

(например, столярные), которые наиболее полезны,  ценны, гигиеничны и т.д.

Руссо трудно,  разумеется, доказать читателю, что воля и опытность педагога

и интересы воспитанника здесь всецело совпадают.

Без направляющего  влияния педагога в этих вопросах трудно обойтись. Значит,

речь  в этом возрасте идет уже не только о создании    условий для

деятельности  (как было раньше),  а о внесении более     активного начала в

процесс воздействия на ребенка - уже о  наличии существенных элементов

руководства   деятельностью. Да нередко и сам  Руссо уже не пытается скрывать

своих истинных намерений  (направленного воздействия на ребенка),  стремясь в

трудовой  процесс,  в "телесные" упражнения внести интеллектуальный элемент.

Он, например, пишет следующее: "... Читатель должен видеть, каким образом я

вместе  с привычкой к телесным упражнениям и ручной работе незаметно прививаю

моему воспитаннику охоту к размышлению  и обдумыванию... Он должен работать,

как крестьянин, и думать, как философ".     В этих словах недвусмысленно

ставится  вопрос о таком руководстве деятельностью  ребенка, при котором труд

носил бы не механический характер, а включал  в себя и умственное напряжение,

мысль. Последующая же фраза не оставляет  никакого сомнения в том, что этому

вопросу Руссо придавал исключительно важное значение. "Великая тайна

воспитания,- утверждает философ - педагог, - заключается в умении так

поставить дело, чтобы упражнения телесные и  духовные всегда служили друг для

друга отдохновением".     Этой гениальной догадкой Руссо вно­сил свой вклад  в

решение сложнейшей и кардинальнейшей проблемы педагогики - проблемы

соединения  физического и умственного труда  как средства всестороннего

развития  личности, что било сделано в дальнейшем классиками марксизма на

подлинно  научной основе. Интересные мысли  высказывает Руссо о влиянии

педагога  на ребенка в самом процессе и ходе труда. Направленность

воздействий на воспитанника, причем весьма определенного  свойства,

подчеркивается  в следующих словах: "Водя его  из мастерской в мастерскую,

никогда не допускайте его ограничиваться одним  наблюдением, без приложения

своих рук к делу; пусть он выходит  не раньше, чем узнает в совершенстве

основы  всякого производства или, по крайней  мере, всего, что наблюдал". Не

менее интересна мысль Руссо и о  совместной деятельности воспитателя  и

воспитанника  в процессе труда.

Ремесло они изучают вместе, вместе работают,  вместе обсуждают итоги работы,

свои  достижения и промахи. Обращаясь  к наставникам,  Руссо советует:

"...работайте  сами, давайте всюду пример".

Идея  о практическом примере самого воспитателя  в труде, по существу,   о

сотрудничестве    педагога и ребенка принадлежит  к числу ценных идей

педагогической  теории Руссо.

Своеобразно решается в данной главе и вопрос о функции наставления. Как

известно,  Руссо - противник словесных наставлений  и назиданий,  противник

"болтливого" воспитания, с помощью которого,  как пишет педагог, можно

создать лишь болтунов. В раннем периоде (о  котором речь шла во второй главе)

Руссо признавал наставление  с опорой на личный опыт ребенка. И теперь

отношение к голому, чисто словесному наставлению у него в принципе не

изменилось. Однако, признав "Робинзона Крузо" лучшей книгой для подростков,

Руссо пишет:  "Роман этот... будет  для Эмиля одновременно и развлечением и

наставлением    (разрядка наша - В.Р.) в ту пору,  о  которой идет здесь

речь".      Таким образом,  наставление, лишенное излишнего морализирования,

а,  напротив,  основанное на фактах и примерах из увлекательной книги,  может

иметь,  по Руссо,  большое воспитывающее  значений.

    

Четвёртый период от 15 лет до вступления в брак 

Перейдем теперь к последнему возрастному периоду,  к юно­шескому возрасту, к

посмотрим, какие изменения претерпевает процесс  воспитания и руководства на

этом  этапе  (от 15 лет до вступления в  брак).

Хотя  Руссо и называет период от рождения и до двенадцати­летнего возраста

самым опасным промежутком человеческой жизни", т.к. в это время зарождаются

заблуждения и пороки,  однако наступление  юношеского возраста и связанных  с

ним полового созреваний,  возникновения страстей педагог опасается,

пожалуй,  еще больше.

Отроческий возраст Эмиля, как описывает Руссо, закончился благодаря умелому

руководству со стороны воспитателя и наличию  совершенных природных данных

воспитанника  вполне успешно. "Эмиль трудолюбив, воздержан,  терпелив, тверд,

исполнен  мужества".

Он лишен  заблуждений и пороков,  сердце его свободно и без страстей.  Но вот

наступает новый период в его жизни - пора юности. Не жалея красок и образных

сравнений, Руссо ярко рисует приближение этой поры:  "Как рев моря задолго

предшествует  буре, так и этот бурный переворот предвещается ропотом

заблуждающихся  страстей; глухое брожение предупреждает  о близости опасности,

Перемена  в нраве, частые вспышки, постоянное волнение духа делают ребенка

почти не поддающимся дисциплине. Он становится глухим по отношению к голосу,

который делал его послушным:  это - лев  в лихорадочном возбуждении;  он не

признает  руководителя и не хочет уже быть управляемым". Возникновение

страстей  и управление ими - характерная черта  данного периода.

Предшествующие  периоды протекали сравнительно спокойно в связи с тем, что это

был,  с одной стороны,  "сон разума",  с другой, если можно так сказать  не

словами Руссо, и по аналогии, - "сон страстей".

Пробуждение разума вызвало необходимость в  умственном воспитании,

"пробуждение"  страстей, чувствований потребует нравственного воспитания.

Способности души  (разум, чувствования, воля) развертываются в этом возрасте

в полную силу.

Этот  возраст, возраст полового созревания, возраст серьёз­ных внутренних и

внешних изменений в подростке, Руссо  называет образно периодом второго

рождения, тем периодом, когда мальчик становится мужчиной,  "... когда

человек воистину возрождается к жизни,  и ничто человеческое ему не чуждо".

Руссо подчеркивает, что то воспитание,  о котором шла речь до сих пор,  можно

назвать только подготовкой к воспитание, подлинное же воспитание начинается

только  теперь, и заботы воспитателя приобретает  характер истинных забот и

тревог. "Доселе наши заботы были лишь детскими забавами; теперь только они

получают  истинное значение".      Зато и силы педагога значительно

умножается: к старим и уже испытанным формам руководства прибавляются новые -

прежде  всего совесть и разум самого юноши.

Страсти,  по выражению Руссо,- это главное  оружие  нашего самосохранения.

Истребить и уничтожить их невозможно,  т.к. они даны человеку свыше для его

же собственной  жизни. Но это относится лишь к  страстям естественным,  число

которых очень ограничено, они-то и являются орудиями нашей свободы и нашего

самосохранения. Первоначальной естественной страстью Руссо считает любовь

человека  к себе: "Источником наших страстей,  началом и основой всех прочих,

естественною  страстью, которая рождается вместе с человеком и никогда не

покидает  его, пока он жив, является любовь к  себе; это страсть

первоначальная, врожденная, предшествующая всякой другой: все другие являются

в некотором  смысле лишь ее видоизменениями".