Стилистика английского

There is a point of no return unremarked at the time in most men lives.

(Gr. Greene. The Comedians)

Отрицание позволяет сделать фразу предельно лаконичной и усилить выражение необратимости момента, о котором идет речь.

Рассмотрим компрессию информации, переданной отрица­нием в знаменитой фразе леди Макбет: All the perfumes of Arabia will not sweeten this little hand.

Весь монолог предельно экспрессивен, но эта строка осо­бенно значительна по многим причинам. Для леди Макбет не существует никаких моральных границ. Из честолюбия и жаж­ды власти она готова на любые злодеяния, лишь бы не осталось видимых улик. Пролить кровь она не боится и после убийства короля Дункана спокойно советует мужу вымыть руки. Но в бе­зумии она одержима одной мыслью — смыть с рук невидимые пятна крови. В короткой фразе сжат огромный запас информа­ции: леди Макбет и в безумии не забывает о своей женской красоте (маленькие ручки), о роскоши, которой она владеет (все ароматы Аравии), и о том, что для нее все кончено — следы преступления остались в самом ее существе. Отрицание проти­вопоставляет все то, чем она владеет и гордится, и то, чем стала она сама, поправ человечность. Присутствие слова all, экзотич­ность и изысканность ассоциаций с ароматами Аравии, не-

совместимость представлений о нежной женственности и о же­стоких преступлениях усиливают экспрессивность строки.

Проблемы отрицания представляют интерес и с точки зре­ния функциональной стилистики, поскольку имеют свои осо­бенности в разных стилях речи. Двойное отрицание, напри­мер, является характерной особенностью просторечия и, со­ответственно, широко используется в речевых характеристиках: We aren't no thin red 'eroes, nor we aren't no blackguards too (R. Kipling).

Представляется, однако, неверным утверждение, что подоб­ное кумулятивное отрицание свидетельствует только о неграмот­ности говорящего. Оно в то же время экспрессивнее обычного подчеркивает желание говорящего быть совершенно уверенным, что отрицание будет замечено. Подобное многократное отрица­ние было нормой в древнеанглийском и среднеанглийскгм, и следует признать, что на этих стадиях английский был в этом плане выразительнее. Теперь двойное отрицание сохранилось только в норме диалекта.

В разговорном стиле речи отрицание может иметь разные экс­прессивные функции и передавать разные психологические состояния. Так, отрицательная конструкция вместо необходимой утвердительной может передавать волнение, нерешительность, колебание: I'm wondering if I oughtn't to ring him up.

Накопление отрицания в речи персонажа свидетельствует о его взволнованности. В пьесе Дж. Пристли «Время и семья Кон-вей» миссис Конвей, возбужденная и оживленная, счастливая тем, что наконец все ее дети с ней и оба сына благополучно вернулись с фронта (дело происходит в 1919 году), разговари­вает со своим поверенным и употребляет отрицание чуть ли не в каждой фразе:

Mrs С: Isn't that lovely? All the children back home, and plenty of money to help them settle down. And, mind you, Gerald, 1 shouldn't be a bit surprised if Robin doesn't do awfully well in some business quite soon. Selling things, probably — people find him so attractive. Dear Robin! (Pauses. Then change of tone, more depth and feeling.) Gerald, it isn't so very long ago that I thought myself the unluckiest woman in the world. If it hadn't been for the children, I wouldn't have wanted to go on living. And now, though of course, it'll never be the same without him — 1 suddenly feel I'm one of the luckiest women in the world. All my children round me, quite safe at last, very happy.

Экспрессивная функция отрицания особенно ясно выраже­на в предложении: I shouldn't be surprised if Robin doesn't do awfully well.

На экспрессивности отрицания основывается фигура речи, называемая литотой или преуменьшением (understatement) и состоящая в употреблении частицы с антонимом, уже содержа­щим отрицательный префикс: it is not unlikely = it is very likely; he was not unaware of = he was quite aware of. Конструкция с литотой может иметь разные функции в сочетании с разной стилистической окраской. В разговорном стиле она передает пре­имущественно воспитанную сдержанность или иронию. В науч­ном стиле она сообщает высказыванию большую строгость и осторожность: it is not difficult to see = it is easy to see.

Литота интересна своей национальной специфичностью. Ее принято объяснять английским национальным характером, от­раженным в речевом этикете англичан: английской сдержанно­стью в проявлении оценок и эмоций, стремлением избежать крайностей и сохранить самообладание в любых ситуациях. На­пример: It is rather an unusual, story, isn't it? = You lie. It would not suit me all that well. = It is impossible.

Выше уже говорилось об экспрессивности отрицания на уровне лексики, но связь различных уровней при отрицании настолько тесная, что здесь целесообразно вернуться к стилис­тической функции отрицательных префиксов.

Обилие в лирике Дж. Байрона слов с отрицательными суффиксами и префиксами, и в частности прилагательных, выражающих отсутствие или утрату чего-либо, Е.И. Клименко ставит в связь с общей тенденцией у поэтов-романтиков этого периода к повышенной, острой эмоциональности стихов и к. стремлению передать эмоционально окрашенными словами ост­рые переживания и впечатления2.

Накопление отрицаний в следующем отрывке усиливает тра­гизм. Байрон обращается к океану:

Man marks the earth with ruin — his control Stops with the shore; — Upon the watery plain The wrecks are all thy deed, nor doth remain A shadow of man's ravage, save his own,

When, for a moment, like a drop of rain, He sinks into thy depths with bubbling groan, Without a grave, unknelled, uncoffined, and unknown.

(G. Byron. Guide Harold)

В стихотворении М. Арнольда средства отрицания иные, бо­лее обобщенные, и общая эмоциональная направленность, ко­торую они подчеркивают, иная: поэт просит возлюбленную быть особенно верной чувству, ибо их окружает злобный и жестокий мир. Герой говорит возлюбленной:

Ah, love, let us be true

To one another! for the world...

Hath really neither joy, nor love, nor light,

Nor certitude, nor peace, nor help for pain;

And we are here as on a darkling plain.

Заслуживает внимания то, что и здесь, подобно ранее приведенным примерам, отрицание играет важную роль в кон­вергенции.

Диапазон экспрессивных возможностей всех видов отри­цания весьма значителен. В сатире Дж. Свифта, как отмечает Е.И. Клименко, отрицательные префиксы являются средства­ми усиления и иронии. В «Приюте для неизлечимых» повторя­ются сочетания: insupportable plagues, effect of that incurable distemper, inexpressible, incurable fools, inconceivable plagues. Bee эти отрицания подчеркивают безнадежность «неизлечимых».

Исследование стилистического функционирования отрица­ния только начинается.

§ 6. Средства синтаксической связи

Средства синтаксической связи рассматривались преиму­щественно в литературоведческой стилистике. Ученые исследо­вали, каким образом движение мысли, развитие основной идеи, а также способ видения мира и идеология, характерные для эпохи, для автора или для лица, с точки зрения которого ве-Дется повествование, отражаются в структурно-синтаксических чертах текста. К таким структурно-синтаксическим чертам тек­ста относят структуру предложений и их объем, степень их пол­ноты и автономности, большее или меньшее использование п°Дчинения и соотношение числа придаточных предложений и

предложных оборотов, способы соединения предложений в аб­зацы и способы перехода от абзаца к абзацу1.

Для рационалистической классической прозы, например, характерны полные предложения с разветвленной системой сложного подчинения, с особо тщательным показом причин­но-следственных связей и вообще связей между частями пред­ложения, между предложениями в абзаце и между более круп­ными частями текста.

Для классицистов характерно стремление к логическому доказательству, которое они могут предпочитать убеждению через эмоциональное изображение предмета. Ход доказательства требует явно выраженных причинно-следственных связей, а так­же раскрытия ошибочности противоположных точек зрения или тех неверных мнений, которые могли бы возникнуть у читате­ля. Отсюда значительная роль причинно-следственных, проти­вительных, уступительных и разделительных союзов и средств связи.

У романтиков стремление к эмоциональной экспрессивно­сти и игре воображения приводит к обилию восклицательных и вопросительных предложений, паратаксической связи — про­стому соположению предложений внутри абзаца — и к обилию инверсии. Сложноподчиненные предложения с характерной для них рационалистичностью вытесняются присоединением, кото­рое может быть поддержано параллельными конструкциями и анафорой. Эффект непосредственности иногда получается бла­годаря уподоблению синтаксиса разговорному. Большую роль играют вводные элементы.

Импрессионисты дают серию мимолетных впечатлений, каж­дое из которых может умещаться в отдельном предложении, нередко односоставном или эллиптическом, не связанном со­юзами с соседними предложениями. Но все эти предложения не автономны, и представление о предмете описания получается только от более широкого синтаксического целого.

В прозе XX в. В.Г. Адмони отмечает две противоположные тенденции, а именно: снятие четких разделов между синтаксиче­скими единицами (синтаксическое слияние, примером которого является поток сознания) и, напротив, разбиение синтаксичес-

ких единиц на пунктуационно обособленные части (присоеди­нительные конструкции).

Конечно, все это относится лишь к тенденциям и ожидать последовательного отражения философской или эстетической концепции писателя в структуре его предложения было бы наи­вно, поскольку она зависит и от многих других факторов: жан­ра, темы, характера изображаемого и т.д. Но в самом общем виде эти связи учитывать необходимо.

Стилистические функции союзов, весьма важные и разно­образные, изучены еще недостаточно. Проблемы связности тек­ста привлекают последнее время внимание очень многих уче­ных. Особенно примечательны работы М. Холлидея1. В этих ра­ботах исследуется выражение синтаксических связей с помощью местоимений, наречная связь, разные варианты повторов в этой же функции, замена неопределенного артикля определенным, связь при помощи единства времен и относительное употреб­ление времен в одном повествовании, пропуск подразумевае­мого слова и его замещение.

Т.И. Сильман различает два способа связи предложений, входящих в единое повествование: 1) связь при помощи явно выраженных грамматических и лексических средств и 2) связь смысловая, т.е. развертывание во времени, причинная связь и т.п. Этот тип связи исходит из единства содержания и выража­ется рядоположением и интонацией.

Сами средства связи разделяются этим автором на две боль­шие группы в зависимости от их функции и независимо от их характера: «1) на те, которые осуществляют связь между пред­ложениями или отрезками текста в целом (сюда входят союзы, местоименные наречия, частицы, указательные местоимения, служащие конденсации); 2) на те, которые осуществляют связь между самостоятельными предложениями через связь отдельных членов предложения (это главным образом местоимения лич­ные и указательные, степени сравнения прилагательных и т.п.)»2. Повторяясь из одного предложения в другое, эти слова служат связью между предложениями. Тот же эффект достигается мес­тоименным повтором. Последний отличается тем, что повторя­йся не слово, а указание на его референт. Личные, относитель­ные и указательные местоимения связывают два предложения,

замещая какой-либо член предложения или указывая на содер­жание всего придаточного предложения, какой-то его части или даже целого отрезка текста.

Повторное указание на объекты в тексте получило теперь название повторной номинации1.

В дальнейшем в этом параграфе мы сосредоточим внимание на средствах связи внутри предложений.

Способы выражения синтаксических отношений внутри предложений при помощи союзов, относительных местоимений или других средств в своем взаимодействии с характером раз-ветвленности предложения могут одновременно с логическими выполнять и важные стилистические функции.

Вот что писал Д.Х. Лоренс о проблеме, которую мы теперь называем проблемой акселерации:

The girl who is going to fall in love knows all about it beforehand from books and the movies... she knows exactly how she feels when her lover or husband betrays her or when she betrays him; she knows pre­cisely what it is to be a forsaken wife, an adoring mother, an erratic grandmother. All at the age of eighteen.

Глубоко разветвленный комплекс с придаточными предло­жениями, которые вводятся словами: who, how, when, what, позволяет объединить всю сложность личной жизни женщины в одном предложении и затем суммировать проблему, противо­поставляя сложному комплексу односоставное: All at the age of eighteen, и выразить при этом отрицательное отношение само­го автора к описываемой ситуации.

Значимым может оказаться как употребление, так и отсут­ствие союзов. Дж. Осборн описывает провинциальный город: It is full of dirty blank spaces, high black walls, a gas holder, a tall chimney, a main road that shakes with dust and lorries (J. Osborne. Entertainer).

Отсутствие союзов в этом описании показывает, что пере­числение не является исчерпывающим, ряд оказывается незам­кнутым. Если в это же предложение ввести многосоюзие, ряд останется незамкнутым, но каждый присоединенный союзом элемент будет выделен, и все высказывание станет еще более

экспрессивным и к тому же ритмичным: It is full of dirty blank spaces and high black walls, and a gas holder, and a tall chimney, and a main road that shakes with dust and lorries.

Если союз будет введен только перед последним однород­ным членом, перечисление окажется законченным и все выс­казывание станет более спокойным: It is full of dirty blank spaces, high black walls, a gas holder, a tall chimney and a main road that shakes with dust and lorries.

Можно было бы соединить эти же элементы попарно. Это привело бы к установлению какой-то общности между пусты­рями и черными стенами, с одной стороны, и газгольдером и фабричной трубой — с другой, подчеркнуло бы рельеф нари­сованного автором индустриального пейзажа. Действительно, по­парное соединение однородных членов используется для соеди­нения близких по смыслу слов, противопоставления антонимов или слов, называющих очень далекие понятия. Это может со­здавать эффект очень широкого охвата понятий, а иногда не­ожиданности, т.е. обманутого ожидания.

Для того чтобы показать, какими сложными и многогран­ными могут быть функции союза, обратимся к очень трудному для декодирования стихотворению А. Маклиша You, Andrew Marvell. Это стихотворение начинается с союза and, и способ­ность союза соотноситься с прошлым и настоящим одновре­менно создает здесь широкий философский, исторический и лирический фон. Заглавие говорит читателю о знаменитом поэте XYII века Эндрю Марвеле (1621 — 1678). Судя по тому, что об­ращение написано не в обычной форме посвящения (Она была бы То Andrew Marvell), поэт выбрал иронический разговорный тон. Чтобы понять, против чего Маклиш возражает, в чем он спорит с Марвелом, надо знать творчество Марвела, но попро­буем сначала извлечь всю возможную информацию из самого стихотворения. Вот оно: