Особенности подросткового возраста

В семье ребёнок получает и побуждение к интеллектуальному развитию. Но интенсивное интеллектуальное развитие с овладением широким кругом понятийных представлений начинается позже, чем эмоциональное и нравственное, тогда, когда возрастает влияние на ребёнка внешнего окружения.

И здесь необходимо остановиться на тех факторах, которые препятствуют интеллектуальному развитию.

В качестве простейшего примера можно указать на роль счётных машинок (калькуляторов), предназначенных для обработки большого цифрового материала, но которые сейчас используются с первых классов школы. Результатом их внедрения оказывалась неспособность детей к устному счёту, удерживанию цифр и оперированию «в уме». Ослаблению, неразвитости памяти служит и практическое исключение из учебных методик заучивания стихов, правил и т. п., что сейчас презрительно называют «зазубриванием».

Механическое расширение школьных программ с последующим вынужденным сокращением ввело в педагогический обиход критерий «нужное (для жизни и профессии) – ненужное». Педагогика отходит от принципа «учить учиться», от понимания учения как тренировки ума, выработки интеллектуальных навыков, аналогичных мышечным тренировкам и формированию моторных навыков у спортсменов. Интеллектуальные возможности при нетренированности ослабевают так же, как мышцы у лежачих больных. Разумеется, есть школы учителей-энтузиастов, но мы имеем в виду школы массовые. Здесь ребёнок должен обладать высокими интеллектуальными качествами от природы, чтобы преодолеть порой оглупляющее влияние школьного обучения.

Внешкольные впечатления также снижают интеллектуальные и нравственные качества детей.

Европейский ум воспитан на законах Аристотелевой логики: каждое явление имеет причину, начало, развитие и исход. Без специальных усилий, автоматически, опытом поколений человек отмечает этот порядок в окружающем мире. Но сейчас ребёнок, подросток погружается в интеллектуальный хаос, глядя на так называемые клипы – нечто, не имеющее начала, конца и связей между составляющими клип мелькающими картинками. Такое насильственное вмешательство в образование интеллекта приводит к неспособности упорядочивать, систематизировать осмысление. В будущем эта неспособность проявится даже в механическом труде, если этот труд – процесс, а не отдельное движение на конвейере. Шутка, что человек с высшим образованием выроет канаву лучше, чем неграмотный, подразумевает определяющую роль интеллекта, особенно правильно сформированного, в любой деятельности.

Обеднение психическое усиливается бедностью речи. Чтение, общение не только повышают грамотность и расширяют запас слов. Эти занятия расширяют круг представлений, обозначаемых словами. К сожалению, такой путь интеллектуального развития детей практически сведён на нет и заменён зрительными впечатлениями. Любые современные зрелища, адресованные молодёжи, удивляют лексической бедностью, вульгаризмами и даже заменой слов междометиями и несвойственными родному языку выкриками.

Подростковый возраст – годы повышенного интереса к людям, межличностным отношениям. Но стремление понять другого человека, понять, как устанавливаются отношения, выражаются симпатия и антипатия, развить в себе способность к эмпатии путём собственных проб и ошибок – всё это заменяется таким клишированием, как гороскопы, астрологические упражнения, гадания и привороты со стопроцентной, чтобы не возникло сомнений и размышлений, «гарантией».

Критики заслуживают многие современные социальные явления, влияющие на воспитание детей и подростков. Уродует психику, например, торговая реклама. Рекламные слоганы: «Бери от жизни всё», «Уступи соблазну разнообразия», «Лови момент», «Вся наша жизнь – прикол, давайте веселиться» многократно повторяются в повелительном наклонении на экранах, по радио, на уличных стендах. То же можно сказать о рекламе пива, обращённой к молодёжи: «Что мы делаем, когда собираемся вместе? Ясное дело, пиво пьём». (В самом деле, чем же ещё заниматься?). или возьмём изображение на экране молодого человека в библиотеке со стопкой книг и комментарием: «Твоя жизнь сплошная скука». Издевательский смысл, заложенный здесь авторами рекламного ролика, в подавляющем большинстве случаев улавливается представителями целевой аудитории.

Психолингвистическое программирование аморальности противоречит общечеловеческим нравственным ценностям, ценностям любого общества, любой религиозной конфессии. В России поговорка «однова живём» всегда несла иронический смысл, а «жить одним днём» - смысл осуждения. Но учитывая часто недостаточное нравственное воспитание в семье, отсутствие общественно-политического и, по существу, религиозного воспитания, внушаемость детей и подростков, биологические предпосылки, невысокий уровень психического развития, мы получаем вполне предсказуемый результат. Девиантное поведение подростков становится неизбежным.

В том возрасте, когда начинается самовоспитание, когда ищут примеры-модели для себя самого, когда выбирают дорогу, ребёнок может преодолевать в некоторой степени отрицательное воздействие семьи, последствия неправильного воспитания, но оказывается подавленным отрицательным социальным воздействием. Какой образец для подражания предлагает ему современное общество? Какие поступки? Современному подростку навязывается набор «героев» массовой культуры.

Формируется личность интеллектуально неразвитая, эгоистичная, с упрощёнными устремлениями и поведением, не способная противостоять настойчиво предлагаемым соблазнам и непрерывным развлечениям.

Дети, лишённые в результате различных обстоятельств семейного и социального контроля, не оказываются предоставленными самим себе. Следуя социальным побуждениям своего возраста, они образуют группы, те самые девиантные группы подростков, о которых шла речь выше.

ПСИХОПАТОЛОГИЧЕСИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ.

Оценивая психологические предпосылки неправильного поведения, нельзя обойти роль индивидуальной клинической, в разной степени выраженной психической патологии, требующей специальной медицинской помощи.

По существу, низкий уровень психического развития болезнью не является. Это, как учили классики психиатрии, форма психического бытия. Это лишь условие вероятных расстройств поведения, неспособности противостоять внешним вредоносным факторам – порочным моделям поведения. Уровни психического развития в популяции, как и другие характеристики, распределяются по гауссовой кривой. На одном конце кривой распределения мы видим людей, украшающих наше общество, составляющих его славу, на другой тех, которые служат предметом обеспокоенности психиатров и социальной заботы.

Даже такое клиническое состояние, как психопатия, является «формой психического бытия», то есть по существу нормой психики, хотя и редкой, в сравнении с массовой популяцией, нормой, находящейся «на хвосте» гауссовой кривой, а не на её вершине. Психиатр П. Б. Ганнушкин писал о «конституционально глупых», то есть и некоторую степень олигофрении он тоже не считал болезненным состоянием.

Как и дебильность, неврозы, психопатии проявляются различно в зависимости от социальных требований, и в определённых условиях необходимость в психиатрической диагностике не возникает.

В донаучную, доиндустриальную эпоху интеллектуальные возможности не затребовались обществом так, как сейчас; достаточно было оценки «умный» - «неумный», хорошо сражаться, скакать на лошади, играть на лютне, прилежно работать и т. п., чтобы высоко оцениваться окружающими. В период социальных катаклизмов психопаты и даже душевнобольные нередко признаются выдающимися личностями, и только ретроспективно психиатры - любители истории выносят свои суждения. Немецкий психиатр Ф. Кронфельд, в своё время проводивший психиатрическую экспертизу А. Шикльгруберу и поставивший ему диагноз истерической психопатии, сказал: «В хорошие времена мы ставим им диагноз, а в плохие – они повелевают нами».

Наше время предъявляет повышенные требования к качеству психики, поэтому частота психиатрических диагнозов возрастает: выявляются, фиксируются те случаи, которые при меньшей требовательности жизни прошли бы незамеченными.

Семейное неблагополучие (неполная семья, разводы, конфликтность, преступность, пьянство) с весомой частотой встречается у многих психиатрических пациентов. Вне зависимости от диагноза (чаще это группа «пограничных» диагнозов), поведение их на различных этапах развития болезни, особенно в начале, становится девиантным. Поскольку любое психическое расстройство нарушает связи личности с окружением (лишь очевидный психоз ограничивает употребление термина «девиантный» для характеристики поведения заболевшего), то поведение пограничных пациентов оценивается зачастую именно этим социологическим понятием. Здесь важно ещё раз подчеркнуть, что неблагополучная семья порождает потомство с неспецифическим предрасположением к девиантности, которое в зависимости от обстоятельств может проявиться или наркотизацией, алкоголизмом, или агрессивностью, самоубийством, или бродяжничеством, преступным поведением.

Психопатия – та клиническая форма психических расстройств, которой всегда придавалось большое, если не исключительное значение в развитии алкоголизма, наркоманийи преступности. Но то, что производит впечатление психопатии, у подростка зачастую является возрастной нормой: неуравновешенность, эмоциональные колебания, избыточная реактивность, чрезмерность аффективных реакций. Особая осторожность диагностических суждений необходима при отсутствии объективных сведений (здоровье родителей и других кровных родственников, характеристики ранних этапов развития ребёнка и пр.), что, учитывая особенности многих неблагополучных семей, не редкость. Во многих случаях прекращения злоупотребления опьяняющими веществами длительное (до 3 – 5 лет) наблюдение показывает, что по мере взросления подростка психопатические черты могут сглаживаться и даже исчезают бесследно. Продолжение же пребывания в девиантной среде и злоупотребления опьяняющими веществами усугубляет патологические черты характера и закрепляет диагноз.

Особо следует коснуться вопроса о шизофрении – психическом заболевании, чаще всего начинающемся в подростковом возрасте именно с расстройств поведения, и шизоидной психопатии – сходном психопатологическом состоянии, которое обостряется в подростковом возрасте.

И при шизоидной психопатии, и при шизофрении мы видим, по существу, индивидуальный, а не групповой мотив поведения, в том числе наркотизации.

Но состояния злоупотребления опьяняющими веществами, тем не менее, именно в этих случаях нельзя оценивать как предпосылку к наркомании. Нарушения мотивационной и коммуникативной деятельности, негативизм, сопротивление побуждениям извне, эмоциональное своеобразие, недостаток душевного контакта – всё это препятствует постороннему влиянию, вовлечению в группу. Даже если подросток производит впечатление «доступного» за счёт возможной пассивной подчиняемости, определённая степень его отстранённости, отсутствие эмпатии сводит на нет групповые связи. Такой подросток всегда индивидуалистичен в своих побуждениях, и обращение его к наркотику избыточно рассудительно, рационалистично или паралогично. Хотя массовая распространённость злоупотребления захватывает также заболевающих и больных шизофренией подростков, наркотизация здесь редка и развивается особым образом: маскирует основное заболевание и препятствует своевременной диагностике и началу необходимого психиатрического лечения.

При широком спектре расстройств поведения не существует прямой причинной связи между патологическими внешними влияниями и внутренними особенностями, развивающейся недостаточностью психики и наркотизацией и криминальностью. Аналогичные предиспонирующие факторы ряд авторов находили при исследовании подростков-преступников, подростков-суицидентов. Но не все эти подростки были наркоманами или алкоголиками.

Сейчас накапливаются случаи, их всё больше, когда целенаправленный поиск причинных факторов оказывается безрезультатным или эти факторы оцениваются с большой натяжкой.

    Особое  место  среди  разнообразных  концепций  девиантности   занимают исследования  психоаналитической   ориентации,   основоположником   которых является З.Фрейд. Основным источником отклонений в  психоанализе  считается постоянный  конфликт   между   бессознательными   влечениями,   образующими структуру  «Оно»,  и  ограничениями,  исходящими  от  «Я»   и    «Сверх-Я».

Нормальное развитие личности предполагает  появление  оптимальных  защитных механизмов, уравновешивающих сферы  сознания  и  бессознательного.    Фрейд также предположил, что либидо ищет выхода в любой творческой  деятельности; человек   стремится   к   свободе   и   самоутверждению.   Однако   свобода ограничивается вместе с развитием культуры. Подавление,  вытеснение  либидо ведет к сублимации сексуальной  энергии,  изменениям  поведения  вплоть  до садизма и преступлений.

Неофрейдисты природу делинквентности  рассматривают  наряду  с  другими формами отклоняющегося поведения - неврозами,  психастениями,  сексуальными расстройствами, состояниями  навязчивости,  различными  формами  социальной дезадаптации личности, которую  отличают  чувство  повышенной  тревожности, агрессивность,  ригидность,  комплекс  неполноценности.

Особое   внимание уделяется  природе  агрессивности,  которая  в  психоаналитических  работах считается первопричиной насильственных  преступлений.  Агрессивную  энергию разрушения вызывают врожденные неосознаваемые  влечения:  у  Фрейда  это  - либидо; у А.Адлера - стремление к  власти,  превосходству  над  другими;  у Э. Фромма -  мазохистские  стремления  к  смерти,  страданию;  у  К. Хорни  - стремление  к  безопасности,  потребность  в  удовольствии;  у  В. Шутца   - потребность в поддержке и одобрении со стороны ближайшего окружения. Однако дальнейшие исследования показали, что сущность  девиации  нельзя  объяснить лишь на основе анализа психологических факторов.

    Гуманистический  подход  рассматривает  отклонения  в   поведении   как следствие потери  ребенком  согласия  со  своими  собственными  чувствами  и невозможность  найти  смысл  и   самореализацию   в   сложившихся   условиях воспитания   считает,  что  агрессия  есть  результат  искаженного  процесса социализации, в частности, злоупотреблений родителей  наказаниями,  жестоким отношением к детям.

       Представители бихевиоризма и необихевиоризма  Б. Скиннер,  Е. Торндайк, Д.Уотсон доказывают, что окружающая  среда  полностью  определяет  поведение человека: через научение человек овладевает  опытом,  последствия  поведения определяют вероятность его повторения. Следовательно,  внешние  подкрепления модифицируют   поведение   и   лидера,   и   девианта.   Однако   наука    о программировании образа жизни потерпела крах, поскольку вступила в  конфликт с самопознанием и саморазвитием личности.