Гуманитарная интервенция как элемент нового миропорядка

     Естественно, для мирового общественного мнения все такие акции будут по возможности максимально прикрыты видимой завесой коллегиальных действий, высокопарными словами о совместной защите демократических свобод, прав личности, гуманизме, интернациональной помощи угнетаемым группам населения. Однако политические декларации — это одно, а реально проводимая политика — совсем другое. Зачастую приходится наблюдать бросающуюся в глаза предвзятость и двойные стандарты, применяемые американскими политиками и их западными союзниками к отдельным конфликтам или сторонам конфликта. В Югославии, например, такой предвзятый подход к сторонам конфликта в Косово привел в последующем к эскалации вооруженных действий албанских экстремистов в южных районах Сербии и в Македонии, не говоря уже о их практически безраздельном господстве в Косово.

     И в этом видится особая опасность настойчиво продвигаемых США подходов к реализации концепции гуманитарных интервенций — в обход Совета Безопасности ООН, по решениям и санкциям, принимаемым военно-политическим руководством США, поддержанным небольшой группой ведущих стран НАТО и без колебаний одобренных хорошо организованной «клакой» второстепенных членов альянса и «сочувствующих» стран, в основном из числа рассчитывающих на членство в этом всесильном союзе.

     США, как говорилось ранее, являлись непременным  участником почти всех сколько-нибудь значимых акций последней четверти прошлого века, вызванных конфликтными ситуациями в различных регионах мира. Выступали они и единолично, но чаще всего—в роли ведущих организаторов и участников таких акции, предпринимаемых региональными организациям (НАТО, ОБСЕ).

     Надо  отметить, что Соединенные Штаты принимают довольно активное участие также и в урегулировании некоторых вооруженных конфликтов, возникших на территории СССР после его распада. Правда, официально США выступают здесь пока только в политическом плане. Но вместе с тем, судя по публикациям некоторых СМИ, политической сферой их участие не ограничивается. Так, сотрудник Фонда Сороса американец Ф.Кьюни, который как было объявлено, погиб в Чечне в 1995 г, был, по cooбщениям прессы, на самом деле офицером Разведуправления Минобороны (РУМО) США³².

     Однако  с избранием президентом США Дж.Буша-младшего и приходом в Белый дом новой внешнеполитической команды, по мнению ряда наблюдателей, положение может изменится. США могут ограничить свое военное участие в гуманитарных акциях за рубежом.

     Так, в декабре 2000 г. в газете The Guardian (Великобритания) появилась публикация³³, в которой говорилось о возможной корректировке внешнеполитического курса США при noiioii администрации и предполагалось, что «нерпой жертвой станет практиковавшийся при администрации Клинтона курс С111Л на гуманитарную интервенцию». Вывод этот, к которому, кстати, склоняются и отдельные российские аналитики, сделан на основании нашумевшего заявления советника президента Буша но национальной безопасности К.Райе о том, что США должны уйти с Балкан и договориться о географическом «разделении труда» с союзниками но НАТО. Это заявление, надо сказать, заметно всполошило партнеров США по агрессии в Югославии, которые тут же откликнулись многочисленными комментариями, основной смысл которых сводился к тому, что такое решение США не только ослабит НАТО, но и внесет раскол в его ряды. И хотя К.Райе, да и другие члены команды Буша поспешили успокоить своих европейских партнеров, этот инцидент, по словам газеты, «оставил после себя неуверенность и опасения».

     Но  насколько оправданны прогнозы и  выводы о возможном свертывании  Соединенными Штатами своей активности в гуманитарных акциях в целом и на Балканах в частности?

     Думается, что особых оснований для беспокойства по этому поводу у западноевропейских союзников США быть не может.

     Во-первых, заявление К.Райе было сделано едва ли не с единственной целью — постараться заставить союзников по НАТО пересмотреть в сторону увеличения свой военный вклад в объединенную военную мощь альянса и, соответственно, попытаться сократить в этой части военные расходы США, направив их на другие военные программы. Ведь только на национальную ПРО на первом этапе ее развертывания потребуется, по официальным расчетам, около 60 млрд. долларов, а по более реалистичным оценкам независимых экспертов - около 100 млрд.

     В сущности, финансовую подоплеку этого  «сенсационного» заявления подтверждают и неоднократные намеки высокопоставленных функционеров НАТО, которые делались задолго до «сенсационной» угрозы К.Райе. В частности, генеральный секретарь НАТО Дж. Робертсон в своей лекции, прочитанной в Ланкастерхауз (Лондон) на тему: «Расширяющаяся Европа и ее значимость как для британцев, так и для немцев», откровенно требовал от европейцев значительно увеличить свои военные расходы: «Все больше американцев задают вопрос: почему Европейский союз, ВВП которого примерно равен ВВП США, играет такую малозаметную роль в сфере обеспечения безопасности и вносит столь незначительный вклад в НАТО». Далее он подтвердил, что т.н. «Европейская оборонная инициатива» как раз и предполагает «освободить США от тяжкой необходимости возглавлять операции при любых изменениях в обстановке». Причем речь идет не о том, чтобы европейские страны действовали самостоятельно, а о том, чтобы они «делали больше» в сфере безопасности и оборины. Так в Косово Европа смогла направить только 2% тех военнослужащих, которые числятся у нее на бумаге, и «даже это далось с напряжением сил». «Нам надо получать больше за те деньги, которые мы тратим. А если мы не можем получить то, что нам нужно за счет большей эффективности и лучшего планирования, то... нам нужно тратить больше и при этом разумнее»³⁴.

     Выступая 10 мая 2001 года перед персоналом натовского Центра Кайша (Барселона, Испания), Робертсон вновь упрекал европейских членов в крайне неэффективном расходовании средств, выделяемых на оборону, и призывал их пересмотреть сложившиеся подходы к военным расходам: «Сегодня европейские союзники тратят на оборону около 60% того, что тратят на нее США. Но никто не станет утверждать, что их военный потенциал составляет 60% от американского. Нам необходимо улучшить отдачу от наших капиталовложении в оборону за счет лучшего управления, укрепления оборонной промышленности, расстановки приоритетов и мужественных решений». Ссылаясь па пример Косово, он утверждал, что именно военные возможности блока позволили предотвратить там гуманитарную трагедию. Естественно, «не может быть сомнений в том, что наличие эффективных военных средств останется непременным условием обеспечения безопасности в XXI веке». В подтверждение этого «фундаментального умозаключения Робертсон приводит слова президента США Рональда Рейгана, которого он называет «выдающимся военным стратегом»:

     «Когда-то мне пришлось играть шерифа без оружия. Я был убит через 27 минут после  начала этого шоу»³⁵.

     Во-вторых, США отнюдь не намерены упускать лидерства в европейской военной сфере — причем не только в НАТО, что само собой разумеется, но и в намечающейся конкуренции с вооруженными силами, создаваемыми Евросоюзом в рамках европейской политики в области безопасности и обороны и предназначенными для быстрого реагирования в случае кризисных ситуации. Как и своего лидерства в реализации концепции гуманитарной интервенции, что позволяет, среди прочего, обеспечивать интересы США в объявленных ими жизненно важных зонах (которые, как, известно, охватывают уже территорию Кавказа и Прикаспия), а при необходимости — силовое прикрытие экспансии американских компаний в их борьбе за рынки сбыта и источники сырья, стратегически важных трансконтинентальных коммуникации.

     Так, Г.Киссинджер в статье «Наше близорукое видение мира» (газета «Вашингтон пост», 10.01.2000) признает, что США как «оплот стабильности» «выступают посредником в решении ключевых проблем в горячих точках и направляют войска по всему миру с миротворческими миссиями, которые постепенно переходят в осуществление почти постоянной оккупации»³⁶.

     В-третьих, Соединенные Штаты в результате серии непрекращающихся балканских войн и вооруженных конфликтов обеспечили не только свое постоянное военное присутствие в этом, еще недавно нейтральном регионе, но и практически полный контроль над стратегически важными Балканами, использование развитой и удобной военной инфраструктуры (аэродромы, морские порты, базы хранения и др.). Эту же тенденцию можно наблюдать и в других регионах, где США принимали активное участие в силовых акциях гуманитарного характера.

     В-четвертых. Как ни парадоксально это звучит, но из вооруженных конфликтов, малых локальных и «гуманитарных войн» Соединенные Штаты могут извлечь и извлекают немалую финансовую и экономическую выгоду. Это связано с целым рядом факторов. Например, таких как: выгодное (не только в стратегическом, но и в экономическом отношении — за счет снижения расходов) размещение своих заморских сухопутных, авиационных и морских группировок в результате «победоносных» миротворческих кампаний; получение возможности «диспетчеризации» потоков капиталов, энергетических ресурсов, туристических потоков с целью создания благоприятной для экономики США конъюнктуры и конкурентной среды; доступ к более дешевым источникам сырья и энергоресурсам, установление контроля над ними и т.д. И США, похоже, не упускают возможности получить максимальные дивиденды от таких конфликтов, в том числе от «гуманитарных войн». Кто, спрашивается, выиграл больше от войны в Югославии — Европа или США? Ответ может быть только один. Так, многие экономисты связывают падение евро по отношению к доллару именно с войной в Югославии.

     При этом США не ограничиваются извлечением  только материальной выгоды, но стараются «выжать» из своего участия в гуманитарных акциях и максимальные политические дивиденды. Нанеся огромный урон экономике и социальной инфраструктуре Югославии, они в результате получили практически безграничное политическое влияние в paйоне Балкан. За обещанную Югославии помощь для восстановления ими же разрушенной экономики США требуют соответствующей ориентации внутриполитического и внешнеполитического курса, добились выдачи Милошевича, фактически шантажируя югославское правительство. Причем им нужен даже не Милошевич сам но себе (если он обвиняется в совершении преступлений перед своим пародом, то и судить его должен народ). Для США важно создать прецедент, который должен сделать посговорчивее «строптивых» и неугодных им лидеров других стран, особенно тех, которые руководством США самочинно отнесены к т.н. «изгоям», а самое главное — послужить своего рода эффективной профилактической мерой против распространения «инфекции антиамериканизма» на другие страны мира.

     В-пятых, приходится учитывать, что мир стоит на пороге острого энергетического кризиса из-за истощения запасов основных энергоносителей - нефти и газа. Нарастает борьба за контроль над их основными месторождениями. Гуманитарная интервенция — удобный повод, позволяющий устанавливать также контроль — исподволь и, так сказать, не теряя лица в глазах мировой общественности, к тому же при сравнительно небольших затратах. В этой связи ряд исследователей обращают внимание на то, что наиболее «высокотемпературные» зоны современных локальных конфликтов и гуманитарных кризисов совпадают или находятся в непосредственной близости от нефтегазоносных районов мирового масштаба — Персидский залив, Ближний Восток, Каспийский регион — и путей транспортировки этих видов сырья на Запад. И все эти районы объявлены Соединенными Штатами районами своих жизненно важных интересов.

     Наивно  думать, что нынешнее руководство  США начнет сворачивать в таких районах свое военное присутствие или поступится политическим влиянием, снизит здесь активность своего участия в урегулировании гуманитарных кризисов с угрозой ослабить или даже утратить контроль над этими районами. Не исключено, что настойчивые призывы США к европейским союзникам взять на себя большую военную ношу в Европе как раз и преследует цель высвободить силы для укрепления своих группировок в отдаленных oт Европы районах, где США приходится рассчитывать в основном только на себя.

     Любопытно в этом отношении признание бывшего госсекретаря США Г.Киссинджера. Подчеркивая доминирующую роль США в мире, в том числе в миротворческой деятельности, он, в частности, утверждает, что «господство Америки проявляется скорее не в форме стратегического замысла, а как серия на вид не связанных между собой (!) и принимаемых главным образом в ответ на конкретные кризисы решений»³⁷.

     Вместе  с тем нельзя отрицать, что Соединенные  Штаты как наиболее мощная на сегодняшний день и авторитетная держава мира, обладают большим миротворческим потенциалом. Хотелось бы, чтобы этот потенциал использовался во благо мировому сообществу, для поддержания мира и стабильности в наиболее взрывоопасных зонах, а не в узкокорыстных интересах самих США и их ближайших союзников, чтобы его использование осуществлялось в рамках действующих международных законов. Нельзя допустить, чтобы конгресс США подменял Всемирную организацию — ООН, чтобы решения на проведение гуманитарных операций с привлечением вооруженных сил принимались Белым домом, а планировались эти операции Пентагоном. Такой путь был бы крайне опасным для мира. Как отмечает известный российский дипломат, прекрасно знающий Америку, бывший заместитель министра иностранных дел России А.Адамишин, «вся внешнеполитическая философия Вашингтона... исходит из того, что цель оправдывает средства. Это не обязательно сила. Если можно обойтись без нее или же использовать ее в рамках закона, то это, безусловно, предпочтительнее. Если же для достижения своего необходимо «стрелять с бедра», тем более твердо зная, что не получишь сдачи, то такой «порыв» редко когда останавливают моральные или юридические препоны»³⁸.

     Но  ясно и другое. Пока в мире наблюдается  рост конфликтного потенциала, увеличивается количество вооруженных столкновений локального масштаба на межэтнической и межнациональной почве, гуманитарных кризисов, их предотвращение и урегулирование, миротворческая деятельность требуют отвлечения огромных сил и средств. Соединенным Штатам, даже если они искренне захотят навести порядок в общечеловеческом доме и сделать все возможное для затухания действующих и предотвращения новых гуманитарных кризисов и катастроф, при всей своей военной и экономической мощи, политическом влиянии в одиночку с этим не справиться. Здесь заложена хорошая возможность для продуктивного интернационального взаимодействия, в том числе между Соединенными Штатами и Российской Федерацией. Но реализовать эту возможность можно только при искреннем, а не декларируемом стремлении США способствовать урегулированию локальных конфликтов, разрешению гуманитарных кризисов, созданию стабильной и мирной обстановки во взрывоопасных зонах. Конечно нельзя утверждать, что такие благородные цели во внешней политике США и гуманитарной сфере напрочь отсутствуют.  Но пока, к сожалению, они заслоняются другими, сугубо эгоистическими и гегемонистскими целями — закрепить сферы своего влияния, обеспечить политическое и экономическое доминирование в этих районах, устранить неугодных лидеров или правящие режимы, повернуть вектор политики тех или иных государств в выгодном для себя направлении.