Гражданское общество в истории политической мысли Европы

В современных условиях, когда уровень сложности обществ велик, потеряло актуальность, по мнению Ю. Хабермаса, представление о том, что общество есть "непосредственная ассоциация индивидов, лишь принявшая значительные масштабы". В качестве двух фундаментальных компонентов современного, функционально дифференцированного социума он выделяет систему (экономика, управление) и жизненный мир.

Экономика и административный аппарат как функционально замкнутые системы, чтобы сохранить работоспособность, могут трансформироваться только изнутри, используя монетарные и властные коды, которые значительно отделены от повседневного языка жизненного мира. Поэтому суть демократизации в современных условиях он видит в разделении властей между различными источниками интеграции общества. Общественная солидарность как интегративная сила коммуникации должна утвердить себя в противовес системной интеграции. Это не исключает возможности влияния на системные компоненты общества через политическую систему. Но в истории политической мысли общественная солидарность и духовное единство общества, о которых говорит Ю. Хабермас, - тема не новая. Они были предметом пристального внимания мыслителей уже в античную эпоху.

Жизненный мир, согласно Хабермасу, - не гомогенная структура целостного сообщества, а децентрализованное образование с психоанализом частных интересов, жизненных проектов и картин мира. И тем же не менее новый подход по-прежнему остается перед старой дилеммой, классически сформулированной Руссо: как множество частных воль (волю всех, volonte de tous) преобразовать в общую волю (volonte generale )?

Каковы пути формирования политического консенсуса, необходимого для самоорганизации общества?

Модель делиберативной демократии, разработанная Ю. Хабермасом, предполагает идеал общества свободных и равных индивидов, определяющих формы совместной жизни в политической коммуникации. Понятие о процедуре обсуждения политических вопросов и принятии решений Хабермас принимает в качестве критерия оценки демократичности реального политического процесса. Процедура формирования мнений и воли народа должна мыслиться как демократическая самоорганизация, и легитимно то решение, в осуждении которого приняло участие наибольшее число граждан. Политическая коммуникация должна "рационально формировать волю" участников, а не только отображать их демократические пристрастия.

Проблема отношений государства и гражданского общества у Хабермаса проявляется через призму либеральной и республиканской политической традиций.

Представление об обществе как изначально политической величине (societas civilis) по существу отождествляет демократию с политической самоорганизацией общества как целого и опирается на республиканскую традицию, ведущую свое начало от Аристотеля и Руссо. Государство как бюрократически замкнувшийся в себе административный механизм должно вновь стать частью общества как целого.

Либеральная традиция, оформившаяся благодаря творчеству Дж. Локка, рассматривает "демократическое волеизъявление граждан" в качестве частного элемента политической системы, структурно оформленной рамками конституции и предполагающей разделение властей и правовое нормирование законодательной деятельности. Общество в рамках либеральной модели скорее понимается как дополитическая единица, определяемая через систему частных интересов. Конституционализм и власть законов определяют демократию в либеральной перспективе.

Отношения гражданского общества и государства в трактовке Хабермаса трансформируются таким образом, что "принципы и структуры правового государства трактуются в качестве механизма институционализации политического дискурса общественности"23. При этом под институционализацией понимается как рационализация мнений, так и обеспечение выполнения законодательных программ. Делиберативная демократия - это не просто власть мнений народа, но скорее возможность власти разума, добытого в институтах общения граждан.

Не есть ли это новая формулировка ("институты общения") традиционно анализируемых в концепции ГО проблем?

Каковы возможности коммуникации как общественного института? Каковы условия социальной интеграции на основе коммуникативного взаимодействия?

Согласование планов деятельности социальных субъектов предполагает наличие устойчивых норм поведения, которые "стабилизируют взаимные социальные ожидания". Стабилизация социального порядка осуществляется благодаря как взаимному влиянию субъектов, так и благодаря самой коммуникативности, координирующей деятельность индивидов. Целью коммуникации является достижение консенсуса.

Для стабильности социального порядка Хабермас вводит и механизм права, чью роль утверждал уже Сократ и детально анализировали европейские мыслители Нового времени. Но Хабермасом конкретизируется проблема условий социального порядка. Однако, изменение условий в коммуникативном действии вызывает текучесть аргументов и стабилизацию социального порядка делает маловероятной.

В отличие от новоевропейского понимания права как системы правил, которые упорядочивают ориентированное на частные интересы взаимодействие, но свою нормативную силу черпают из общего консенсуса, правовой порядок современного сообщества должен подразумевать возможность критики. Современное право разгружает коммуникативную деятельность членов общества, решая задачу социальной интеграции, полагает Хабермас.

Поскольку источником права является деятельность законодателя, то современное право лишено сакральных гарантий и полностью позитивно. Позитивность современного права нуждается в легитимности, т.е. обоснованности правовых норм, возможности критической проверки всех существующих норм и ценностей. Правовые нормы легитимны в том случае, когда они заслуживают свободного признания каждого гражданина. Роль частного субъекта права предполагает роль гражданина как политически автономного субъекта. Однако, подобные гражданско-правовые отношения характерны не только для современности, но имеют основательную европейскую традицию. Таковы, например, республиканские традиции Рима и их защита Цицероном и другими мыслителями.

Сближение идеи демократического устройства общественности и понятия современного права осуществляются Ю. Хабермасом на том основании, что право есть результат "согласованной и объединенной воли всех". Легитимность воли, определяющей закон, зависит от степени рациональности законодательного процесса, в котором граждане устанавливают правила совместной жизни. Таким образом, правовые средства, в свой черед, являются "условиями возможности" социальной интеграции. И роль в политическом дискурсе понятия легитимности правовых норм можно сравнить с ролью понятия истины, справедливости, стоящих у истоков концепции ГО.

Осмысление учений Нового времени о естественном праве, учений немецкого идеализма, особенно Канта, Гегеля и других авторов осуществляется в работах Ю. Хабермаса 60-х годов "Познание и интерес" (Erkenntnis und Jnteresse. Frankfurt a. Main, 1968), "Техника и наука как идеология" (Technik und Wissenschaft als Ideologie. Frankfurt a. Main, 1968).

В работе "Структурное изменение общественности. Исследование одной из категорий гражданского общества". (Strukturwandel der Offentlichkeit. Gmbh., luchterhand, 1962) Хабермас рассматривает общественность (Offentlichkeit) на широком поле гуманитарных дисциплин, где комплексность подхода означает, что ни один из видов исторического, историко-философского, политического, правового или социологического знания "не должен быть господствующим".

Анализ общественности Хабермас начинает с категорий "частной" и "общественной" жизни, пришедшим к нам через греко-римскую традицию. Значимость эллинистической модели общественности видится в том, что ее идейные образцы на протяжении столетий сохранились в качестве "духовно-исторических структур человеческой цивилизации".

Относительной обособленности частной жизни противопоставляется открытая совместная жизнедеятельность людей, способствующая установлению широких связей коммуникации, среди которых и важные политические связи. Поскольку меняются структуры и рамки коммуникативности, то исторически изменчивы и формы общественности. Эллинистическую модель, например, сменяет "репрезентативная общественность" средневековья, изменившая содержание частного и общественного, способствовавшая их тесному объединению. Эта многовековая форма коммуникации наряду с политической сферой осуществляла репрезентацию (демонстрацию) сквозной иерархии собственности на землю и частичной собственности на людей, соответствующие речи, обсуждения, церемонии и ритуалы.

На заре Нового времени, в XVI-XVII веках с возникновением государства эпохи модерн и независимой сферы гражданского общества (Gessellschaft) категории частного и общественного впервые приобретают "действенное, основанное на правовой технике применение". С появлением самостоятельной частной собственности процесс обособления частного (privat) идет посредством противопоставления его общественности официально-государственной, чиновно-должностной. Общественность в ту переходную эпоху мыслится как придаток государства. Налицо попытки обновляющейся государственности представить официальное, чиновничье и административное воплощением общего блага и общей воли.

Отношения гражданства актуализировались в Европе в конце XX века, когда встал вопрос о будущем национального государства, об отставании демократических процессов в национальных государствах от экономической интеграции наднационального уровня, обострились национальные конфликты. В связи с этими процессами экономической и общественной модернизации растворяется связь между понятиями гражданства и национальной идентичности.

Республиканская компонента идеи гражданства видит идентичность нации граждан "не в этнически культурных сходствах, но в практике граждан, которые активно используют свои демократические права на участие и коммуникацию".24 Роль гражданина периода французской революции функционально делает нацию носителем суверенитета. Суверенитет народа Руссо и Кант понимали как "конституирование власти", которая легитимируется в процессе осуществления демократического законодательства самим народом.

Идея самоопределяющегося политического сообщества граждан нашла правовое воплощение в конституциях и политических системах демократических государств современности.

Термин "гражданство" (citizenship), длительное время использовавшийся юристами для обозначения подданства и национальности, в настоящее время, как отмечает Хабермас, приобретает смысл гражданского статуса, который описывают через гражданские права и обязанности. Однако, следует отметить, что современные оттенки термина "гражданство" через дефиниции гражданских прав и обязанностей присутствуют уже в трактовке Аристотеля, и в частности в его работе "Афинская полития".

Республиканская традиция, восходящая к Аристотелю, "ядро гражданства" понимает как право на политическое участие и коммуникацию в целях самоорганизации правового сообщества. Коллективная практика самоопределения актуализирует гражданство. Сущность свободы определяет именно участие в самоуправлении, которое должно быть гарантировано.

Лишь на фоне эгалитарных отношений взаимного признания конституируется правовое положение гражданина. Институты гражданского общества, гарантированные правом, лишь в той мере имеют ценность, в какой они поддерживаются населением, "привыкшим к политической свободе" и практике самоопределения. "Институционализированная правом роль гражданина должна быть вписана в контекст свободной политической культуры"25, - как справедливо отмечает Ю. Хабермас.

Развивая эту мысль, коммунитаристы и среди них Чарльз Тейлор26, в дебатах с либералами настаивают на том, что гражданин должен патриотически идентифицироваться с традициями политически-культурного общества. Под патриотизмом в данный связи понимается "общая идентификация с историческим сообществом", фундаментальные ценности которого выражают принцип свободы. Отсюда следует, что конституционные принципы лишь тогда могут стать движущей силой общественной практики, когда они укоренены в контексте истории определенной нации граждан.

В отличие от республиканской, либеральная традиция естественного права, оформленная в Новое время Джоном Локком, акцентирует индивидуалистическое понимание роли гражданина. Согласно либеральной интерпретации, гражданство понимается как членство в определенной организации, обеспечивающее правовое положение индивида. Граждане поддерживают государство своими голосами и налоговыми выплатами, чтобы в свою очередь пользоваться "результатами его организационной деятельности".

Либеральная модель гражданства фокусирует внимание на индивидуальных правах, принципе равенства перед законом и соответствующей предпочтениям граждан практике управления. Способность актуализировать эти права понимается как способность быть гражданином.

Сравнивая республиканскую и либеральную модели гражданства, Ю.Хабермас, отметив некоторое несоответствие современным политическим отношениям модели гражданского общества как целостности, тем не менее в соответствии с традицией, восходящей к античности, приходит к заключению, что она имеет преимущество перед либеральной моделью, где индивиды изолированно противостоят институтам государства. Политическую автономию нельзя воплотить в действительность "в частном преследовании собственных интересов". В рамках общей политической культуры демократическое гражданство требует социализации всех граждан.

В отношении всемирного гражданства, развивая мысли Г. Гроция и И.Канта, Ю. Хабермас высказывается с меньшей долей оптимизма. Реальным основанием скептицизма служит фрагментированность политической общественности Европейского Сообщества на уровне национальных государств, что не всегда способствует нормативным ожиданиям функционирования гражданина, исполнения им "обязанностей, диктуемых общим благом Европы".

В системе прав гражданина Европейского сообщества социально-экономические права благодаря таможенному союзу и внутриевропейскому рынку превалируют над политическими правами. К основным свободам Общего рынка относятся такие права, как право на свободное обращение товаров, право свободного передвижения и повсеместного проживания работающих по найму, право предпринимателей на открытие филиалов, свободу обращения услуг и платежей.

В сравнении с социально-экономическими, политические права гражданина не столь успешно распространяются за пределы национальных государств. По наблюдению Ю. Хабермаса, "увеличивается разрыв между вовлеченностью (Betroffensein) и участием". Граждане еще не освоили процедуры и институты формирования европейского общественного мнения и всеевропейских решений.

Анализ функционирования гражданских прав и обязанностей в период капиталистической модернизации исходит из их деления на "civil", "political" и "social rights". С помощью этих дефиниций Т.Х. Маршалл27 констатирует последовательное расширение и укрепление статуса гражданина в современных обществах. Понятие гражданства как статуса в его трактовке подразумевает определенные возможности и обеспечивает доступ к определенным правам.