Гражданское общество в истории политической мысли Европы

Право в отношении лиц Гроций рассматривает как нравственное качество, присущее личности, в силу которого можно законно владеть чем-нибудь или действовать так или иначе. Правом в собственном смысле объемлется власть как над собой, что называется свободой, так и над другими лицами, а также собственность и право требования по договору.

Совершенное нравственное качество он определяет как способность, менее совершенное как соответствие. Способности делятся на низшие, то есть предоставленные в частное пользование, или высшие, которые имеют преимущество перед частным правом, будучи предоставленными всему обществу в отношении его членов и их имущества ради общего блага.

Приоритет общественных интересов предполагает, что каждый гражданин несет ответственность сперва перед государством в общественных интересах, а затем уже перед своим кредитором.

Способности, согласно Гроцию, соответствует справедливость исполнительная и распределительная, спутница таких добродетелей, как щедрость и милосердие. Распределительная справедливость удачно определена у Гомера: лучшему он уделял, что получше, похуже - плохому.

Гроций выделяет еще третье значение слова "право" - одинаковое с понятием "закон": - в значении правила нравственных поступков, обязывающего к выполнению какого-нибудь надлежащего действия. Во всяком случае, необходима обязанность, - пишет он, - ибо советы и какие бы то ни было иные наставления, например, правила чести, не имеющие обязательной силы, не заслуживают названия закона или права. Итак, обязанности - это непременные спутники закона.

Право естественное Гроций определяет как предписание здравого разума, коим то или иное действие, в зависимости от его соответствия или противоречия самой разумной природе, признается либо морально позорным, либо морально необходимым. При этом право естественное он распространяет на право собственности. Естественное право вечно и "столь незыблемо, что не может быть изменено даже самим Богом", который не может зло обратить в добро и не может сделать того, чтобы дважды два не равнялось четырем.

Существование естественного права доказывается априори обнаружением соответствия или несоответствия какой-нибудь вещи разумной и общежительной природе. Доказательство апостериори состоит в выяснении естественного права путем отыскания того, что признается таковым у всех наиболее образованных народов. В последнем случае Гроций воспринимает мысль Цицерона, утверждавшего в произведении "Тускуланские беседы", что "согласие всех народов в чем-нибудь должно считаться доказательством естественного права".

В человеческом обществе Гроций выделяет право внутригосударственное, "которое исходит от гражданской власти. Власть гражданская господствует в государстве. Государство же есть совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы. Право человеческое в более узком смысле, которое не исходит от гражданской власти, хотя и подчинено ей, : охватывает веление отца и господина и другие, им подобные. Право же в более широком смысле есть право народов, а именно - то, которое получает обязательную силу волею всех народов или многих из них".6

Совместимы ли человеческое общежитие и война? Может ли война быть справедливой, или дозволено ли когда-либо воевать?

Право естественное не отвергает войны, поскольку живое существо немедленно же после своего рождения дорожит собой, заботится о собственном самосохранении и о собственном благосостоянии, - как отмечает Марк Тулий Цицерон в третьей книге работы "О границах добра и зла". Поэтому каждый предпочтет "хорошо развитые и здоровые члены тела искалеченным и вывихнутым; и, стало быть первая обязанность состоит в том, чтобы каждый сохранял свое естество и вместе с тем соблюдал все, согласное с природой, и избегал бы всего, противного ей".7

Поскольку цель войны - сохранение в неприкосновенности жизни и членов тела, сохранение и приобретение вещей, полезных для жизни, что вполне соответствует первым пробуждениям природы, то Гроций считает допустимым ради этого использование при необходимости силы.

Здравый разум и природа общества, по его мнению, запрещают "применение не всякого насилия, но только того, которое несовместимо с самим обществом, то есть которое нарушает чужое право. Ибо общество преследует ту цель, чтобы пользование своим достоянием было обеспечено каждому общими силами и с общего согласия. Легко понять, что это имело бы место, если бы даже не была введена частная собственность, :, так как ведь жизнь, члены тела и свобода так же составляли бы достояние каждого, а потому и всякое посягательство на них со стороны другого было бы уже нарушением справедливости".8 Отсюда следует, что сила, не нарушающая чужого права, - законна. Ульпиан также полагал, что силу следует отражать силой.

Общественные власти установлены Богом для того, чтобы наказывать вместо самого Бога: "Если отменить право смертной казни, а также право охраны граждан вооруженной силой от нападения разбойников и грабителей, то оттого произошли бы величайшая безнаказанность преступлений и как бы неудержимый поток злодеяний; ведь даже ныне, после учреждения судилищ, большого труда стоит подавление преступлений".9

Сам Христос во вступлении к своим заповедям предупреждает, что пришел в мир не для отмены, но для исполнения закона (евангелие от Матфея, V, 17). Среди заповедей Христа не имеется воспрещения вступать в военное звание. Сам апостол Павел попросил трибуна дать ему военную стражу для защиты против всякого насилия на дороге. Следовательно, нельзя сказать, что Богу неугодно отвращать силу силой, - делает вывод Гроций.

Для поддержки власти и права необходима уплата налогов: "Уплачивать подати есть дело чести и является правилом, связывающим совесть, как изъясняет апостол Павел; цель же податей состоит в доставлении средств правительственной власти ради соблюдения достоинства и устранения зла (посл. к римлянам, XIII, 3, 4, 6). Тацит хорошо говорит по этому поводу ("История", IV): "Ни спокойствие народов невозможно без вооруженной силы, ни армия без жалованья, ни жалованье невозможны без податей".10

На основании вышерассмотренного Гроций приходит к выводу, что "ничего нельзя возразить против справедливости войн, пока существуют люди, препятствующие друзьям мира наслаждаться им и причиняющие насилия".

Исследуя далее причины войны, Гроций ссылается в частности на Плутарха, который в "Противоречиях стоиков" утверждает, что ни одна война не имеет иных источников, кроме пороков, но одни возникают из жажды наслаждений, иные - из алчности, наконец, третьи - от чрезмерного честолюбия и властолюбия. У Цицерона в первой книге его трактата "О границах добра и зла" читаем, что из вожделений рождаются ненависть, распри, раздоры, восстания, войны. По словам Оригена, "пчел господь поставил в пример, чтобы люди вели войны справедливые, соблюдая известный порядок и лишь когда к этому вынуждает необходимость".

Война, как полагает Гроций, бывает или частная, или публичная, или, наконец, смешанная: Публичная война ведется органами гражданской власти; частная же война ведется лицом, не имеющим таковой; смешанная война есть с одной стороны публичная, с другой стороны - частная. Частная война - древнейшая. Естественному праву не противоречит отражение кем-либо причиняемого насилия.

Однако с момента учреждения государственных судов "повиновение столь похвальному учреждению внушают сама справедливость и самый естественный разум". Соблюдение законов и обращение в суд помогают отличить мирное состояние от смуты военного времени и оберегают частных лиц от самовольного применения насилия.

Публичная война согласно праву народов бывает справедливой (законной, торжественной) или несправедливой. Справедливая война с обеих сторон ведется "волею тех, кто в государстве облечен верховной властью". Это предусмотрено законами почти всех народов. Справедлива война, когда оружие поднимается в защиту граждан. Несправедливая война может вестись против частных лиц и властью любых должностных лиц в государстве.

Разъяснению понятия справедливая война способствует выяснение сущности верховной власти и ее носителей.

Аристотель среди отраслей управления государством выделяет совещание о предметах общих, заботы о назначении должностных лиц и отправление правосудия ("Политика", книга IV, гл. IV). К первой он относит решение вопросов о войне и мире, о заключении и расторжении договоров, об издании законов; сюда же он относит вопросы о смертной казни, об изгнании, о конфискации имущества, о лихоимстве, то есть, предметы публичного правосудия:".

Искусство разрешения вопросов, относящихся к сфере публичных интересов, Аристотель "называет родовым понятием "политики", то есть "гражданским" или "совещательным" искусством". Отсюда заключаем, что под гражданской властью понимается "совещательное" искусство разрешения публичных интересов, политика.

Верховной же властью называется такая власть, действия которой не подчинены иной власти и не могут быть отменены чужой властью по ее усмотрению. Общим носителем верховной власти является государство. "Носитель власти в собственном смысле есть или одно лицо, или же несколько, сообразно законам и нравам того или иного народа".

Гроций не разделяет мнение тех, кто полагает, что верховная власть всюду и без изъятия принадлежит народу, так что государей, которые злоупотребят своей властью, следует низлагать и карать. В выполнении подобных функций народом он видит причину "многих бедствий".

Напротив, Гроций сторонник того, что свободный народ волен подчиниться одному или нескольким лицам, перенеся на них "целиком власть управления собой и не сохранив за собой ни малейшей доли этой власти". Народ волен избрать любой образ правления, который следует расценивать не с точки зрения преимуществ его формы, но с точки зрения осуществления в нем воли людей, - подобно тому, как любой гражданин волен выбирать любой образ жизни.

Среди причин, побуждающих народ целиком отказаться от верховной власти и передать ее другому, называется желание защиты или глубокая нужда. К тому же, полагает Гроций, "некоторые народы по свойственному им образу мыслей предпочитают лучше подчиняться, нежели господствовать".

Власть не всегда подчинена суду и воле подвластных. Существуют цари, которые не подчинены постановлениям народа. И Гроций приводит множество свидетельств тому как из священной, так и гражданской истории.

Неограниченное царское правление существовало уже в древности. В трагедии Эсхила "Молящие" народ обращается к царю с такой речью:

Ты - город сам, ты - сам народ,

Не подчинен ты ничьему суду,

Опора царства - ты, как алтарь,

Над всем властвуя волей единою.

Противоположная тенденция существенного ограничения власти царя существовала в других государствах античной поры. У Еврипида царь Тесей говорит об афинском государстве:

Здесь самовластная

Община граждан отрицает власть царя:

Народ, как царь, дарует часто почести

Тем и другим:

Ибо Тесей, по объяснению Плутарха, исполнял обязанности лишь полководца и блюстителя законов, в прочем оставаясь равным с гражданами (жизнеописания Клеомена и Агесилая). Оттого-то цари, подчиненные народу, могут называться так лишь в несобственном смысле. Так, после Ликурга, после учреждения эфоров, по словам Полибия, Плутарха и Корнелия Непота, лакедемонские цари были царями только по имени. Этому примеру последовали и другие народы в Греции. Павсаний сообщает в "Коринфике": "Аргосцы, уже издревле преданные равенству и свободе, свели царскую власть до наименьшей меры, так что сыновьям Киса ничего не досталось, кроме имени царя". Такого рода царская власть, по мнению Аристотеля, не представляет собой особой формы правления, поскольку она составляет лишь некоторую часть в государствах аристократических и демократических ("Политика", III, 12)".

Гроций критикует положение о том, что "всякое правительство установлено ради тех, кем оно управляет". Некоторые правительства существуют ради правителя. Так государства, возникшие путем завоевания, были учреждены ради пользы царя.

Взаимное подчинение царя и народа, полагает Гроций, создает лишь беспорядок в делах, когда народ обязан повиноваться праведно правящему царю, а если царь плохо правит, то он подчиняется народу.

Размышляя о праве верховной власти, Гроций вводит такую дефиницию, как различение права и способа владения им: 1) на полном праве собственности; 2) на праве узуфрукта (пользовладения) и 3) на праве временного владения. Так одни цари, которые избирались, а затем наследовали избранным в порядке преемства, - владели верховной властью на праве узуфрукта. Другие цари владели верховной властью на праве неограниченной собственности.

Поиск различия между верховной властью и подчиненной властью наводит Гроция на размышления о том, что даже в свободных республиках высшим должностным лицам присваиваются знаки царского величества, как например римским императорам, овладевшим царской властью, но все же получившим наименование принцепсов.

Иногда полноту верховной власти царя ограничивают собрания представителей народа, разделенного на разряды или сословия. Эти собрания в иных местах "образуют великий королевский совет, через посредство которого ходатайства народа, часто заглушаемые в королевской канцелярии, доходят до слуха короля, который затем согласно обычаям волен постановить, что ему будет угодно; в других же местах такие собрания имеют также право производить расследование повелений государя и даже издавать законы, обязательные для самого главы государства".11

Утверждая возможность власти на полном праве собственности, Гроций следующим образом обходит возражение, что свободные люди не могут быть предметом сделок. Он вводит различие личной свободы как свободы отдельных лиц и свободы гражданской, т.е. свободы всего населения, целого народа. Свобода народа и царская власть рассматриваются как понятия противоположные: "сила царских громов поражает свободу как народных собраний, так и присутственных мест города".

Не менее сомнительно утверждение Гроция, что при отчуждении народа при полной верховной власти отчуждению подвергаются не сами люди, "но неизменное право управления ими, в силу которого они образуют народ". Так преемники Александра Македонского унаследовали право неограниченной собственности и власти над народами, ранее подвластными персам. Они приписывали себе право отчуждения, полагая, что эта власть досталась им по праву завоевания. А Цицерон в речи "Об аграрном законе" напоминает, что царство Египет перешло к римскому народу по завещанию царя Александра.